С готовыми бумагами Кирк полетел в Детройт. Остались сущие мелочи, и сделка его жизни будет заключена. Стороны пришли к согласию, компромисс достигнут, документы фактически подписаны, зарегистрированы и сданы на хранение. Десять месяцев напряженной работы, и вот осталась только техника. Все, что предстояло Кирку сделать – получить подпись продавца, поставить свою, выписать чек на первый взнос – и «Дирборн» становится отделением компании «Суперрайт». Хауард невыносим, думал Кирк по пути в Детройт, но все-таки он не полный дурак. В конце концов, он всегда следует советам Кирка. Да, он далеко не дурак, ибо знает, кого слушать и кто добился того, чтобы «Суперрайт», как птица феникс, восстала из пепла. Открыто Кирк этого не говорил, но страхи Кэрлис по поводу Хауарда всегда казались ему смешными. Хауард никогда его не уволит, он просто не может себе этого позволить.
– О, мистер Арнольд! – приветствовала его секретарша в приемной здания на Вудворд-авеню. Это была на редкость привлекательная негритянка. Волосы у нее были заплетены в затейливые косички, на конце каждой прикреплено по бусинке, которые при движении мелодично позвякивали. Казалось, она удивилась появлению Кирка. За то время, что шли переговоры о покупке компании, – а Кирк приезжал в Детройт не менее десяти раз, – Салли успела к нему привыкнуть и проникнуться искренней симпатией. – Какими судьбами?
– Подписываю контракт, – ответил Кирк, недоумевая. Салли, этот ходячий компьютер, всегда была в курсе того, что происходит в компании. – Разве вы не слышали? Мы покупаем «Дирборн». Вчера Хауард, наконец, решился.
Салли выглядела донельзя смущенной.
– В чем дело, Салли? – спросил Кирк.
– Но ведь все уже подписано.
– Что-о? – Теперь пришла очередь удивляться Кирку.
– Сегодня утром. Хауард уже улетел, – сказала Салли. – Документы скреплены печатью, чеки выписаны. Все сделано.
– Но ведь вот они, эти документы, – сказал Кирк с нарастающим изумлением и потянулся было к портфелю. Но при взгляде на Салли удивление сменилось тревогой. Неожиданно Кирк начал понимать, в чем дело. Он буквально накинулся на девушку:
– Эй, что происходит?
– А вы разве не знаете? – Ей было явно так же не по себе, как и ему.
– Ради всего святого, что тут, в конце концов, происходит? – Шрам на брови стал мертвенно-белым.
– Хауард сказал, что вы уволились, – произнесла она наконец. – Он сказал, что в «Суперрайте» теперь новый президент.
Не сказав ни слова, Кирк вышел, хлопнув дверью с такой силой, что треснуло стекло.
Он улетел ближайшим рейсом и сразу из аэропорта поехал в «Суперрайт». В вестибюле его остановил привратник в ливрее.
– Мистер Арнольд? – вежливо, спросил он. Голос звучал мягко, но сложен этот парень был, как футболист, одни мышцы, ни грамма жира.
– Да, а в чем дело?
– Мне не велено пускать вас внутрь. – Не грубо, но твердо взял Кирка под руку и вывел из здания, в котором он проработал семь лет.
Когда Кирк вернулся, Кэрлис была уже дома. У них уже выработался целый ритуал встреч, в зависимости от того, кто придет первым, и она в точности следовала ему.
– Меня вышибли, – выдохнул он. Лицо его было мертвенно-бледным, челюсти ходили ходуном. Он пролетел мимо нее, едва не сбив с ног, прямо на кухню. Не веря ушам, Кэрлис последовала за ним.
– Вышибли? – Сердце на секунду замерло и сразу же сильно забилось. Во рту у нее пересохло, она судорожно вздохнула, пытаясь сглотнуть слюну.
– Вот именно! – едва владея собой, выкрикнул Кирк, схватил стакан, бросил несколько кубиков льда и вынул из буфета бутылку виски. Лицо его было перекошено от ярости, – такого выражения Кэрлис раньше ни у кого не видела. «Уволен», – проревел он и налил стакан до края. Повисла тишина, Кэрлис и слово боялась вымолвить. Он жадно припал к стакану.
– Сукин сын! – Кирк дрожащими руками снова налил виски. Жидкость перетекла через край и выплеснулась на пол. В кухне повис густой пряный запах, который отныне всегда будет означать для Кэрлис беду, запах, от которого будут возникать спазмы а желудке. – Сволочь! Сукин сын! Убить его мало!
Кирк побагровел от гнева, и, утратив свое обычное хладнокровие, он потерял контроль над собой. Стакан полетел в мойку и, ударившись о металлическую поверхность, раскололся на куски.
– Кирк! – крикнула Кэрлис, видя, как он хватает другой стакан.
– Заткнись, – казалось, он и не слышал ее. Кирк методично извлекал из буфета стеклянную посуду и швырял ее куда попало, а Кэрлис застыла в ужасе, впервые испытывая страх перед человеком, за которого вышла замуж. Покончив со стаканами, Кирк, обычно весьма сдержанный в застолье, по-настоящему напился. На протяжении целых четырех часов, методично уничтожая запасы виски, Кирк кое-как рассказал жене, что произошло. А на протяжении ближайших четырех месяцев, когда он пил, не переставая, Кэрлис обнаружила в муже такие мрачные глубины, о которых раньше и подозревать не могла.
Утром, когда Кэрлис встала, Кирк был уже погружен в тяжелый сон. Она прибралась в кухне, оставила ему кофейник с черным кофе и оладьи с черникой, вынула из шкафчика в спальне копию договора с «Суперрайтом» и отправилась на работу. Контракт был подписан в 1973 году. Хотя они не раз говорили о том, что условия надо бы изменить, Кирк, судя по всему, так и не занялся этим. Кэрлис заперлась у себя в кабинете и принялась вчитываться в пункты и подпункты договора. Черт знает что! – Кирк столько сделал для «Суперрайта», а они бросают ему жалкие подачки. Теперь понятно, почему он так разбушевался и расколотил всю посуду. Может, на его месте, и она повела бы себя так же.
Странно, почти противоестественно было по возвращении с работы в тот вечер видеть Кирка дома. На нем все еще была ночная пижама, он сидел в гостиной, жадно поглощая баночное пиво. Бледный, с красными глазами, совершенно измученный, он даже не поднял глаз, когда Кэрлис вошла. Она вспомнила вчерашнюю сцену, и неожиданно ей стало страшно.
– Ну как ты? – робко спросила она. Никогда такой робости не было в их отношениях.
– Великолепно, – саркастически бросил он, готовый сорваться в любую минуту. Раскаяние или сочувствие давались ему трудно. Он и сам ненавидел себя за это, но иначе не получалось. Кирк хотел извиниться, что ей пришлось приводить в порядок кухню, но так и не смог заставить себя найти нужные слова.
– У меня новости и хорошие, и дурные, – сказала она, присаживаясь и стараясь говорить бесстрастно и по-деловому. Она твердо решила заставить Кирка успокоиться. Она твердо решила действовать. Прислушиваясь к ней, Кирк пошел на кухню за очередной банкой пива.
