очень умело маскировала своим безразличием.
— Мама, — произнесла я, радуясь, что она всё же спустилась вниз и я, после долгой разлуки, могу её видеть. — Мамочка, прости…
— Прекрати, Эмма, это лишнее, — проговорила она сухо, отводя глаза в сторону. — Чей это ребёнок?
Это все, что ее волновало? После всего, что мне пришлось пройти, она интересовалась лишь тем, от кого мой ребёнок? Немыслимо…
— Мэйсона, — выдавила из себя ложь. — Моего жениха.
В голове шумело. Слова, произнесённые Люком, разрывали голову. Дурнота подкатывала к горлу, что едва находила в себе силы, бороться с ней.
Мой любимый… что могло произойти?
— Врёшь, — скривилась мать, усаживаясь возле бледного отца. — Уверена, что он от Фостеров.
— Беатрис, девочка не станет лгать, — произнёс отец, с печалью в глазах смотря на меня. — Оставь. Пусть будет счастлива.
— Мистер Свон, вы слепы? — фыркнула мать, уничтожая отца своим взглядом. — Ясно, как день! Наша дочь понесла от Фостеров!
— Мать права! — поддержал её Сэмуэль. — Этот ребёнок станет наследником Фостеров. Всё их состояние может достаться нам, — смотрел на меня, ухмыляясь.
Они обезумели. Рехнулись! Сошли с ума…
Так унизительно…
— Нет! — выплюнула в лицо матери. — Это ребёнок Мэйсона. Его! Мне стыдно за вас…
Поднявшись на ноги, поспешила к двери, желая убраться поскорее из этого дома. Подальше от своей семьи, которая будто потеряла рассудок.
Оказавшись на улице, остановилась. Стала жадно глотать ртом воздух, пытаясь прийти в себя.
— Эмма, прости их, — за спиной послышался голос Джастина. — Они не понимают, что говорят.
В его руках находилась моя дорожная сумка и… ключи от машины.
— Идём, сестра, — произнес он, беря меня под руку. — Эту ночь побудешь в старой городской квартире отца, а после мы решим, как быть…
— Я уеду, Джастин. Завтра, — заверила его, шагая рядом. — Приехав сюда, я совершила глупость.
— Тебе следует отдохнуть, — тихо произнёс он. — Подумай о малыше. Выспишься, а потом решишь, как быть, — пожал мою руку, пытаясь приободрить.
Добравшись до квартиры отца я, наконец, расслабилась и выплеснула из себя свои эмоции и боль.
Слёзы текли не переставая. От обиды на родных. От несправедливости в отношении меня, а самое главное от того, что услышала от Люка.
— Не плачь, Эмма, — пытался успокоить меня брат. — Отец не допустит, чтобы твой ребёнок стал разменной монетой, а братья… они всегда думали лишь о деньгах, — пожал плечами Джастин, располагаясь у постели рядом со мной.
Он прав. Отец не был способен на такую низость, но мама… Даже Джастин тактично умолчал о её словах.
— Расскажи мне… всё расскажи, что случилось, — всхлипывая, просила его.
Не могла предположить, что случилось. Ричард… он не мог умереть… это какой-то жестокий вымысел. Мысль что его больше нет, была невыносима для меня.
— Мы сами толком не знаем, что случилось. Была авария. От машины ничего не осталось. Фостеры скончались мгновенно. Остался один… Генрих, кажется. Ещё один отпрыск старика Фостера, о котором никто никогда не слышал. Он тоже был в тот день с ними, но его при столкновении выбросило из окна. Все газеты об этом писали, ты должна была слышать.
Почему? Почему это произошло? Неужели Дэвид всё подстроил? Решился на подлость… Но тогда почему он сейчас тоже мёртв? Неужели злой рок настиг их всех. Покарал за грехи…
Ох, Ричард… как мне вынести это всё?
— Нет, — смотря в одну точку, ответила ему. — Не слышала. Совсем ничего.
Видимо, Мэйсон сделал всё, чтобы этого не случилось. Оберегал меня и моего ребёнка. Я бы никогда не узнала, если бы не вернулась сюда…
— Потом был пожар, — продолжал брат. — Говорят, этот отпрыск безумнее всех покойных Фостеров. Сбежал из больницы, сжег особняк, слуги едва уцелели…
— Генрих, — произнесла я. — Я видела его, он… чудовище. Лучше бы это он умер! — процедила я без капли сожаления, понимая, что нельзя говорить подобные вещи.
— Ну, живым его сложно назвать. Говорят, всё его лицо в ожогах, ничего не помнит, что было с ним до аварии. Живёт в хижине, которая чудом уцелела. Все и раньше сторонились поместья Фостеров, а теперь и подавно. Страх, как бояться того умалишенного… С ужасом ждут каждого его шага.
— Всё верно… он таким был и прежде, — прошептала я, вспоминая ту ночь в лесу.
Всё случилось, как он того и хотел. Этот дьявол стал единственным Фостером. Теперь владел всем, что имели его братья. А они… их теперь нет.
— Но, есть и хорошая новость, — улыбнулся Джастин. — Перед трагедией Ричард Фостер отменил “Грешную ночь”. Хоть что-то хорошее перед смертью сделал это сукин сын.
Любимый… боже… как же больно… Невыносимо просто. Я знала, что он не такой, каким его видели другие.
Я должна пойти к любимому. Прикоснуться к тому месту. Сказать, что простила его и… помолиться о его душе. Никто кроме меня не станет этого делать…
— Я хочу увидеть место, где они похоронены, — твердо произнесла, смотря на брата.
— Ты шутишь? — ошалело смотря на меня, сказал Джастин. — Эмма, я ни за что не позволю тебе идти туда, — произнёс он очень серьёзно.
Я пойду! Против его воли. Никто меня не остановит. Даже под покровом ночи… пешком… стирая ноги в кровь… Должна. Не могла уехать, не сделав этого…
Не могла…
Одни руины…
Жуткое зрелище. До боли просто.
Я медленно приближалась к забору, за которым находились одни развалины… Руины от того, где когда-то был особняк Фостеров.
— Боже, — выдохнула, толкнув покрытый чёрной копотью металл.
— Немыслимо…
Всё превратилось в прах. Только покрытые сажей каменные глыбы. Едва угадывалось место, где находилась оранжерея. Деревья и кустарники, которые уцелели, были обожжены пламенем.
— Всё уничтожено…
Конюшня, только она находилась на своем прежнем месте. Только её не тронул пожар. Единственное, что напоминало о былой роскоши.
Было раннее утро, начинало светать. Сумерки медленно рассеивались. Белый туман, стелящийся по земле, придавал этому месту еще более ужасающий вид.
Здесь не было жизни… Даже птицы, и те не издавали никаких звуков. Мёртвая, леденящая душу, тишина…
Я медленно побрела к конюшне. Туда, где хранились воспоминания о любимом. Там, где на короткий миг, испытала счастье…
Всхлипнув, отварила массивную дверь и приблизилась к стойлу, где ещё когда-то находились породистые жеребцы, которыми так гордился Ричард.
— Пусто… как же здесь пусто… — прошептала, смахивая с лица слёзы.
Стало невыносимо больно. В груди защемило, когда взгляд упал на то место, в самом углу помещения, где любимый ласкал меня… а я…
Если бы можно было повернуть всё вспять.
Я бы не допустила этого всего. Уберегла любимого.
— Ох, — прикрыла веки,
