Глава 39
Джейни мы отвезли домой, Максим напоила ее чаем, но когда мы собирались было уходить, девушка неожиданно попросила нас остаться. Сказала, что ей страшно быть дома одной после всего, что произошло. Мажорка, как всегда не спрашивая моего мнения, ответила «да», и почти до четырех часов утра мы сидели в гостиной.
– Ты не рассмотрела, кто это был? – спрашивает Максим Джейни.
– Мужчина, белый, лет примерно тридцати пяти – сорока. Такой… невысокого роста, крепкий, у него были сильные руки и глухой голос, как будто прокуренный, – отвечает девушка. – Еще от него пахло рыбой.
– Рыбой? – переспрашиваю я.
– Да, как будто он работает… Ну, не знаю. В порту, наверное. Или на рыбном заводе, – отвечает Джейни. – А еще табаком пахло, кажется, с примесью вишни, и алкоголем. Перегаром то есть.
– Вишня… вишня… – задумчиво говорю вслух.
– Трубку он курит, отсюда и запах. Или сигариллы, – замечает мажорка.
– Что такое сигариллы? – удивляюсь я.
– Нечто среднее между сигаретами и сигарами. Толще и намного крепче. В отличие от сигар, ими можно затягиваться. Но не слишком, чтобы не задохнуться. В их табак часто добавляют всякие ароматизаторы, – пояснила Максим.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Жизненный опыт, – ответила она. – Ну, а что-нибудь еще заметила? Татуировку на руке, может, примета какая-то на одежде? – интересуется Макс у нашей визави.
– Нет, больше ничего, – говорит Джейни. – Простите. У него капюшон низко надвинут, а кроме худи и джинсов я ничего больше не рассмотрела, там было очень темно и… страшно.
– Ты сказала, что у него голос глухой. Что он тебе сказал? – продолжает мажорка свои расспросы. Я не вижу теперь в них ни малейшего смысла, чего она пристаёт? Пытается, наверное, самоутвердиться за счет несчастной девушки. Или просто выставиться перед ней эдакой мисс Марпл, которая задает вроде бы не особенные какие-то вопросы, но затем на основании мельчайших деталей сумеет сделать далеко идущие выводы.
– «Деньги» сказал.
– И всё?
– Да.
– Негусто, – отвечает Максим.
Что, знаменитая сыщица, впросак попала? То-то же. Не умничай, тогда и не придется дурочкой выставляться. Так я думаю про мажорку, хотя на самом деле, если глубоко копнуть, просто завидую. И потому, что старшая в нашей группе она, а не я. Это ей, а не мне отец доверил выполнение миссии. И потому, что всякий парень рядом на неё внимание обращает. А на меня та же Джейни, например, и не смотрит даже. Ну правильно, я же всего лишь «доктор Ватсон», зачем внимание мне уделять?
Тут мне снова становится за отца обидно. Эх, люди, люди! Почему вы не храните друг другу верность? Папаша мой изменил с Максим моей матушке. Потом Максим стала изменять отцу с Костей и прочими. Лиза наверняка, не сомневаюсь в этом даже, от меня ходит налево. Один только я не бегаю куда попало.
Опять же, если совсем откровенно, я как Карандышев из «Бесприданницы», который открыто гордился тем, что взяток не берет. На что получил вполне резонный аргумент: «Вы потому и не берете взяток, что вам никто их не даёт». Вот и я так же: гулял бы и трахался, с кем захочу, да никто не спешит подставить мне нежные местечки. Максим, например. Ей до меня никакого дела, – это мой самый трудный орешек.
Время движется к утру, мы порядком устали и перенервничали, потому Джейни желает нам спокойной ночи и удаляется в спальню. Мы располагаемся в гостиной. Я – на кресле, поскольку такова мужская доля, а Максим достается диван, на которой они с британкой ворковали до последнего момента. Женские тайны, понимаешь. Нашли общий язык. У, бабы!
Мы укладываемся, и мажорка даже в таких обстоятельствах доказывает, что она человек с железными нервами. Потому как стоило ей улечься, положив под голову маленькую декоративную подушку, как тут же её дыхание становится размеренным – она благополучно уснула.
Я же не привык спать сидя, пусть даже это большое мягкое кресло. Но как в нем уснуть, если ноги не вытянуть как следует? Начинаю, как кот, искать позу, в которой бы мне стало максимально комфортно. То так лягу, то эдак. То поперек кресла, чтобы шея лежала на одном подлокотнике, а второй оказался под коленями. Затекает организм, не нравится ему такой расклад. Снова сажусь. Да еще кресло кожаное, поскрипывает от моих перемещений.
