Кира
– Поругались? – Дарья Семёновна встречает меня грустной улыбкой, протягивая пару вязаных носков. Я стараюсь улыбаться, но она как всегда видит меня насквозь, ошибочно приписывая моё подавленное состояние неудавшемуся свиданию. – Держи, деточка, тебя всю колотит. Я как знала, спешила довязать к твоему приходу. Раздевайся скорее и примерь мой подарок. Глянь, ресницы все заиндевели, простудишься ещё, не дай Бог. А на белобрысого своего не обращай внимания, непутёвый он. Мы другого тебе найдём, достойного и любящего. Пойдём, милая, на кухню, когда отношения не греют, горячий ужин и задушевный разговор лучшее лекарство.
Я, молчу, натягиваю на озябшие ноги подаренные носки и не могу выдавить из себя хоть слово благодарности. Все чувства перемешались и рвутся наружу солеными каплями, дрожащими в опущенных глазах, и я всерьёз опасаюсь, что если открою рот, предательские слёзы будет уже не сдержать.
Каждому из нас хотя бы раз на жизненном пути встречается такой человек, который привносит в наш мир тепло и доброту, освещает изнутри, заставляя улыбаться по-настоящему. Для меня этим человеком стала Дарья Семёновна, славная, заботливая женщина, доверием которой я бесстыже злоупотребила. Она на кухню идёт, о стену рукой опирается, чтоб я не видела, как её шатает, тревожить не хочет и у меня сердце кровью истекает, я больше не смогу её обнять, а она перестанет ждать меня у окна по вечерам. Этот совместный ужин станет для нас последним, а после соберу вещи, скажу, что родня нашлась, к себе жить зовут в другой город. Куда-то далеко, откуда не смогу приезжать даже на праздники. Снова совру, хоть и зарекалась. Митя прав, мышь я трусливая, вот кто.
Но эта мышь её искренне любит.
– Кушай, деточка, а то остынет, – Дарья Семёновна суетится, заботливо подкладывая мне к салату запечённой картошки и куриное крылышко, а мне кусок в горло не лезет.
– Дарья Семёновна... даже не знаю, как начать... у меня разговор к вам, очень трудный.
Господи, чего же я так мямлю? Смотрю в её внимательные глаза и, сглотнув вставший в горле ком, набираю побольше воздуха. Я не буду ей врать. Не могу и не хочу. Признаюсь как можно более деликатно, щадя её сердце. Она не заслуживает лжи.
– Погоди, слышишь, в дверь стучат? Это Егоровна, с почты, пенсию занести обещала, чтоб я завтра в гололёд за ней не ходила.
– А почему стучит, не звонит как обычно?
– Сломалось там что-то, ещё в обед заметила. Ты сиди, я сама открою.
Она выходит, а я роняю голову на руки, жалея об упущенном для исповеди моменте. Эх, Егоровна, как же вы не вовремя.
– Проходи, – слышно из прихожей. – Кира, это к тебе.
Я изумлённо поднимаю голову и встречаюсь взглядом с ухмыляющимся Митей. Чёрт...
Глава 24
– Кира, ну зачем ты от меня бегаешь? Я мириться пришёл.
Вот гад! При нём признаться не получится, он обязательно всё выставит в худшем свете, чтоб до сердечного приступа её довести. А за её здоровье я боюсь больше всего на свете, и сволочь белобрысая это прекрасно знает.
– Я... может, мы выйдем, поговорим?
Идея выманить Митю из квартиры, якобы на разговор приходит спонтанно. В кармане пальто недавно купленный электрошокер, пусть только ступит за порог, я его прямо на лестничной клетке вырублю и двери запру. Мне просто жизненно необходимо остаться с ней наедине. Остальное не страшно, с остальным как-нибудь справлюсь.
– Э нет, милая, – качает головой и смотрит в упор спокойно так, предостерегающе, что у меня поджилки трясутся и спазмом сковывает горло. – У нас секретов от этой чудесной женщины нету, правда же?
Я пытаюсь ответить, но вместо этого захожусь отрывистым кашлем, за которым мне удаётся расслышать настойчивый стук. Возможность выйти в прихожую под предлогом открыть дверь Егоровне спасательным кругом маячит в мозгу и, наплевав на Митин предостерегающий вид, выбегаю из кухни. Ему лишние свидетели ни к чему, а мне самое оно.
