Я выждала несколько минут и осторожно тоже вошла в кафе. Заглянула в зал и сразу же увидела голубков. Они сидели за столиком и ворковали, держа друг друга за руки.
Они сидели таким образом, что ни он, ни она не могли видеть входящих в кафе. Этим я и воспользовалась, проскользнула в заведение и села так, чтобы я могла бы на них смотреть, а они на меня – нет.
Я сидела за столиком, пила то ли кофе, то ли сок, то ли коньяк, от волнения потом так и не смогла припомнить – и смотрела на эту парочку. Этим двоим явно было хорошо друг с другом. Не то, что они ежесекундно обнимались или целовались – чего не было, того не было, врать не стану даже для придания сюжету большей интриги, – зато их беседа не затухала ни на мгновение. Иногда она перемежалась общим смехом, иногда девушка говорила что-то грустное. И тогда муж гладил ее по ладони. Все же какой нежный и чуткий он у меня.
Ко мне вдруг пришла мысль о том, что моя мечта исполнилась, мы сидим с мужем в одном кафе. Правда есть кое-какие мелкие несоответствия, нас, во-первых, не двое, а трое, во-вторых, он об этом не знает, и, в-третьих, он не со мной. Но мне пора уже научиться не обращать внимания на подобные нюансы. Сколько их еще будет. Надо привыкать к своей участи.
Их встреча продолжалась примерно час. Внезапно муж позвал официанта и расплатился с ним. Между прочим, моими деньгами, ведь это я выделила их для театра. Ну да ладно, не будем мелочиться. Тем более, меня в тот момент интересовало другое – какое эти двое выберут продолжение для своей встречи?
Они вышли из кафе, сели в машину мужа. Я снова последовала за ней. И снова ехать пришлось недолго, мы все остановились возле обычного дома. Правда, я – на некотором удалении.
Я нисколько не сомневалась в том, что последует дальше: сейчас оба выйдут из машины и войдут в подъезд. Ну а дальнейшее развитие сюжета предлагаю додумать каждому самостоятельно, исходя из пылкости и богатства своего воображения.
Все так и происходило. Они вышли из машины и направились к подъезду. Около подъезда они остановились, о чем-то быстро поговорили, муж поцеловал девушку в щеку и пошел обратно. А она скрылась за дверью. Через минуту автомобиль супруга отъехал.
Несколько мгновений я сидела неподвижно, не понимая того, что случилось. Почему он уехал, когда по всем каноном жанра должен был остаться, пойти в ее квартиру? Или она сегодня в силу естественных причин не может заниматься любовью? Скорее всего, так и есть, женская механика так устроена, что периодически дает сбои. Бедный мой супруг, он, поди, так надеялся получить полный цикл удовольствий, а уехал несолоно хлебавши. Ну, ничего, дорогой, возьмешь свое в другой раз. А вообще, милый, надо узнавать заранее, способна ли сегодня твоя пассия удовлетворить тебя по полной программе. Тогда сэкономишь и время, и деньги. Деньги мои.
Я продолжала внимательно наблюдать за домом. Внезапно вспыхнуло ярким светом окно на третьем этаже. И я даже увидела женский силуэт.
Я вышла из машины, внимательно прочитала адрес дома. Теперь я знаю, где живет дама сердца моего мужа. Вот только не знаю пока, что мне делать со столь ценной информацией. Ну, ничего, что-нибудь придумаю.
Сев в машину, я покатила домой, на встречу со своим мужем.
Глава 28
И вот настал тот день, ради которого было приложено столько усилий. День премьеры. Мне почему-то казалось, что об этом известно всему миру и его окрестностям. Но когда утром я приехала на работу, никто и слыхом не слышал ничего об этом. За исключением Гороховского, который был в курсе происходящего. Когда он меня вызвал к себе, я полагала, что мы будем говорить о наших банковских делах. И даже начала свой доклад. Но его волновала другая тема. Хотя с банковскими делами она тоже была связана. Его парадоксальный ум нашел нить, о которой я была обязана сама подумать, но не подумала. И не удивительно, вы все свидетели, что я думала все это время совсем о другом.
Итак, я начала рассказывать ему о деле, которое мы обсуждали последние дни, и которое должно было в случае удачи принести банку приличный куш. Но он сразу же прервал меня, словно я вела речь о каком-то пустяке.
– Я знаю, сегодня тебя волнуют другие заботы, в твоем театре премьера?
– Премьера действительно сегодня, только театр не мой.
– Ну, ну, разве только с формальной точки зрения. Если бы не ты, он бы уже загнулся.
– Это деньги банка, а не мои. Ты разрешил их использовать.
– Тут ты, пожалуй, в чем-то права, – хитро посмотрел на меня шеф. – А если мы вложили деньги, то должны их использовать с максимальным эффектом. Согласна?
– На все сто процентов. – Я не совсем понимала, куда он клонит, но на всякий случай согласилась. Ведь в том, что он куда-то клонил, сомнений не было.
– Я знал, что ты меня поймешь как никто другой. – Он снова хитро посмотрел на меня. – И предпринял кое-какие меры.
– Что за меры? – Я почувствовала недоумение.
– Так, ерунда. Но они могут принести нам немалые выгоды.
– Ты можешь говорить прямо? Я ничего не понимаю.
– Могу. Я позвонил некоторым своим знакомым, журналистам, паре критиков и пригласил всю эту братию на премьеру.
– С какой целью? – продолжала я недоумевать.
– Вот об этом я и хочу посоветоваться с тобой. Если все пройдет удачно, и твой муж создал действительно нечто выдающее, мы раструбим этот факт на весь свет. Я выделю на эти цели специальный бюджет, вот увидишь, об успехе узнают буквально все, кому надо. И даже многие из тех, кому не надо.
– Но к чему все это?
– Неужели не понимаешь? Вот не ожидал. Мы объявил наш банк официальным спонсором театра твоего мужа. Сегодня такие акции дают хороший эффект, все требуют от бизнеса, чтобы он совершал благородные поступки, помогал бедным, искусству. А театр твоего мужа принадлежит к сфере искусства. Лучше и не придумаешь. Ведь он же бедный.
– Как церковная мышь.
– Это то, что нам надо. Пусть все узнают, в каком тяжелом положение был театр, и какие мы благородные, что спасли такой талантливый коллектив. Представляешь, если правильно все подать, какую пользу это нам принесет, как подогреет наш имидж.
Какое-то время я пребывала в задумчивости.
– Да, ты прав, – была вынуждена констатировать я, – это может стать хорошей рекламой.
– Конечно, реклама хорошая, но не только.
– А что еще?
– Знаешь, я давно мечтал о чем-нибудь таком, раскрутить какой-нибудь талантливый коллектив. Деньги должны служить искусству, а не искусство – деньгам. Будет приятно, если мы сделаем что-нибудь стоящее. Как ты считаешь?
