времени и нервов было потрачено, чтобы добиться всего этого. Так нечестно! Несправедливо! Я более чем уверена, что Богдан не нарушал никакие строительные нормы.
— Может, это и не Тим вовсе, — задумчиво произносит Богдан. — В городе сменилась власть. На днях началась жёсткая проверка, по результатам которой составили протокол о правонарушении, а потом аннулировали приказ, который давал разрешение на выполнение строительных работ.
— Чушь! Нельзя просто так взять и заморозить твою гостиницу!
— Можно, Свет, — слабо улыбается Богдан.
— Как думаешь, получится уладить? — спрашиваю чуть тише.
— Получится. Я постараюсь.
Богдан такой большой и тёплый и так твёрдо убеждает, что я успокаиваюсь. Он сможет — я в этом уверена.
Мы долго стоим, прижавшись друг к другу. Без намёка на секс и похоть.
Тихомиров очень надёжный, рядом с ним совсем ничего не страшно. Ему веришь. Ему доверяешь. Я не знаю, как вести себя в такой сложной ситуации и как ещё могу его поддержать, поэтому просто со всей нежностью целую в губы.
Я просыпаюсь от того, что мне холодно. Довольно улыбнувшись, вспоминаю, что наконец-то нахожусь не в больнице, а на даче Тихомирова. И холодно потому, что Богдан меня не обнимает. Кровать слишком широкая — на ней легко можно потерять друг друга.
Вчера мне удалось отпроситься у врача под расписку. Температура спала, никаких других симптомов не было. Зачем занимать койко-место, если я вполне неплохо себя чувствую? Врач согласился и попросил позвонить ему после обеда, когда будут готовы результаты обследований.
Пододвинувшись к Богдану, прижимаюсь всем телом и кладу его руку себе на талию. Рука тяжёлая, но в этот момент мне так хорошо становится, что мигом засыпаю.
В следующий раз я открываю глаза, когда яркое солнце заливает комнату. На часах десять утра. Жарко, кондиционер выключен, и пить хочется невероятно. К счастью, торопиться на работу не нужно — сегодня выходной.
Судя по тому, что вторая половина кровати пустует, Богдан проснулся раньше меня. Надеюсь, он успел приготовить завтрак. Если да — то я его расцелую за это.
Поднявшись с постели, накидываю на обнажённое тело халат. Перед глазами тут же появляются картинки минувшей ночи. Мы приехали поздно: Тихомиров смог забрать меня только в девять вечера. У него полно проблем, он решает вопросы со стройкой. Я бы очень хотела ему помочь и облегчить задачу, вот только не знаю, как это сделать, разве что вернуться к Тимуру. Но это абсурдное решение после всего, что между нами случилось.
Естественно, вчера ни о каком ужине не шло и речи. Мы с Богданом сразу же набросились друг на друга. Занимались сексом в душе, на стиральной машине и кухонной столешнице… Иногда мне кажется, что секс с Богданом словно наркотик — сколько ни получаю, мне всегда его мало.
Открыв дверь, ведущую в коридор, я крадусь на носочках в сторону кухни. Прислушавшись, понимаю, что Богдан с кем-то разговаривает.
— …Спасибо, брат… Да, возможно… Ага… Ещё раз спасибо за поздравление… До связи.
Тихомиров, закинув руку за голову, лежит на диване в одних спортивных штанах и читает что-то на телефоне. Первое, что я делаю — любуюсь им. Такой он… притягательный, будто магнитом к нему тянет. Второе, что я делаю — быстро перебираю в голове даты. Сегодня у нас… Чё-ё-ёрт! Семнадцатое июля — день рождения Богдана! А я со своими проблемами и заботами совершенно забыла об этом и не подготовила для него подарок.
Мобильный Тихомирова вновь оживает. Он снимает трубку, улыбается и вежливо благодарит. Наверное, что-то приятное желают. После поздравления он обсуждает рабочие моменты.
— Да, думаю, что решим… Ничего страшного, Амир…
Богдан осекается, заметив, как я уверенно иду к нему по кафельному полу. В голове при этом активно перебираю варианты подарков. Чем можно удивить человека, у которого всё есть? Ни единой мысли на этот счёт. Надеюсь, до вечера я что-нибудь придумаю.
— Ага, выдали предписание об устранении нарушений, — отвечает он собеседнику пока я, забравшись на диван, стягиваю с него спортивные трико.
Тёмные глаза ярко вспыхивают. Он скользит взглядом по моему лицу, губам, шее и опускается ниже. У меня щёки горят, когда он так смотрит. Киваю, чтобы не отвлекался и продолжал разговаривать с неким Амиром.
Достав эрегированный член, я обхватываю его пальцами. Во рту собирается вязкая слюна, сердце учащает удары. Коснувшись языком гладкой головки, стону от удовольствия. Кто бы мог подумать, что делать минет мужчине — это настолько приятно. Низ живота сводит от возбуждения, пальцы подрагивают. Я знаю, что, после того как я доставлю Богдану удовольствие, он возьмёт меня. Привычно грубо и несдержанно. И если раньше это немного пугало, то сейчас почему-то приводит в дикий восторг.
— С Ковалем созванивался, ага, — отвечает Богдан, запрокинув голову к потолку.
Видно, что каждое слово даётся ему с трудом. И концентрировать внимание на разговоре получается всё хуже.
Скольжу по бархатной коже губами, ласкаю. Я вбираю его максимально глубоко, подавив рвотный рефлекс. Комнату заполняют чавкающие звуки, а на глаза наворачиваются слёзы.
Сбавив темп, ощущаю, как на затылок опускается тяжёлая ладонь. Этим жестом Богдан просит не останавливаться. Я облизываю его, а затем помогаю себе рукой. Стараюсь изо всех сил, пока пальцы Тихомирова рассеянно перебирают мои распущенные волосы.
— Хорошо, Амир, до связи, — наконец произносит он и откидывает телефон в сторону.
Я поднимаю на Богдана немного хмельной взгляд, продолжая при этом водить рукой вверх и вниз. Быстро, сжимая его эрекцию.
— Обожаю твой член… — шепчу, от себя самой не ожидая.
Богдан усмехается и тянет меня за локоть.
— Чего ты хочешь? — озадаченно спрашиваю, когда он управляет мной, словно куклой, повернув на сто восемьдесят градусов.
И едва я понимаю, что Тихомиров собирается сделать, как тут же начинаю паниковать и вырываться, пытаясь вернуться в исходную позицию.
— Просто молчи и продолжай сосать, — отвечает он, щекоча горячим дыханием чувствительную кожу между ног.
Богдан сильно сжимает мои бёдра, чтобы не сбежала, и тянет на себя. Касается языком клитора, лижет, пробует меня на вкус. Впервые. Ощущения настолько приятные, что я закатываю глаза от восторга, с трудом вспоминая, о чём он просил. Молчать и сосать. Так, кажется.
В висках отчётливо пульсирует, а тело плавится, словно воск. Я очень стараюсь сделать Богдану так же приятно, как делает мне он. С каждой секундой сдерживать себя невыносимо, потому что хриплые стоны рвутся наружу, в ушах шумит, а налитая грудь болезненно ноет.
— Боже… стой… — бессвязно мычу, выпуская изо рта каменный член и продолжая
