И там, в номере, началось.
- Десять минут тебе хватит собраться? - выдал он и устроился на диване.
- Ты шутишь?! Десять минут! - не выдержала Настя. - Мне еще нужно проверить, как там Ингеборга.
- С ней Антон, все будет хорошо. Не отвлекайся.
Что? Она застыла посреди комнаты, уперев руки в бока.
- Ладно, - он нехотя поднялся. - Двадцать минут. И я жду тебя внизу, госпожа Терских. Время пошло.
Оставшись одна, Настя закатила глаза. На что она, вообще, подписалась?
Но время обозначено, она стала собираться. Сначала гаджеты и документы, потом вытащила из шкафа одежду. И тут она засмотрелась на те два платья - цвета морской волны и лимонное. С них ведь все и началось.
А жизнь действительно цикличная штука. Опять платья и отпуск. Она погладила кончиками пальцев то, цвета морской волны, в котором была еще сегодня ночью. Сложила в чемодан и подумала, что в следующий раз надо надеть лимонное.
Случайно глянула на часы и ахнула - десять минут прошло! Дальше она уже собиралась быстро. И все равно немного опоздала.
***
Виктор уже ждал внизу у машины, увидел ее, выпрямился и пошел навстречу. Пока он укладывал ее чемодан в багажник, Настя села в машину и уставилась в окно.
Странное чувство.
Волнение, неловкость. Как будто она входит в ту же реку. Говорят, нельзя войти в одну реку дважды? Не о том думаешь, пыталась она сказать себе, но ничего не могла с этим поделать.
Наконец Виктор сел за руль и обернулся ней, взгляд горячий, зрачки во всю радужку, черные. Тоже волновался.
- Пристегнись, - проговорил хрипло.
А у нее мурашки побежали. Дура, вот дура...
Неважно, они уже выехали.
***
Дорога до места показалась короткой, наверное, потому что они уже один раз туда ездили, а может, потому что совсем другим были заняты мысли.
Но когда подъехали, Настя заметила, что там кое-что изменилось.
Со двора исчезли горы стройматериалов, теперь он был аккуратный и уютный, плитка чисто вымыта, на клумбах цветы, нигде ни соринки.
- Нравится? - Виктор подошел со спины, голос немного подрагивал волнением.
- Да, - кивнула Настя. - За эти несколько дней твои рабочие многое успели сделать.
Он неуловимо улыбнулся и тут же сказал:
- Пойдем в дом. Тут полностью готовы две комнаты: спальня и кухонная зона. Посмотришь?
Конечно, ей было интересно посмотреть. Но когда он принес сюда из машины их чемоданы...
- Зачем? - Настя нахмурилась.
- Останемся здесь, - он обвел взглядом еще не до конца отремонтированный, но уже почти жилой дом. - Здесь, кроме нас, не будет никого.
Она вдруг поняла, чего хотел Виктор. Начать сначала на новом месте.
- Настя? - позвал он, кадык дернулся.
Но если она уже здесь.
Сначала смотрели кухонную зону. Большая, просторная, чем-то похожа на кухни Прованса. Дерево, барная стойка, полный холодильник продуктов. Интересно, когда успел, подумалось ей, не иначе как заранее готовился.
Потом он показал спальню.
И вот там.
Они же отвыкли друг от друга. Все было как в первый раз для обоих. И дрожащие руки, и сбитое дыхание, и хриплые стоны. Так горячо и сладко, что хочется умереть, лишь бы это не кончалось.
Потом он обнимал ее и бессвязно шептал:
- Настя... девочка моя... Настя...
А ей просто не хотелось открывать глаза. Было так хорошо, и чувство такое, будто ее несет и баюкает река. Та самая река, в которую не войти дважды.
И вдруг странный стук и шевеление за шторой.
Спальня выходила на другую сторону дома, где дикий сад. А там балкон и при желании...
- Пригнись! - глухо рыкнул Виктор, заталкивая ее за изголовье. Сам мгновенно скатился с кровати и молниеносным движением откуда-то из одежды выхватил пистолет.
Вот сейчас было страшно!
Но тут штора зашевелилась снова, и из-под нее, потягиваясь, вылезла пестрая черно-рыжая кошка. Оглядела их янтарными глазами, звонко мяукнула и деловито потрусила в куда-то вглубь дома.
