Джули пожимает плечами и улыбается.
Под слоем упаковочной бумаги Сидни обнаруживает голубой носовой платок, сшитый из лоскутов разной ткани. Сидни удается опознать квадратик рубашечной ткани, еще один из бледно-голубого шелка, третий, похоже, от мужского галстука. Прикасаясь к четвертому, она начинает смеяться.
— Это то, что я думаю? — спрашивает она, щупая лоскут, явно вырезанный из старых вылинявших плавок Джеффа.
Джули кивает.
— Я их украла. Он их долго искал.
— Я знаю. — Сидни разглаживает платок на колене поверх полы халата. Он сшит из девяти квадратов, три на три. Сторона каждого квадрата приблизительно два дюйма. — Ты сама это сделала? — восхищенно произносит она.
— Сама, — признается Джули. — Вот это голубое кружево вырезано из пояса свадебного платья твоей бабушки. Рубашечная ткань — из рубашки моего папы. Галстук принадлежал твоему папе.
— Они все об этом знали?
— Все что-нибудь дали. — Джули замолкает. — Или почти все. Вот это, — она показывает на бледно-голубой шелк, — от меня, из майки, которую я носила прошлым летом. Этот кусочек фланели был частью старой ночной рубашки твоей мамы.
Сидни подносит платок к лицу и вдыхает запах фланелевого лоскутка, представляя, что переносится в один из вечеров, когда она лежала, положив голову на колени матери, которая читала ей вслух. Хотя, честно говоря, возможно, такой сценарий она только что придумала.
— А этот подарила твоя подруга Эмили…
— Я помню эту блузку, — говорит Сидни.
— Этот кусочек от моей бабушки, с которой ты не была знакома, но я знаю, она хотела бы, чтобы он у тебя был. Я вырезала его из бельгийской скатерти, которой она всегда накрывала стол, когда мы обедали у нее по воскресеньям.
— Мать твоей матери?
— Моего отца.
— А это, — говорит Джули, показывая на девятый и последний квадратик, — из детского одеяльца, в которое твоя мама тебя заворачивала, когда ты родилась.
Сидни щупает лоскут вафельной ткани. Все квадратики разных оттенков синего цвета (василькового, лилового, индиго), все аккуратно сшиты вместе и обметаны по краям сиреневой кромкой, совсем как стеганое одеяльце.
— Джули, я тебе так благодарна! — говорит Сидни, обнимая девушку. — Это всегда будет моим талисманом. — Вдруг оказывается, что она не может продолжать. — Я не знала, что ты умеешь шить, — наконец произносит Сидни и достает салфетку, чтобы высморкаться.
Джули опять пожимает плечами, как будто шить может научиться любой.
— А откуда взялась эта идея?
— Ниоткуда. — Джули, как всегда, не в силах объяснить источник своего вдохновения.
Сидни еще раз рассматривает квадратики. Она обращает внимание, что среди них нет ничего от миссис Эдвардс и Бена.
Джули прислоняется к спинке кровати и разглядывает комнату.
— Это твое платье?
— Да, на завтра.
— Красивое.
— Спасибо.
— Этот цвет идет к твоей коже. Ты его поэтому и выбрала?
— Мне просто понравился цвет.
— Жаль, что мы с Элен не можем пожениться, — с тоской произносит Джули, подтягивая к подбородку колени.
Сидни удивленно оборачивается к ней.
— Ты еще слишком молода.
— Я не знаю, возможно ли это в Канаде, — размышляет Джули.
Джули девятнадцать. В этом возрасте можно выходить замуж в любой стране. Но Джули не это имеет в виду.
— Ты обсуждала это с Элен? — спрашивает Сидни.
— Мы могли бы устроить праздник, — жизнерадостно заявляет Джули, — и пригласить наших друзей.
Сидни трогает платок.
— Ты бы пришла? — спрашивает Джули.
— Конечно, пришла бы. — Сидни поворачивается к девушке. — Джули, у тебя впереди еще очень много времени.
— Я почти все время счастлива. — Джули эксперт по части защиты. — Мне только немного грустно из-за Бена.
Сидни кивает.
— Я пыталась его пригласить.
— Правда? И что он сказал?
— Почти ничего. Думаю, приглашение должно было поступить от Джеффа.
— Я ничего не понимаю, — говорит Джули.
— Я тоже.
— Но ты там была. Папа говорит, они подрались.
— Ну, не совсем. Но вообще-то это было похоже на драку.
— Когда они были маленькими, они постоянно дрались. Папа мне рассказывал.
По подсчетам Сидни, когда Джули родилась, братьям было семнадцать и тринадцать лет соответственно.
— А потом Бен поступил в колледж и уехал, и это все прекратилось. Но папа считает, что на самом деле они так и не выяснили отношений до конца.
Сидни думает о том, как мистер Эдвардс пытается объяснить Джули отсутствие Бена на семейных торжествах. Из-за этого разрыв братьев, наверное, угнетает его еще больше.
— Что ты сегодня наденешь? — спрашивает Джули.
— Голубой сарафан. И кофточку, если на веранде будет холодно. А ты?
— Платье, которое выбрала Элен. Черное. Черное можно?
— Конечно.
— Только оно… я не знаю. У него очень низкий вырез на спине.
Сидни поправляет волосы на лбу Джули.
— Это самый лучший подарок из всех, которые мне когда-нибудь дарили, — говорит она.
Сидни принимает душ в ванной комнате, которой кроме нее пользуется священник. Девушка пытается не намочить еще больше забрызганный водой номер «Хеммингз мотор ньюс» на полу. На крючке висит потрепанный несессер, о содержимом которого Сидни старается не думать. Невольно она замечает маленький стеклянный флакон со средством для удаления мозолей.
Вернувшись к себе, Сидни проводит некоторое время в попытках уложить на лбу прядь, к которой она собирается прикрепить заколку из оникса и горного хрусталя, специально приобретенную для сегодняшнего мероприятия. Она стремится воспроизвести стиль сороковых годов, который будет хорошо сочетаться со старомодным сарафаном, купленным в магазине поношенных вещей в Кембридже. Но после нескольких неудачных попыток Сидни сдается и просто стягивает волосы в хвост, который затем завязывает в узел.
Пытаясь угадать, что одобрила бы Элен, Сидни примеряет несколько пар сережек, остановившись наконец на маленьких гвоздиках с хрустальными головками — еще одной находке из того же магазина. Она разглядывает себя в маленьком зеркале на дверце гардероба. Ее лицо за последние дни посвежело благодаря тому, что она изредка бывала на солнце, но волосы, все еще влажные, выглядят слишком сурово. Сидни распускает их и больше к ним не прикасается. Хрусталь в ушах смотрится просто великолепно.
На талии и бедрах сарафан сидит хорошо. Ниже Сидни просто не видно по причине малых размеров зеркала, поэтому о том, как выглядит подол, ей приходится догадываться.
