реальный мир ещё хуже. Он опаснее! – Он на минуту выключил динамик. Нетрудно было понять, что дело было в кашле. – У каждого есть выбор, Обри, в том числе и на Обратной стороне. Нужно только выбрать правильное время, чтобы его сделать.
– Что всё это значит?
– Ты очень скоро поймешь. Не стоит задавать вопросы о том, в чём ты способна разобраться сама. С твоими способностями тебе не стоит никому докучать вопросами. Научись пользоваться тем, что тебе дано.
Я не знала, о чём ещё спросить его, и теперь просто неловко переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда наконец смогу уйти отсюда. Но господин продолжал:
– Как славно, что ты напомнила мне про старое кладбище. Я хотел бы поручить тебе заняться им. Приведи его в надлежащее состояние. Это станет отличной тренировкой для твоих способностей. Но помни: у всякой сверхъестественной силы есть обратная сторона.
– Как скажете, господин.
– Ты можешь звать меня по имени, дитя моё, – спустя долгую минуту молчания наконец произнёс он.
– Боюсь, мне оно неизвестно, господин.
– Тогда запомни: обращаясь к своему господину, ты говоришь с Асурой.
– С Асурой… – эхом отозвалась я. Казалось, воздух в комнате завибрировал от звука его имени, вложенного в мои уста. – Я сделаю всё, чтобы стать достойной Вашей фракции.
– Твоё стремление похвально. Но подчас ревностные сторонники превращаются в самых опасных противников.
– Что Вы имеете в виду?
– Я уже встречал человека, который был готов убить за наши идеалы. Но теперь он сражается на другой стороне.
– О ком Вы говорите?
– Ты любопытна, моя дорогая. Любопытство не порок. Но прошлое не всегда нужно ворошить.
Я кивнула, зная, что он точно видит меня. Стесняясь окинуть комнату взглядом, я опустила глаза в пол. Идеально ровные белые плиты с геометрическим рисунком были выложены так, что казалось, будто у меня под ногами светит солнце. Я тут же вспомнила про татуировку на запястье, и уже собиралась спросить об этом, как голос господина вновь послышался из динамиков.
– Ты можешь идти. И на этот раз тебе лучше соблюдать наши правила, Обри. Я прощу тебе дерзкую выходку, которую ты позволила себе в присутствии Винни… Но так будет не всегда, дитя моё. На Рейкерсе есть правила.
– Х-хорошо…
Желание рассказать ему об эмблеме Рейкерса, украшающей мою руку, тут же улетучилось. Что, если бы он счёл это проявлением неповиновения и дерзости? Не желая испытывать судьбу, по примеру Винни я подошла к стулу и слегка наклонила голову. Вероятно, Асуру это устроило: больше он микрофон не включил, хотя я была уверена, что он по-прежнему наблюдает. Я медленно прошла к выходу, и уже у самой двери вспомнила:
– Господин, скажите, если… то есть, когда Вы поймаете Дэниела и его команду… Что с ними будет?
– Признаться, я ещё не решил. Но я бы хотел видеть их с нами.
– Вы влияете на весь этот мир и по-прежнему позволяете им жить в нём?
– Как я уже сказал: не выношу жестокости. Мне хочется, чтобы они сами осознали бессмысленность этой борьбы.
– Но ведь островитяне и мятежники убивают друг друга, проливают кровь. Разве не стоит остановить это бессмысленное насилие?
– Это часть нашей жизни, Обри. И мы ничего не можем с этим поделать.
* * *
Асура. Я снова и снова повторяла имя господина по пути в свою комнату и этой ночью уснула с его именем в голове. Мне снилась та самая комната – белая комната – и человек в медицинском халате, вышедший из-за одной из колонн. Этот сон мучил меня всю ночь, и я металась по кровати, желая выкинуть из головы этого человека. Мне казалось, что он движется ко мне со шприцем в руках, словно он хотел сделать мне больно…
Проснулась я раньше будильника, установленного на 6:45. Электронные часы на столе, к которым я никак не могла привыкнуть, показывали четверть седьмого. До завтрака времени было полно, и я позволила себе задержаться в душе. В этом и любом другом мире не было лучшего способа привести мысли в порядок, кроме как постоять под душем. Только спустя десять минут я поняла, что наслаждалась прохладной водой, а вовсе не горячей, о которой так мечтала.
Всё ещё стоя под струями воды, я подумала о Дэниеле. Он мог получить всё это: комфортную комнату, отличные условия для жизни и распорядок дня – ту самую дисциплину, которую он сам поддерживал в Астории. Но вместо этого отказался от всех благ Рейкерса, возглавив группу мятежников. Неужели идеалы Асуры были настолько чужды ему? Размышляя о том, смогла бы я отказаться от всего ради своих убеждений, я закрыла глаза и невольно представила его руки на своих плечах, будто на самом деле ощущая их вес. Наваждение удалось стряхнуть не сразу. Я провела руками по плечам, ощущая, как напряглись мышцы. Моё тело уже соскучились по нагрузке в зале. Или это я соскучилась по Герте?
Я бросила взгляд на часы, что лежали на полке возле умывальника. У меня оставалось всего 10 минут до завтрака, и я поскорее вылезла из душа. Пользуясь открывшимися возможностями, я выбрала новую одежду, и, когда я спустилась в зал, на моём лице не было ни следа прежней усталости и тревоги.
Было нетрудно найти столовую: я просто пошла за двумя членами фракции, которых раньше никогда не видела. Увидев меня на горизонте, они тут же прекратили свою оживленную беседу и смерили меня удивлёнными взглядами. Я лишь сухо кивнула в ответ, замедлила шаг и побрела за ними.
Обеденный зал на Рейкерсе было неловко называть столовой. Это была настоящая трапезная всё в тех же неизменных светлых тонах с высокими потолками и огромными окнами, открывающими вид на живописные лужайки. В центре стоял длинный стол, окружённый со всех сторон стульями с мягкой обивкой, но по центру было только одно место – у самого окна.
За столом уже сидели люди. Я заметила Сатоко – она занимала скромное место в самом конце длинного стола. Оно находилось ближе всего к кухне, дверь в которую была приоткрыта, и сомнений не было – все это лишь для того, чтобы она могла быстро перемещаться между кухней и залом.
Сатоко, увидев меня в дверях, заулыбалась и слегка поклонилась. Затем, спохватившись, бросилась на кухню. Я втянула носом воздух и почувствовала запах свежего хлеба. Совсем не как в Астории, где приходилось питаться хлебцами и крекерами. На Рейкерсе не испытывали проблем с продуктами, хотя они и не появлялись из ниоткуда. Должно быть, на острове было много
