Лаура моргнула, подумав, что может быть только одно объяснение зрелищу, которое она увидела. Должно быть, она задремала у окна своей спальни, и ей просто приснился этот безумный побег в лес.
Под защищающим пологом дубовых ветвей стоял Николас, одной ногой опираясь на скрюченный корень. Лунный свет золотил ему волосы, тени скрывали нижнюю часть лица.
Лаура медленно подошла к нему, и он показался ей таким же неотразимым, что и в тот самый туманный летний день.
— Нет необходимости скрывать свое разочарование, моя дорогая, — сказал он насмешливым и нежным тоном. — Я понимаю, что ты, должно быть, ждала кого-то другого.
Его слова вернули ее к реальности. Она внезапно поняла, как неприятно выглядит ее промокшая обувь, протестующая при каждом шаге, царапины на ее руках, и пропитанный росой подол плаща, волочащийся по земле.
— Не представляю, что ты имеешь в виду, — сказала она, испугавшись, что сейчас выболтает правду. — Сейчас середина ночи. Я не могу никого ждать.
Его лицо окаменело, и Николас вдруг показался Лауре совсем чужим.
— Ты можешь сэкономить очередную ложь, Лаура. Я все знаю.
Боюсь, что импульсивная натура может увести ее в небезопасном направлении…
Это был не сон. Это был настоящий кошмар.
— Все? Ты все знаешь? — Лаура поморщилась, когда на последнем слове ее голос визгливо сорвался.
— Все, — повторил Николас, делая тщательно рассчитанный шаг по направлению к ней. — Ты же не думала, что сможешь дурачить меня вечно, не так ли?
Лаура сделала шаг назад.
— Ну, на самом деле я надеялась…
— Должен признаться, ты была очень убедительна. Ты хорошая актриса. Никогда не думала пойти на подмостки?
— О, нет, — она затрясла головой. — В нашей семье только у Лотти есть драматические способности. И хотя леди Элеонора слова дурного не сказала о моих собственных способностях или их недостатке, во время наших рождественских театральных представлений она всегда поручала мне быть задней частью осла или давала какую-то другую роль без слов. — Лаура вздохнула. — Сейчас, когда я думаю об этом, я действительно чувствую себя ослиным задом.
— И ты, наверное, размышляешь, как я обо всем догадался? Думаю, я удивлю тебя, если скажу, что у меня с самого начала были подозрения.
Лаура была потрясена.
— И ты даже слова не сказал?
Он подошел так близко, что мог прикоснуться к ней, но не сделал этого.
— Я надеялся, что ошибаюсь. — Он издал горький смешок. — Нет необходимости так мучить себя, дорогая. В конечном итоге, я могу винить только себя.
— Как … как ты можешь такое говорить?
— Во-первых, я был круглым дураком, когда вообще оставил тебя в одиночестве. Было нечестно заставлять ждать так долго женщину с таким огнем и страстью, как у тебя. Я должен был жениться на тебе сразу, как положил на тебя глаз. — Его слова приводили в замешательство так же, как и нежные пальцы, прикасающиеся к ее щеке или хрипловатые нотки сожаления в голосе. — Ты можешь ответить мне на один вопрос? Ты ведь мне задолжала много больше этого.
— Все, что угодно, — прошептала Лаура, загипнотизированная душевной болью, от которой потемнели и приобрели янтарный оттенок его глаза.
— Ты приходила сюда сегодня вечером, чтобы проститься со своим любовником, или ты собиралась продолжать ваши тайные свидания и после нашей свадьбы?
Лаура уставилась на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
— Но ведь я… я …
Николас легонько прижал палец к ее дрожащим губам, заставляя замолчать.
— Жаль, что правда не так легко сходит с твоих прелестных губ, как ложь. Вероятно, мне надо было спросить, думала ли ты о нем каждый раз, когда я держал тебя в своих объятиях. — Он положил руку на ее талию, привлекая Лауру к себе. — Его лицо ты видела, когда закрывала глаза? — Ее глаза закрылись, когда Николас провел губами по нежным векам. Его губы проследовали вниз по щеке к уголку ее рта. — Ты дрожишь и задыхаешься от желания, когда его губы прикасаются к твоим?
Лаура издала не вздох, а стон, когда губы Николаса полностью подчинили ее себе. Она не дрожала, она вздрагивала. И если бы он не обнимал ее за талию второй рукой, прижимая к своему, источающему власть, телу, она могла бы даже потерять сознание. Это был не поцелуй просителя, ухаживающего за своей невестой. Это был поцелуй пирата — поцелуй, не дающий пощады и не берущий пленных. Поцелуй, желающий стащить то, что плохо лежит. Его язык дразнил ее рот, проникая вглубь с шелковистым жаром, от которого Лаура просто таяла. Не думая ни о чем и не замечая вокруг ничего, кроме изысканной жажды, которую пробуждал его поцелуй, она обхватила рукой его затылок, побуждая проникать все глубже и глубже.
— Черт тебя подери, женщина! — пробормотал Николас, прижимаясь губами к ее волосам. И несмотря на резкие слова, его руки еще крепче прижали ее к бьющемуся сердцу. — Как ты можешь так целовать меня, если твое сердце принадлежит другому?
Его слова, наконец, проникли в одурманенный разум Лауры. Ее затопила теплая волна облегчения, она отпихнула его от себя и на заплетающихся ногах отступила назад, безуспешно зажимая рукой рвущийся наружу хохот.
Николас мрачно посмотрел на нее.
— Сначала ты выказываешь презрение моим чувствам, а теперь смеешь дразнить. Мои поздравления, мисс Фарли. Вы еще бессердечнее, чем я предполагал.
Несмотря на все прилагаемые усилия, Лауре так и не удалось стереть с лица ни грустную улыбку, ни отражающееся в глазах смущенное обожание.
— Какая глупость! И ты действительно в это веришь? Что я пришла сюда на свидание с любовником?
— А разве это неправда? — требовательно спросил он, умудряясь выглядеть при лунном свете одновременно и опасным и уязвимым.
Лаура беспомощно покачала головой, она сделала шаг к нему, потом еще один.
— Конечно, нет. Ты же должен понимать, что это невозможно.
— Почему?
Он застыл, когда она прикоснулась к его щеке и кончиками пальцев провела по тому месту, где должна была бы быть ямочка.
— Потому, что ты единственный мужчина, которого я когда-либо хотела.
Приподнявшись на цыпочки, она прижалась губами к его рту. Она целовала его так, как она не посмела целовать в тот первый день в лесу, с наивной смелостью посасывая его губы и обрушивая его последние защитные бастионы. Он с яростной силой обнял ее, обхватил обеими руками.
Запустив руку ей в волосы, он откинул ее голову назад, чтобы всмотреться в искрящиеся глаза.
— Если ты пришла сюда не для встречи с любовником, — хрипло произнес он. — Тогда зачем ты пришла?
