Брин, податливая и жаждущая, выгнулась ему навстречу и обняла его за шею. Райли не нуждался в дальнейших поощрениях. Его движения не были поспешными или грубыми, не были они и стыдливыми или робкими. Его язык вопрошал, исследовал, знакомился заново с каждым сладким дюймом ее рта.
Прошептав что-то, он принялся осыпать нежными быстрыми поцелуями ее лоб, веки, нос, щеки, но его губы неизменно возвращались к ее губам. Он легонько пощипал, захватил соблазнительную нижнюю губку и потеребил ее, осторожно прикусив зубами, а потом плавно провел языком по ее припухшим от страсти губам. Он попробовал на вкус улыбку, приподнявшую уголки ее губ. Поцелуи Райли были неистовыми и в то же время сдержанными, грубыми и нежными, нетерпеливыми и ленивыми, игривыми и страстными. И каждый раз новыми. И каждый поцелуй пробуждал воспоминания.
— У тебя такой рот, о котором я мечтал в юности, — тихо проговорил он.
— И что же в нем такого особенного?
— Все. Вкус, форма, то, как он откликается на мои поцелуи. Я его обожаю.
Он снова припал к ее губам и не отрывался до тех пор, пока им обоим хватало дыхания.
— Ты потрясающе целуешься, — прошептала Брин томно, словно его ласки вконец обессилили ее. — Каждая женщина должна хоть раз на своем веку испытать, что такое настоящий поцелуй.
— И что же это такое? — Он снова потерся губами о ее губы.
— Когда ты целуешь, то как будто занимаешься любовью.
— Похоже на сам акт?
— На сам акт. Твои поцелуи недвусмысленно заявляют, что ты мужчина, а я — женщина. Твои поцелуи никогда не бывают небрежными, они всегда тщательные. От твоих поцелуев я слабею, и одновременно они страшно возбуждают.
Райли немного приподнял голову, только чтобы посмотреть ей в глаза. Меж его бровей залегла складка, он обвел указательным пальцем покрасневшую кожу вокруг ее губ.
— Я не брит…
— Не важно. — Брин подняла руку — медленно, словно она весила тысячу фунтов, — и погладила его подбородок, потемневший от отросшей за ночь колючей щетины. — Ты стал похож на пирата. Мне всегда хотелось, чтобы мною овладел пират.
— Это еще почему? — Он медленно поглаживал тыльной стороной ладони ее шею.
— Сама не знаю. Может, моя фантазия имеет какое-то отношение к его шпаге.
Райли прервал любовную игру, чуть запрокинул голову и смерил Брин взглядом, полным откровенного желания.
— К шпаге, говоришь?
Брин утвердительно промычала и многозначительно улыбнулась.
Райли прошептал ей на ухо что-то непристойное. Брин захихикала и игриво шлепнула его по плечу. Между ними завязалась шутливая потасовка с дразнящими шлепками и легкими покусываниями, а потом их губы снова слились в горячем поцелуе, и каждый считал себя победителем.
Игра уступила место страсти. Издав хриплый стон, Райли вытянул ноги. Почувствовав его движение, Брин выпрямила колени. Они оказались совсем близко друг к другу — ступня к ступне, колено к колену, бедро к бедру. Их затопил жар, подобный кипящей огненной лаве.
— Райли, — простонала она.
— Брин, — выдохнул он.
Он впился в ее губы поцелуем, рука легла ей на поясницу. Райли притянул ее жаждущее тело к своему горячему, возбужденному члену.
В этот самый момент сквозь жалюзи в комнату пробились первые лучи солнца.
— Как мне тебя не хватало, Брин! — Брин чувствовала у себя на шее его горячее дыхание, а слова любви вливались в нее подобно живительному эликсиру. — Я так тосковал по всему этому, по тебе в моей постели, по твоей страсти. Иногда мне казалось, что я умру, если не смогу снова обнять тебя вот так. Я так тебя хотел, что готов был умереть. Без тебя я был как больной. Излечи меня, — закончил он настойчивой мольбой. — Излечи меня, Брин.
Его рука скользнула в ее трусики. Сжимая сильными теплыми пальцами упругие ягодицы, он еще теснее прижал ее к себе. Брин протиснула руку между их телами и запустила пальцы под резинку его трусов. Она почувствовала, как Райли затаил дыхание. На мгновение время словно остановилось, и только их сердца бешено стучали в унисон.
Она стянула его трусы вниз, и Райли со стоном выдохнул. Его член, упирающийся ей в бедра, был твердым, гладким и бархатистым.
Он неспешно освободил ее бедра от мягкой ткани трусиков. Брин держала ноги плотно сжатыми — во-первых, потому что знала, что Райли любит преодолевать препятствия, а во-вторых, было неимоверно приятно ощущать его ищущую руку в теплой расселине между бедер.
Повинуясь древнему, как само человечество, инстинкту, Райли перевернул Брин на спину и накрыл ее тело своим. Он ласкал ее, забыв о боли, забыв о повязке на ране. С трудом сдерживая охватившее его вожделение, он рывком стянул через голову Брин футболку и отшвырнул ее в сторону. Приподнявшись над Брин на выпрямленных руках, он пожирал глазами ее обнаженное тело.
И тут Райли как будто что-то вспомнил. Он часто заморгал, словно стряхивая с глаз пелену страсти.
— Не останавливайся, Райли, пожалуйста, — прохрипела Брин.
Райли мягко рассмеялся. Постепенно расслабив мышцы рук, он осторожно опустился на нее. Нежно поцеловал в губы, затем уткнулся лицом в душистую теплую шелковистую впадинку между плечом и шеей. Райли некоторое время полежал в таком положении, пока не выровнялось дыхание.
— Я не хочу торопиться. — Он все еще не поднимал головы, и Брин чувствовала, как его голос отдается вибрацией в ее теле. — Пусть все будет хорошо, лучше, чем когда-либо. Я хочу, чтобы этот раз был самым лучшим.
Брин обхватила его голову руками и запустила пальцы в густые волосы.
— Я ведь уже сказала, что здесь проблем никогда не было. В постели ты всегда был потрясающим.
— Знаю. Но я хочу, чтобы сегодня все было по-особому, как в первый раз. Я хочу, чтобы мы оба запомнили сегодняшнюю ночь. — Он с любовью убрал с ее раскрасневшихся щек непослушные прядки волос. — Брин Кэссиди, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.
Он отстранился настолько, чтоб иметь возможность охватить взглядом все ее тело.
— Как ты прекрасна! — прошептал он.
Райли положил на ее щиколотку руку и стал медленно вести ее вверх, повторяя путь, проделанный взглядом, и останавливаясь, чтобы исследовать все, что привлекало его внимание.
Сначала он задержал руку под коленкой.
— Какая у тебя нежная кожа.
Затем коснулся маленького шрама на бедре.
— Откуда у тебя этот шрам?
— Я поранилась разбитой бутылкой на пляже.
— Сколько тебе тогда было лет?
— Около шести.
Потом рука Райли задержалась на родинке под левой грудью.
— Какая красивая, — выдохнул он.
— Что ты, она же уродливая.
— Только не для меня.