Сначала это был шок. Но когда шок прошел, Виктор убрал оружие подальше, закрыл лицо ладонью и хрипло засмеялся:
- Вот ведь, глупее не придумаешь!
Но если кошка первой вошла в дом, это же к счастью.
Потом Виктор расхаживал по спальне в чем мать родила, вызванивал кого-то, договариваться, чтобы выставили дополнительную охрану. Еще о чем-то.
Настя не вмешивалась, Она в это время сидела на кровати, разглядывала крепкую, подтянутую фигуру теперь уже ее мужа и думала:
«А неплохо так начался отпуск».
Что у мужчины в сердце
Она смотрела на него. Это решило все. Виктор разом оборвал разговор и вернулся в постель.
Что у мужчины в сердце?
У такого циничного ублюдка, каким он себя считал. Что занимало его душу и разум, подчиняло всю его жизнь единственной цели? Это не деньги, как можно было бы предположить, зная его страсть к финансовым авантюрам и обогащению. Не власть и положение, когда тебе лижут задницу окружающие и жадно ловят твой взгляд, хотя определенного уровня он достиг и на достигнутом не собирался останавливаться. Ни тем более бабы, которых он мог бы иметь множество.
Нет, он всего лишь хотел вернуть то, что когда-то вынужден был сбросить, как сбрасывают при крушении балласт. Но тем «балластом» для него было самое драгоценное. Потом он пять лет крутился как уж на сковородке, лишь бы однажды вернуть ЭТО себе.
Что это было, гештальт? Он застревающий тип? С его деньгами Виктор Терских мог получить любую красавицу. И не играть в дурацкие шпионские игры, а оставить все в прошлом, переступить и забыть. Так делают все нормальные умные люди, и у них нормальная жизнь.
А ему нужна была его женщина. И чтобы получить ее, он из шкуры вывернулся. Так что - да, он застревающий тип. А это гештальт, который должен быть закрыт раз и навсегда, чтобы он мог дальше свободно дышать и жить.
Сейчас он видел в ее блестящих глазах то самое выражение. Вот ради этого он готов был в лепешку расшибиться. Что в этот миг было у мужчины в сердце? У такого прожженного скота, как Виктор Терских?
Сентиментальные глупости. И плевать он хотел на всех, кто посмеется над ним. Пусть лучше завидуют.
Потому что в этот раз он не спешил.
Когда первый голод утолен, можно не спешить. А то, что на адреналине, - так это хорошо, на адреналине острее будет секс. Ласкать ее медленно, томить. Чтобы плавилась под его губами и руками, чтобы кричала под ним и сама просила... И только когда не хватит сил держать в узде собственное желание, дать им обоим это.
Увидеть свет счастья в ее глазах и потом можно в изнеможении откинуться на спину и застыть с блаженной улыбкой. Да, мать его, он застревающий тип.
***
А что на сердце у женщины?
Жгучая обида? Разочарование? Презрение? Но все имеет свой срок жизни, выгорает рано или поздно. Гаснет, покрывается пеплом, уходит в прошлое. И все, исчез из души след. Забвение.
Не может исчезнуть только любовь.
Это было открытие. С ее-то личным опытом, да еще с опытом работы адвоката по разводам, говорить о том, что она опять решилась довериться бывшему? Но как возвращается доверие? Их отношения как дерево, разбитое грозой, только оно не умерло, а зазеленело снова.
Ужасно поэтично. И просто здорово лежать вот так рядом с ним, вдыхать его запах.
Настя потянулась, он тут же отреагировал, подгреб ее под бок к себе поближе. Укрыл их обоих покрывалом и чмокнул Настю в лоб.
- Спи.
И вот да, сейчас бы заснуть...
Но тут опять послышался цокот коготков по полу.
Разве кошки не должны передвигаться бесшумно? Очевидно, нет. Во всяком случае, эта конкретная кошка бесшумной не была. Потому что следом раздалось требовательное:
- Мяу!
В смысле «Люди, это, конечно, хорошо, что вы решили поспать, но меня надо кормить».
- Прикончу пушистую гадину, - пробормотал Виктор.
- Я тебе прикончу. - Настя уже выбралась из постели и пошла на кухню открывать холодильник.
