Он зашел за кулисы, быстро прошел мимо гримерных и, дойдя до выхода на сцену, заметил впереди Ли. Она снова сидела у фортепьяно. Рядом со сводчатым проходом на сцену стоял высокий важный человек, вероятно, менеджер Ли. Питер подошел к нему и протянул руку.
– Вы Оскар Крюгер?
Пожилой человек пожал руку в ответ.
– Да, а вы?..
– Питер Уэбстер, жених Ли.
«Правильно, – сказал себе Оскар, – продолжай так говорить и, может быть, ты убедишь ее».
– А, тот человек, с которым Ли познакомилась в Натчезе, – сдержанно проговорил Крюгер.
Он указал на Ли, которая как раз исполняла соло на «бис».
– Она бесподобно исполнила Рахманинова, вы согласны?
– О да. Она великолепна. А что она играет сейчас? Что-то очень красивое.
– Ноктюрн, опус девятнадцатый, Чайковский, – отрапортовал Кргогер. – Я вижу, вы мало разбираетесь в музыке, мистер Уэбстер?
– Я собираюсь многому научиться.
– Понятно. Скажите, мистер Уэбстер, вы внимательно смотрели на нее сегодня вечером?
– Конечно, смотрел, – несколько раздраженно ответил Питер. – А почему вы спрашиваете?
– Вы заметили, что она увлечена музыкой душой и телом?
Питер почувствовал, что кровь запульсировала у него в висках. В том, как Крюгер говорил о любви Ли к искусству, сквозило нечто тревожное. Это было нелогично и предосудительно, ему не нравилась сама мысль о том, что она настолько может любить музыку. Если музыка будет ее работой, он научится принимать это, но он мечтал, чтобы она испытывала «душой и телом» страсть только к нему.
– Да, я заметил, – ответил он Крюгеру.
– Куда вы собираетесь забрать ее от всего этого, мистер Уэбстер?
Вена на виске Питера грозила взорваться. Он вспомнил, как Ли говорила ему, что Оскар всегда «стремится ухватить за горло». Теперь он понял, что она имела в виду, отлично понял.
– Я не заберу Ли от того, в чем она действительно нуждается.
– Вы в курсе, сэр, что в мире очень мало концертирующих пианисток-виртуозов? – продолжал менеджер.
– Я в курсе, – отрывисто ответил Питер. – Кстати, сама Ли рассказала мне об этом.
– И не многие из них замужем. А у вас двоих все будет по-другому? Вы все устроите? – Крюгер говорил с едва скрытым сарказмом.
– Именно, – процедил Питер, скрипя зубами.
Крюгер покачал головой.
– Ах, мистер Уэбстер, вы храбро стараетесь обмануть меня, но не можете обмануть себя. Все мужчины шовинисты в глубине души. Если бы она была моей женой, я не стал бы делить ее с музыкой, держу пари, что и вы тоже. В конце концов это либо уничтожит вас обоих, либо разведет.
– Ерунда, мы найдем выход, – упрямо проговорил Питер, чувствуя, что настроение у него окончательно испорчено.
Крюгер снова покачал головой и цинично рассмеялся:
– Ах, этот оптимизм молодежи!..
Ли совершенно не готовилась к тому, что после концерта в доме Питера соберется целая толпа. Но там оказались организаторы концерта, другие исполнители, музыканты симфонического оркестра, представители прессы, родители Ли и старшие партнеры юридической конторы Питера с женами. Городской дом Питера был гораздо больше и изысканнее, чем предполагала Ли, – ее поразили большие ковры, современная мебель, обтянутая букле, стеклянные и медные аксессуары. Для гостей были приготовлены изысканные закуски, бар, полный напитков на все вкусы, и огромный запас шампанского. Питер с гордостью представлял Ли каждому из присутствующих, все время повторяя при этом: «Ну разве не великолепна она была сегодня?» Все соглашались, расточая щедрые комплименты по поводу ее игры. Она улыбалась застывшей улыбкой мистеру и миссис Прайс, мистеру Мэтьюсу, доктору и миссис Лоренс… Через некоторое время ей показалось, что банальные фразы и множество лиц слились воедино. Ей нравилось, что Питер организовал в ее честь такую щедрую вечеринку, она чувствовала себя как дома и наслаждалась обществом друзей. И все-таки в глубине души ей хотелось, чтобы они провели остаток вечера лишь вдвоем. Ей не терпелось рассказать ему о том, что произошло с ней, когда она стояла на сцене. Ей необходимы были заверения, что его жизнь здесь не будет стоять между ними. Она нуждалась в разговоре с ним с глазу на глаз.
Но, разумеется, это оказалось невозможным. Вскоре им пришлось разойтись – один из партнеров Питера отвел его в сторону обсуждать деловые вопросы, а в это время модно одетый репортер поймал Ли и стал расспрашивать ее о возвращении на сцену.
Уклончиво ответив на несколько прямых вопросов, Ли удалось избавиться от репортера и спрятаться в дальнем углу комнаты. Она поговорила с респектабельной дамой, под патронатом которой находился симфонический оркестр, и была очень рада слышать, что прибыль от концерта, составившая более миллиона долларов, будет отправлена в помощь голодающим.
Потом Ли познакомилась с Сидни Андерсоном, молодым адвокатом, о котором Питер говорил ей в Натчезе. Ли поразилась рассказу Сидни о том, что Питер купил билеты на благотворительный концерт для всех служащих фирмы.
– Я очень рад, что Питер нашел вас, – доверительно продолжил Сидни.
– Меня? – переспросила она. – А что во мне такого?
– Просто мне кажется, что Питеру нужна жена, у которой есть собственная жизнь. Наверное, вы знаете, как много он работает?
– Да, я поняла это за прошедшие несколько дней. Он явно очень предан своей работе и очень ответствен…
– О, тут все гораздо серьезнее, – перебил ее Сидни. – В конторе многие обвиняют Питера в том, что он стал самым молодым старшим адвокатом лишь благодаря связям отца. Но в глубине души все знают правду: Питер отказался от работы в конторе отца и достиг своего нынешнего положения только чертовски тяжелым трудом и ничем иным. Он спасал мою шкуру бесчисленное количество раз. Он всегда засиживается за работой допоздна и всегда готов каждому протянуть руку помощи.
Ли нахмурилась.
– Я удивлена. Он, оказывается, усердный работник, но говорил мне, что адвокатская деятельность – рутина и скука.
– Все мы жалуемся, – сказал Сидни, – но я уверен, Питеру нравится его работа.
Ли обдумывала расстроившие ее слова Сиднея до конца вечера. Она украдкой наблюдала, как Питер беседует с Милтоном Прайсом, седовласым мужчиной, основателем компании «Прайс, Бирмингем и Уотсон». Казалось, что Питер просто-напросто прилип к нему.
В час ночи родители Ли предложили отвезти ее в гостиницу, но Питер тактично ответил, что сам проводит их дочь. Около двух гости разошлись, и все стали убирать. Питер и Ли сидели рядом на мягком диване бежевого цвета и пили шампанское, уставившись на стеклянную стену с мозаикой, изображавшей уютный светлый дворик в тропиках.