– Сашок, – слышу вдруг недовольный голос мажорки.
– Чего тебе?
– Я тебе пирантел куплю и в глотку напихаю.
– Это чего, снотворное? Я хочу спать, только неудобно здесь, – пытаюсь оправдаться.
– Ага, снотворное. Для глистов. Чтобы они уснули в твоем организме, а потом из попы посыпались, – хмыкает Максим.
– Как это снотворное для глистов? – не понимаю я.
– Пирантел – препарат против гельминтов! – коротко поясняет Максим.
«Вот же зараза такая», – думаю о ней. Тут вспоминаю. Точно! Когда у нас в детстве кошка жила, мама ее пичкала этими таблетками. Разомнет в порошок, насыплет в фарш, а животина и лопает, ни о чем не заботясь. Ну, потом у нее диарея, вонища жуткая на весь дом. «Зато никаких гельминтов», – поясняет мама.
– Сама ты с глистами, – бурчу в ответ. Но, чтобы дольше не спорить с Максим, замираю в одной позе. Только здесь уснуть вообще не вариант. Прямо за окном квартиры, на улице, ярко светит фонарь. Он заливает белым мертвенным светом пространство, а поскольку шторы тонкие, то и внутри всё хорошо видно. Я же люблю спать, когда вокруг полная темнота. Даже если глаза закрыть, всё равно не помогает. Потому беру в руки смартфон. Лазаю в интернете, читаю всякую чушь наподобие новостей.
Но уснуть это не позволяет, и мои попытки хоть как-то убить время до утра (хотя даже не знаю, во сколько надо вставать) приводят меня, кажется, совершенно случай, на порносайт. Я прислушиваюсь. Максим снова размеренно дышит, значит, снова спит. Я осторожно, чтобы пряжкой не звякнуть, расстегиваю ремень на джинсах и просовываю правую руку под них, а затем ныряю под резинкой трусов.
Ну, здравствуй, мой маленький дружок. Что, скучно тебе? Очень давно дядя Саша не радовал тебя жаркой дрочкой. Уж прости, но не наблюдается Лизы поблизости. Можно было бы ее попросить соснуть разочек-другой, увы. Хотя какая, на хрен, еще Лиза?! Она здесь ни к чему. Я смотрю на Максим и начинаю представлять, как она прямо сейчас встает с дивана. Подходит ко мне. Опускается на колени и стягивает джинсы вместе с «боксерами», не отводя взгляда от моих глаз.
Потом он проводит ладонями по моим бедрам, по животу, по груди и скользит ими вниз. Между нашими глазами по-прежнему ничем не прерываемый контакт, и в её очах я вижу жаркую похоть, овладевшую мыслями и телом девушки. Она, остановив пальцы на моей талии, опускает голову, и вот уже я ощущаю на своем члене горячее тугое колечко. Это мажорка обхватила меня там губами, а потом присоединила к ним язык, начав сосать.
Я закрываю глаза и представляю, как она высвобождает мой фаллос, проводя языком от самого кончика до яичек, а после спускается вниз, дальше, в промежность, и мне становится немного щекотно. Но на этом путешествие мажорки не прекращается. Её путь лежит дальше, в мою заветную глубину. Он подводят ладони мне под пояс, затем приподнимает, и мои ноги оказываются в воздухе, а мой анус – прямо перед её лицом…
– Всё папеньке расскажу, – вдруг слышу я шёпот Максим и застываю. Одна рука на члене замерла, вторая на подлокотнике, в который вцепился. Распахиваю глаза. Передо мной возвышается мажорка и смотрит со своей обычной гадкой ухмылкой. – Ай-ай-ай, Александр, – в голосе Максим слышится укоризна, будто старшая отчитывает младшего. – В вашем возрасте рукоблудничать! Да еще где? В чужой квартире! Милок, да вы конченый извращенец! Мастурбатор!
Я закусываю нижнюю губу до боли, чтобы не послать её подальше. Но мне стыдно, жутко стыдно, потому спешно вытаскиваю руку из трусов и начинаю, путаясь и проклиная всё на свете, застегивать одежду. Максим, между тем, продолжает стоять надо мной и поучительно говорит:
