— Ты великолепно выглядишь, Рэчел.
— Спасибо, женщина в моем возрасте ценит все комплименты, которые может получить.
Квентин усмехнулся: ему так хотелось касаться ее, ощущать ее близость, пробовать на вкус.
— Сорок семь — вовсе не старость, Рэчел, ты привлекательна и полна жизни. С тобой я чувствую себя счастливым и оптимистически смотрю на все остальное.
(Ты вводишь в искушение, Квентин Ролс: я просто изнемогаю от желания.)
— Благодарю, и мне приятней с тобой, чем в обществе какого-либо другого мужчины.
Голубые глаза Квентина скользили по ее лицу, он наслаждался ее сияющим видом.
— Кажется, мы во многом сходны, и это хорошо. Думаю, что дружелюбие и уважение к партнеру важны для длительных отношений. Может быть, поэтому два моих брака постигла неудача: у нас такого не было. Откровенно говоря, я вообще не понимаю, зачем женился на Кейси. Наверное, потому, что многие люди — и пресса — подталкивали нас друг к другу. Похоже, что весь мир крутится вокруг парочек и семей: одиночки для всех — словно бельмо на глазу. Парни с юга обычно обзаводятся семейством лет в двадцать восемь, вот я и решил, что и мне пора, а Кейси казалась вполне подходящей девушкой. Но она больше заботилась о себе, о карьере модели, славе и деньгах, чем обо мне и нашем браке. А я, признаюсь, больше думал о себе и своей футбольной карьере. Через два года мы решили, что с нас довольно: вернее, она решила, а я согласился. С Белиндой было почти то же самое: мы напрасно поженились. В тридцать два года я решил сделать еще одну попытку, прежде чем стану слишком старым, чтобы заводить детей, а особого выбора не было. Она же всегда находилась рядом, у нас сложились хорошие отношения, и дело кончилось свадьбой. Нам понадобился год, чтобы понять: ничего из этого не выйдет. К счастью, и Кейси и Белинда снова вышли замуж, и вполне удачно. А я решил, что не женюсь до тех пор, пока точно не пойму, чего хочу, и не найду именно такую женщину, какая мне нужна, — не стоит менять свою жизнь, чтобы стать несчастным.
— Я тебя понимаю — именно поэтому я одна после стольких лет вдовства. Мои друзья полны решимости снова выдать меня замуж, и многие знакомые мужчины готовы вступить со мной в брак, но — как и в твоем случае — слишком часто по неверным мотивам. Когда дело доходит до заключения подобной сделки, надо быть осторожным. Жизнь слишком коротка, чтобы обрекать себя на несчастья.
— Можно спросить, была ли ты счастлива с Дэниелом?
— Наш брак был удачным, но я уже давно не горюю о нем. Его семейство доставило мне немало неприятностей — и продолжает доставлять, — но я лучше расскажу об этом как-нибудь в другой раз. Не хочу портить такой приятный вечер.
— Я тоже поэтому больше не стану говорить о своих ошибках. Я просто хотел, чтобы ты знала: у меня нет никаких обязательств перед бывшими женами. Но я все же хочу объяснить еще кое-что: в круизе я пользовался именем Джеймс Роулинс, чтобы не привлекать к себе внимания. После моей травмы репортеры охотились за мной, как безумные, и мне на некоторое время пришлось сбежать от них. К такому виду вмешательства в свои дела я тогда еще не привык и испугался. Я сам проложил себе путь к вершине и вдруг обнаружил, что, возможно, больше не смогу играть. Это пугало меня, приводило в отчаяние, и я разозлился. Время, проведенное с тобой, было хорошим лекарством. Я всегда буду благодарен тебе за то, что ты помогла мне пережить этот тяжелый период.
Он улыбнулся и погладил ее по щеке.
— Мое полное имя — Квентин Джеймс Ролс, я просто немного подправил его, чтобы замести следы. Когда мы познакомились, я жил в Сан-Франциско, но уже покупал ранчо в Техасе, и заявление о том, что мой дом там, не было полной ложью. Я назвался чужим именем, потому что хотел, чтобы ты узнала меня как человека, а не как знаменитость, — я боялся, что тогда твое мнение обо мне изменится. Я собирался во всем сознаться в последний день круиза.
