Алана прижала к губам руку Рафа, пытаясь успокоить его и себя.
— Один из четверки оказался ранен. Двое других понесли его в месторасположение нашей группы, а я остался, чтобы прикрыть их отход. После взрыва некоторые из караульных остались в живых. Я сдерживал их, пока не заклинило автомат. Они схватили меня, выстрелили в упор и бросили умирать, но я был в сознании. Сразу же после выстрела я слышал, как взлетал вертолет.
Алана издала какой-то сдавленный звук.
— Я выжил. Я мало что помню об этом. Какие-то партизаны прятали меня, лечили. Затем вернулись правительственные войска. Я был слишком слаб, чтобы убежать.
Алана кусала губы, стараясь сдержать бесполезные слова протеста, теснящиеся в груди.
Раф продолжал говорить тихо и безжалостно, избавляясь от жестоких воспоминаний прошлого.
— Они посадили меня в другую тюрьму, похожую на ту, что я взорвал ко всем чертям. Я знал, что надежды на спасение не осталось. Мои бойцы видели, как меня расстреливали. Они наверняка уверены, что я погиб. Кроме того, никто не будет рисковать жизнями двадцати человек, чтобы спасти жизнь одного-единственного, если, конечно, этот один не очень важная персона. Я таковым не был.
Испытывая желание говорить и одновременно опасаясь прервать поток его слов, Алана что-то тихо бормотала прямо в ладонь и сдерживала себя, чтобы не закричать. Она снова и снова поглаживала его руки и плечи, как будто желая убедиться, что он действительно живой и что она с ним.
— Я провел много времени в этой тюрьме, — продолжал Раф. — Не знаю, почему я не умер. Многие умирали и были рады этому. — Он обернулся и посмотрел на Алану.
— Это не совсем верно, — произнес он. — Я знаю, почему я выжил. У меня было для чего жить. Ты. Я мечтал о тебе, о том, как буду играть на губной гармошке, а ты петь; о том, как буду ласкать тебя, заниматься с тобой любовью, как услышу твой смех, как увижу и почувствую в каждом прикосновении, в каждой улыбке твою любовь ко мне.
— Рафаэль, — прошептала она, не в состоянии вымолвить больше ни слова.
— Мечты помогли мне не сойти с ума. Осознание того, что ты ждешь меня, любишь меня так же сильно, как и я тебя, дало мне силы убежать из тюрьмы. Я жил в джунглях, как зверь, пока мне не удалось пробраться в другую страну.
Алана наклонилась, чтобы поцеловать Рафа, не пряча слез.
— А затем, — произнес Раф ровным голосом, — я вернулся домой и узнал, что женщина, которую я так любил и ради которой выжил, не любила меня настолько, чтобы дождаться моего возвращения.
— Это неправда! — воскликнула Алана с болью в голосе.
— Сейчас я это знаю. Тогда не знал. Все, что я имел, это информация из газет. Джек-и-Джилли. Счастливый брак. Идеальная любовь. Никто не рассказал мне иного.
— Никто не знал, — гневно возразила Алана. — Даже никто из моих близких. Мы с Джеком очень старались держать в секрете правду о нашем браке.
— Вы преуспели.
Раф пристально посмотрел на Алану, увидел, что его боль и несчастье отразились в темных глазах и на бледном лице женщины. Он коснулся кончиками пальцев ее плотно сжатых губ, стараясь снять с них напряжение.
— Я ушел из армии, как только подошло время, — рассказывал Раф. — Отец мой уже умер. Я вернулся на ранчо. Мне было невыносимо горько, не радовало ничто, даже солнце, встающее над Разбитой Горой. И я не выдержал: год назад перепоручил ранчо своим адвокатам и переселился в рыбацкий лагерь на Разбитой Горе. Один.
Алана закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы.
— Если бы я только знала, что ты жив… — прошептала она.
— Я и сам не был уверен, что жив, — произнес Раф. — По-настоящему жив. Большую часть времени я по-прежнему проводил в аду. Никто по эту сторону горы не знал, что я не погиб. Кроме Сэма, но он никому не рассказал бы.
— Сэм? — испуганно переспросила Алана.
— Он был на учениях в Панаме. Экспедиция другого рода — мирная. Однажды, незадолго до того, как я ушел из армии, нам пришлось вместе поработать. Он очень хороший парень, ему бы только быть попрактичнее. Это все, что я могу сказать о Сэме Бурдетте.
Алана попыталась возразить, но поняла, что ничего не добьется. Раф может поделиться с ней своими собственными секретами, но секретов ее брата он никогда не выдаст. Она понимающе взглянула на Рафа темными, как ночь, как ночные видения, глазами.
— Когда ты решил открыться? — спросила она.
— Я не принимал такого решения. Это произошло случайно.
Раф медленно покачал головой, вспоминая свою ярость, горечь жизни и женщину, которая вышла замуж за другого спустя шесть недель после того, как ее жениха объявили погибшим.
— Однажды высоко в горах я случайно столкнулся с Бобом, — продолжал он. — Твой брат ловил рыбу на эту безумную мушку, которую он так обожает. И он тут же помчался к тебе в долину.
Пальцы Аланы бессознательно вцепились в руку Рафа, когда она вспомнила, как Боб ворвался в дом с известиями о Рафе Уинтере — человеке, вернувшемся с того света… похожем на саму смерть. Несчастный, ожесточенный, с глазами холоднее февральского рассвета.
Раф. Живой.
А Алана замужем за человеком, которого не любит.
— День спустя, — произнес Раф, наблюдая за Аланой, — Боб привез мне письмо. Я узнал твой почерк на конверте. Долго-долго смотрел на него.
— Почему ты не… — начала было Алана.
— Я не знал, что не смогу открыть свое собственное письмо «Милый Джон», — резко перебил Раф. — Я не мог заставить себя прочитать слова, описывающие твое счастливое замужество, удачную карьеру, прекрасного мужа, нежного любовника. Я не мог читать приговор, вынесенный моей мечте твоей собственной рукой, мечте, которая сохранила мне жизнь, когда меня мучили такие боли, что сама смерть казалась верхом блаженства.
Алана покачала головой. Слезы лились из-под ее плотно сомкнутых век. Сдавленно вскрикнув, приникла она головой к груди Рафа и обняла его так сильно, что заболели руки. Ей была непереносима мысль о том, что любимого пытали, а он мечтал о ней и выжил только потому, что любил ее.
А затем вернулся домой, чтобы узнать о ее замужестве.
— Что было в письме? — спросил Раф. Его голос прозвучал настолько тихо, что едва был слышен из-за всхлипываний Аланы.
— Правда, — хрипло произнесла она. — Я собиралась оставить Джека. Став свободной, я думала опять написать тебе, если бы ты захотел этого.
— Но ты не ушла от Джека.
— Нет. — Она гневно выдохнула. — Когда я потеряла тебя во второй раз, то подумала, что все уже не имеет значения. Я вернулась к Джеку.
Его веки дрожали. Это было единственным проявлением боли, охватившей Рафа при мысли, что он отослал Алану назад к Джеку Ривзу.
— Но, когда я узнала, что ты жив, — продолжала Алана, — я не могла больше оставаться с мужем. Даже ради спасения карьеры. Мы жили врозь, но тщательно это скрывали. — Она медленно покачала головой, вспоминая прошлое.
