Стейси было стыдно за ту боль и страдания, которые она причинила Картеру. Преодолев чувство жалости к себе, Картер взглянул на тихонько плакавшую Стейси, затем приблизился к ней и нерешительно протянул руку, чтобы погладить по волосам.
— О Стейси, почему, ну почему все получилось именно так? — Голос его дрогнул, и он порывистым движением притянул ее к себе.
— Картер, я хотела тебе признаться, но не могла, — сдавленно произнесла она, орошая слезами его рубашку. — Я не могла причинить тебе такую боль после того, как сама ее испытала.
— Все образуется, — сказал он с улыбкой, ему было приятно ее утешать. — Ты ведь знаешь поговорку: «Поболит и перестанет».
— Я бы не ответила тебе «да». Я бы тебя так не унизила.
— А я знал это, — отстранив ее от себя, он утирал ей слезы. — Я интуитивно чувствовал, какая ты сильная.
— Ты ведь останешься? — спросила Стейси. — И заберешь меня домой в воскресенье?
— Конечно. Разве ты не знаешь, глупышка, что я все для тебя сделаю. — Картер широко улыбнулся, тем самым смягчив горечь своих слов.
— Что бы я делала, если бы ты не приехал! Мне не хватало гордости уехать и не было сил оставаться, — призналась она, прижимаясь к нему, он обнял ее за плечи, и они направились к освещенным стеклянным дверям.
Из ее груди вырвался тревожный вздох, когда Картер подался вперед, чтобы открыть дверь. Войдя в комнату, она остановилась и обернулась. Картер вошел следом, напряженно глядя поверх ее головы. Ей стало не по себе от мертвенного холода синих глаз, и она проследила за его взглядом. Чуть правее стоял Корд, держа в одной руке книгу, в другой — сигарету. Его непроницаемые глаза сузились — он смотрел на Картера, не замечая Стейси. Резко отвернувшись, Корд подошел к пепельнице и с сердцем затушил сигарету.
— Что-то вы сегодня рано возвращаетесь, молодые люди, — ехидно бросил он.
— Тяжелый был день, — еле слышно пролепетала Стейси и двинулась к лестнице.
— Надеюсь, все приготовления к субботе идут своим чередом?
— Конечно. Если вы хотите обсудить… — начала было Стейси, задетая пренебрежением, сквозившим в его словах.
— Нет, в этом нет нужды, — перебил Корд, заметив на ее лице следы утомления. — Утром времени хватит. — Это прозвучало резко и окончательно.
— Спокойной ночи, мистер Гаррис, — произнес Картер с едва различимым сарказмом.
— Спокойной ночи. Корд. — Стейси заспешила прочь от его сверлящего взгляда.
— Спокойной ночи, — донесся до них из комнаты голос Корда.
— Привет! — раздалось с холма.
Стейси задрала голову и увидела длинные ноги Картера, бегущие вниз.
— Привет, — ответила она с улыбкой.
— Могла бы предупредить, где тебя искать, — попенял Картер. — Ты знаешь, сколько сейчас времени? Ты пропадаешь с восьми утра.
— Сейчас только половина восьмого, мне еще надо кое-что сделать к завтрашнему дню, — сказала Стейси, не обращая внимания на легкий упрек в его голосе. — Линда и Диана решили накрыть столы не завтра утром, а сегодня вечером. Я не могла им не помочь. Ты забрал у Молли то, что просила миссис Грейсон?
— И уже ей передал. Она меня прогнала, даже не позволив лизнуть ее знаменитый соус, — поведал Картер, состроив смешную гримасу. — Какие еще дела остались?
— Вроде бы никаких, — ответила Стейси, обводя озабоченным взглядом длинный ряд раскладных столов. Она махнула рукой двум женщинам, уходившим домой, и с беспокойством сказала: — Завтрашний день покажет, что к чему. Все мои просчеты вылезут наружу.
— Куда делась та девушка, которая никогда не боялась превратностей судьбы? — поддразнил Картер с огоньком в глазах. Он обнял ее за плечи, и они направились к дому. — День окончен. Давай-ка выпьем чего-нибудь холодненького.
Стейси рассмеялась, несмотря на напряжение. Немного расслабиться не повредит, особенно накануне завтрашнего испытания. В ее глазах мелькнула боль — каким кошмаром стала бы эта неделя, если бы не подоспел Картер. Украдкой посмотрев на его загорелое лицо, она заметила, что в уголках рта залегли складки. Внешне отношение Картера к ней не изменилось, а о злополучном вечере в среду они больше не вспоминали.
— Жалеешь о том, что близится конец? — тихо спросил Картер, ласково сжимая ее локоть.
— Нет, — вздохнула Стейси. И, подумав о Корде, как бы про себя добавила: — Я буду чувствовать себя лучше вдалеке отсюда.
Они вошли через парадную дверь и сразу направились к веранде, пристроенной к кирпичному зданию. Стейси села на стул, а Картер пошел в дом за напитками. Огненный шар заходящего солнца не вызвал в потемневших глазах Стейси обычной радости — она хмуро взирала на окружавший ее ландшафт, к которому так привыкла за последние несколько недель. Какая-то неведомая сила приковала ее взгляд к холму за домом. Она смутно слышала, как в гостиной зазвонил телефон и Картер снял трубку. Словно во сне она встала и двинулась к холму, на вершине которого находилось пока еще скрытое от глаз кладбище. Она не слышала, как Картер окликнул ее по имени, не видела его застывший силуэт со стаканами в руках на каменном полу веранды.
Она, не останавливаясь, шла к черной чугунной кладбищенской ограде. Минуя кресты и могильные плиты, она направилась к памятнику, на котором было выгравировано имя Елены Терезы Гаррис. Она медленно опустилась на колени перед ее могилой. Осторожно и трепетно водила она по буквам смуглыми пальцами. Стейси надеялась обрести утешение среди тех, кого любил Корд; по ее щекам скатились две блестящие слезинки. Она молча припала к серому камню — сердце ее сжималось от горя и боли.
В ушах снова зазвучал голос Корда, на сей раз столь явственно, что она повернула голову. Должно быть, зрение сыграло с ней злую шутку — перед ней стоял Корд. Она, вероятно, бредила; она взглянула ему в лицо — его глаза излучали невероятную нежность. Вдруг Стейси заметила тени, сгущавшиеся вокруг могил. Она быстро посмотрела на небо — солнце уже село, отбрасывая в небо лишь полоску пурпурного отсвета. Это была явь! Осознание того, что перед ней стоит настоящий Корд, мгновенно отразилось в ее глазах. Заметив столь разительную перемену в выражении ее лица, Корд отдернул большую мускулистую руку, которую протянул было Стейси, а она тут же вскочила на ноги.
— Что вы здесь делаете? — мягко спросил Корд, читая на ее лице боль, смешанную с чувством вины.
— Я пришла сюда, чтобы… — Правдивое признание чуть не сорвалось у нее с языка, но она вовремя спохватилась. В растерянности она бросила взгляд на серый камень с именем доньи Елены, затем глаза ее скользнули на соседнее надгробие. — Здесь могила вашего отца, — наконец проговорила она с запинкой, ощущая на себе взгляд сузившихся глаз. — Я вспоминала об отце и подумала, что, может быть, здесь мне станет легче.