— А я не дала тебе такой возможности?
Он кивнул.
— Жаль: с моей стороны было трусостью сбежать так, как сбежала я.
— Возможно, это и к лучшему. Может быть, нам было суждено прожить наши жизни отдельно. — Он прокашлялся. — Ладно, пора идти. Впереди хлопотный уик-энд.
(Бог мой, как внезапно!)
— Может быть, посмотришь одиннадцатичасовые «Новости», там, наверное, сообщат о твоем появлении на воскресной ярмарке?
— Нет, спасибо. (Надо идти, пока я еще в силах сдержать обещание не тащить тебя в постель силой. Сегодня ты очень уж соблазнительна, и моя кровь прямо-таки кипит.) Ты говорила, что Холлисы живут рядом. Не удивлюсь, если Джанет (или некий репортер Тодд Харди) прогуливается или разъезжает поблизости, чтобы увидеть, во сколько я выйду. Нам надо беречь нашу репутацию. — Он поставил стакан на столик и поднялся. — В половине второго я заеду за тобой перед вечеринкой.
Рэчел тоже поставила стакан и встала, чтобы проводить его до дверей. Прежде чем открыть дверь, она позволила ему заключить себя в объятия и поцеловать. Она мечтала поцеловать его весь вечер — нет, с того самого момента, как увидела. Поцелуй был долгим и страстным, но руки Квентина не скользнули по ее телу. Нечего было и спорить с собой: она хотела его и повела бы — если бы совсем потеряла голову — наверх, в свою спальню, чтобы предаться обжигающей страсти. Но это слишком быстро изменило бы ход событий, а Рэчел хотелось на этот раз быть уверенной в нем. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не соблазнить его еще на один поцелуй или…
Поглаживая ее розовую щечку, глядя в ласковые зеленые глаза, Квентин уловил ее колебания и обрадовался. (Ты волнуешь меня даже больше, чем много лет назад, а я и тогда был без ума от тебя.) Он глубоко вздохнул и взял себя в руки.
— После того как мы расстались, я не смог выбросить тебя из памяти. Удивительно, что мы провели вдвоем так много времени и так мало узнали друг о друге. Мы, наверное, пытались закрывать глаза на то, как сильно нас влекло друг к другу. Мы были слишком осторожны и скрывали свои чувства. (Может быть, это лишило нас возможности провести вместе двенадцать прекрасных лет.) Ты мне очень небезразлична, Рэчел Гейнс, и я хотел бы, чтобы у нас все получилось. Пожалуйста, дай мне шанс.
Она прижала ладони к широкой груди Квентина и почувствовала, как быстро бьется его сердце.
— Посмотрим, что из этого выйдет. Думаю, мы оба не были готовы к тому, что случилось много лет назад. Это было замечательно и незабываемо, но, как ты сам сказал, нам обоим пришлось бы менять свою жизнь: тогда сделка была невозможна. Наверное, в какой-то степени мы оба это понимали и потому не торопили друг друга. У меня росли двое маленьких детей, у тебя были травмы, стремительная карьера, разъезды по всей стране. Мне было тридцать пять, а тебе двадцать шесть. Наши жизни текли по-разному, у нас не было никаких общих забот. Мы так стремительно сблизились, что это оказалось болезненным, по крайней мере, для меня. Ты — единственный мужчина, с которым я… была, кроме мужа. Видимо, я до сих пор нахожусь в плену воспитания и старомодных ценностей: я не способна к мимолетным романам и с трудом верю, что могла пойти на такое с посторонним мужчиной. Похоже, мы встретились в момент, когда оба были особенно уязвимы. На сей раз я против случайностей и хочу, чтобы мы сперва хорошо узнали друг друга. Я очень неравнодушна к тебе, Квентин, но должна убедиться в том, что моя голова думает так же, как мое сердце и тело. — Она не удержалась и спросила, как долго он еще пробудет в их городе.