– Проходите, мы вас заждались, – тараторю, открывая, и оборачиваюсь назад, чтоб глянуть, не увязался ли за мною Митя. Пока никого, можно выдохнуть... или нет? Вместо разношенных сапожек Захаровны за порогом сверкают идеально начищенные мужские ботинки.
– Надо же, не ожидал.
Да что ж за день! Только Беса мне здесь хватало.
Не давая себе опомниться, пытаюсь закрыть дверь, но Антон меня опережает, просунув в неё ногу на пару секунд раньше. Гадство. Митя и Бес в одной квартире. Даже не знаю, как помягче выразиться, в общем – полный абзац. Можно со спокойной душой звонить в скорую, врач понадобится всем без исключения.
– Кира, этот молодой человек тоже к тебе? – где-то за моей спиной удивляется Дарья Семёновна.
– Добрый вечер, – миролюбиво здоровается Антон. – Да я к Кире, можно мне зайти на пару минут?
– Оу, у моей девчули гости, – сахарным голосом отмечает Митя и приобняв меня за плечи, притягивает к себе, будто дразнит, только не пойму кого, у Беса-то своя жизнь, но Митя, похоже считает иначе, демонстративно заявляя о статусе моего парня. – А чего без жены, дома оставил?
Напоминание об Ольге впиливается в грудь, вымораживая нещадней Митиных прикосновений. Дремлющая обида, вскинув голову, вытесняет растерянность и первый шок. Какого лешего они себе позволяют?! Приходят, как к себе домой, чего-то требуют, будто имеют полное на то право? Ладно, подонок этот блондинистый, его цель вполне ясна, а Бес какими судьбами? Живёт себе припеваючи в своём удобном мирке, рядом с идеальной и любимой женщиной, от меня-то ему что нужно? Зачем напоминать о себе, когда и так довёл до края? Будто мстит за верность мою щенячью, попирая остатки привязанности, которой и так почти не осталось. Пусть в игры свои варварские дуг с другом играют, а с меня достаточно.
Резко передёргиваю плечами, сбрасывая навязанные объятия, и зло шиплю в лицо проигнорировавшего Митин вопрос Антона
– А не пойти ли вам обоим на... лестничную клетку общаться?
В голосе бравада, а сама смотрю на него, как кролик на удава, потому что он и сам глаз с меня не сводит и плещется в них ад кромешный, костры горят по мою душу. Изумрудные, живые костры, которыми могла бы любоваться вечность, если бы не страх сгореть дотла. Хватит с меня боли. Я отворачиваюсь, полностью опустошённая, будто внезапно села батарейка. Все соки с меня взгляд его измученный вытянул.
– Пошли, Мить, поговорим.
– Да брось, Бестаев, отговорились уже давно, – артачится Митя, неосознанно впиваясь подрагивающими пальцами мне в предплечье. Боится. Сейчас его испуг вполне обоснован, в данном случае это не трусость – обреченность. Ему хорошо известно, чем чреват этот обманчиво-спокойный тон и он подсознательно прикрывается мной как живым щитом. Только Митю мне не жаль, он меня не пощадил и я отвечу тем же.
– Дарья Сергеевна, вы не будете против, если этот молодой человек составит нам компанию? – кивнув в сторону Беса, высвобождаю руку из Митиной хватки и умоляюще ей улыбаюсь.
При всех моих смешанных чувствах, вызванных появлением Антона, я не могу не признать, что он чуть ли не единственный шанс избавиться от Мити, потому и приглашаю его войти, наступив на горло собственной гордости. Митя хоть и трус, но не дурак, сам он в жизни не выйдет к жаждущему его крови Бесу.
– Ну, конечно нет, родная, – Дарья Семёновна, заметно оживившись, хитро косится на гостя и, едва я успеваю облегчённо выдохнуть, ставит меня в тупик не совсем удобным замечанием: – Надо же, какие у тебя... знакомые, красавцы все как на подбор.
– Антон мой брат, – подкалываю нежданного гостя до отвращения севшим голосом, не хочу, чтоб он напридумывал себе лишнего. Я терплю его присутствие исключительно из-за Мити. И только. – Пойду, чаю пока налью.
Мой побег на кухню должно быть выглядит нелепым, пришли ведь ко мне, но рядом с Бесом я вдохнуть не могу, уж больно пульс зашкаливает.
– Что за цирк ты устроила, шкура? – цедит Митя мне на ухо, пока Антон, разуваясь, болтает с Дарьей Семёновной в прихожей. Быстро же он её к себе расположил.
