- Вот поэтому я и не тороплюсь вас знакомить. Устроишь ему допрос с пристрастием.
- А надо?
- Пока нет. Но если понадобится, я скажу.
- Я могу, ты же знаешь.
Я рассмеялась.
- Знаю. - Потом к плечу его привалилась. - Папка, что с Дашкой-то делать?
- А что с ней делать? На работу ее надо устроить.
- Замуж ее выдать надо, - перебила я его. - Иначе никому жизни не будет. Сколько я ее помню, она всегда хотела замуж, лет с трех. Помнишь, как она Деду Морозу на Новый год мужа заказала?
Отец рассмеялся.
- Помню.
- По мне, так она слишком старается, - сказала я. - Поэтому и не получается. А еще, она слишком многого хочет. Олигарха, бездетного и при этом полного сироту. Чтобы ни с кем не делиться.
- А ты кого хочешь?
- Мужа, - буркнула я ему под мышку.
- И как, нашла?
- Не поняла пока.
- Так приведи, я сразу пойму. Глаз - алмаз, ты же знаешь.
Я голову подняла и посмотрела отцу в лицо.
- Это уже смахивает на приказ.
- Пока это просьба.
- Папа, я уже взрослая!
- Не помню такого. Когда вы с Дашкой вырасти успели? Почему я упустил этот момент?
- Наверное, ты был на работе.
- Это был выстрел в спину.
Я улыбнулась, потянулась к отцу и, любя, похлопала его по щеке.
- Мы с Дашкой не в обиде, поверь.
Наутро я поторопилась с дачи уехать. Нет, я, конечно, родителей очень люблю, но иногда, когда они на одной волне, и начинают воспитывать в унисон, это очень тяжело. Когда один из них нравоучения читает, а другой все-таки пытается за тебя заступаться, это еще ничего, но когда они оба в "настроении"... Я даже отказалась ждать папину служебную машину, испугавшись, что он и по дороге в город продолжит меня мучить и наставлять. И поэтому я встала пораньше, впопыхах съела бутерброд и, поцеловав в щеку только что проснувшегося отца, побежала на электричку, боясь опоздать.
В городе, на вокзале меня Сашка встретил. Я с восторгом повисла у него на шее и искренне призналась, что очень рада его видеть. Емельянов хмыкнул, странно приглядываясь ко мне.
- А что случилось?
- Ничего. Просто я рада, что я взрослая.
- После этих слов, ты мне еще более странной кажешься. Тебя что, воспитывали всю ночь?
- Почти. Теперь Дашкина очередь. Кстати, ты уже видел? - Я развернула купленную в электричке газету, и показала ему снимок туристического центра на первой странице. - И про меня там тоже есть!
Емельянов вырулил со стоянки вокзала, кинул быстрый взгляд на газету и усмехнулся.
- Я тобой горжусь.
- Я собой тоже горжусь. Отвезешь меня домой? Мне переодеться надо... А газету я оставлю, на память. Про меня не каждый день пишут.
- Тань, там про тебя всего два слова - имя и фамилия.
- Неправда! - обиделась я. - Еще то, что я дизайнер.
- Обалдеть.
Я стукнула его по плечу газетой.
- Что ты злой такой с утра?
- Нормальный, - воспротивился он. - Я даже добрый, приехал за тобой.
- А не хотел?
- Хотел. Я тебя вообще хочу, независимо от времени и ситуации.
Я взглянула на него с прищуром, заподозрив в том, что он подлизывается. Сашка ответил мне честным взглядом, правда, сам быстро понял, что переигрывает, и рассмеялся. Я же качнула головой, поражаясь чужой наглости и прыти.
У моего подъезда нас поджидал сюрприз. Ленка, сидящая верхом на своем чемодане и с тоской взирающая на кусты жасмина неподалеку. Я ахнула, Сашка крякнул, а вот Ленка, заметив меня, появившуюся из автомобиля, вскочила и приняла угрожающую позу.
- Ты!.. - воскликнула она на весь двор. - Я тебя убью!
- За что? - забеспокоилась я.
- Как за что?! Кто говорил: приезжай? Кто говорил: жду? Я сижу здесь с шести утра, а ты даже телефон выключила!
- А ты не подумала позвонить вчера? Перед тем, как ехать?
- Я сюрприз хотела сделать! - рявкнула сестрица. Я удовлетворенно кивнула.
- У тебя получилось.
- Ты негодяйка и плохая родственница. Я заслуживаю большего, - уверенно заявила она и, наконец, приметила Емельянова. - Привет, Сашок.
- Здорово, - ухмыльнулся тот. - Ты тоже навсегда приехала?
- Я до понедельника. А кто навсегда вернулся? - не на шутку заинтересовалась она, почуяв сенсацию.
Я горестно отмахнулась, а Емельянов подхватил чемодан сестрицы и сообщил той вполголоса:
- Дарья.
Ленка аж присела.
- Да ладно! Прямо насовсем-насовсем? Бросил ее, значит, жених-то. - Она семенила за Сашкой и жадно смотрела на него, словно Емельянов мог сообщить еще какие-то эксклюзивные подробности. - И чего?
- Таня расстроена, - шепотом сообщил он ей.
А я оглянулась от входной двери и прикрикнула на них.
- Хватит шушукаться за моей спиной!
Ленка порог моей квартиры переступила и замерла в задумчивости. Затем поинтересовалась:
- То есть, ты выиграла?
Я только рот открыла, не зная, как заткнуть эту дуру, но опоздала, Емельянов уже заинтересовался:
- Что выиграла?
Теперь мне влезать, только все портить, и я промолчала, ожидая, когда сестрица все окончательно разболтает.
- Так они поспорили, на мужиков.
Емельянов пальцы разжал, и чемодан выпустил, тот с глухим стуком упал на пол. А Сашка грозно поинтересовался:
- Каких еще мужиков?
Ленка примирительно хлопнула его по груди ладошкой.
- Успокойся, я тебя тоже имела в виду.
- И мне стало спокойно, да?
- А не стало?
- Лена, - взмолилась я, предчувствуя грозу. Хоть Сашка и не был скандальным человеком, но зачем его доводить-то специально? К тому же, я уже знала, что он не настолько безобиден, как думала моя сестрица.
- Они поспорили, что если Дашку бросит очередной потенциальный муж, то она отдаст Тане серьги их бабушки.
Емельянов на меня взглянул, а я поторопилась оправдаться:
- Она их взяла без спроса, бабушка их мне обещала! И ты не представляешь, как они мне идут!
- Действительно, - проговорил он язвительно, - не представляю. А я здесь причём?
- Так Дашка же не верила, что ты существуешь, - радостно сообщила Ленка, а я мысленно поклялась, что дам ей пинка, как только любимый отвернётся. Емельянов закипал, у него даже уши краснеть начали, я такого ещё не видела, и пришла к неутешительному выводу, что это очень плохой признак.
- И что? - сдавленно проговорил он, поторапливая нас.
Ленка же прошла к зеркалу, на себя полюбовалась, под глазом потёрла, стирая след от туши, затем отозвалась:
- И ничего. Дашка проиграла. Ты же здесь стоишь.
Я тоскливо смотрела на любимого.
- Саша, я тебе всё объясню.
Он головой мотнул.
- А на что спорили-то? Я не понял...
