— Катерина Ивановна, вы знаете, с дедушкой сейчас трудно общаться, но он мне что-то такое сказал, мол, Евдокимыч был среди тех, кто в тридцать седьмом людей на расстрел отправлял и имущество их конфисковывал.
— Ох, не знаю, Лизонька, но раз твой дед говорит, значит так оно и было. Я всегда подозревала что-то в этом роде, уж больно мерзкий он был человек — этот Евдокимыч. Но сама понимаешь: это сейчас такие темы обсуждать можно. А тогда все рты на замке держали, и молчок в кулачок. Ладно, что мы все о грустном — давай уж я тебя чаем напою! Ох, знатный у меня чай, с малиной — все как полагается! Невестка с внучатами собирала, вон, понюхай, аромат-то какой!
Чтобы не обижать бабу Катю, я посидела у нее еще минут пятнадцать, отдала должное чаю с вареньем и самодельному печенью, выслушала про успехи детей и внуков, и только потом начала собираться.
— Будет время — ты еще заходи, Лизонька.
— Обязательно, Катерина Ивановна. Спасибо за чай!
— Тебе спасибо за компанию!
Так, расшаркиваясь во взаимных благодарностях, я добралась до двери и услышала, что на площадке кто-то есть. Не удержавшись от искушения, я заглянула в глазок.
Возле двери моей квартиры стоял мужчина и давил на кнопку звонка. Никто ему не открывал, значит, Толя еще не появился. Подождав еще с полминуты, мужчина развернулся… и я узнала в нем Тему. Вот и последний подельщик пожаловал! Сначала баба его прискакала, потом сам явился. Что ж, придется слегка форсировать события, пока шайка-лейка окончательно не объединилась. И если все пойдет, как я задумала, то тогда в четверг я решу все свои проблемы раз и навсегда.
Дождавшись, пока лифт увезет Тему, я еще раз поблагодарила бабу Катю и отправилась в Интернет-кафе забирать Анджея. На сегодня мои дела в этом районе закончены.
* * *
Снова оказавшись в квартире Анджея, я вновь проследовала на кухню, чтобы сварганить нам что-нибудь на ужин. Не подумайте, что я такая фанатка готовки — отнюдь. Просто мне было нужно, чтобы Женька выполнил еще одну мою просьбу. А как вычислили в свое время наши прапрабабушки, к мужчине лучше всего подкатывать, когда он сытый и довольный.
Дождавшись, пока Анджей придет в нужное мне расположение духа, я спросила:
— А еще одну вещь для меня сделаешь?
Женька с любопытством посмотрел на меня:
— Что на этот раз?
— Надо позвонить ко мне домой и сказать Толе, что пусть пакует вещи, потому что завтра его придут выселять. Сделаешь?
— Да нет проблем. Только он уже знает мой голос.
— Ну, измени его как-нибудь. Говори через платок, или гнусавь, будто пиратский фильм озвучиваешь.
— На месте твоего Толи я бы спросил, кто ему звонит.
— Скажешь, что его это не касается. Вообще, чем грубее будешь себя вести в разговоре, тем лучше.
— А если он спросит, где ты есть и почему сама ему не звонишь?
— Тогда вроде как нехотя ответь, что я в больнице. Но какой — не говори. Мол, не его ума дело.
— Ты мне только одно скажи: зачем тебе все это надо?
— Я хочу, чтобы сегодняшним вечером он подергался и разоблачил себя. Таймер в твоей камере сработает уже через десять минут, и начнется съемка. После звонка Толя засуетится и попытается доделать то, что начал. И я увижу это на пленке.
— А что, ревизия показала, что твои вещи частично успели раствориться в неизвестном направлении?
— Ну, кое-что, — слукавила я. Незачем Анджею знать истинные причины того, что происходит. И так «все больше людей нашу тайну хранит», как сказал Вишневский.
— Ну, пошли звонить, заодно свой номер скажешь.
Пока Анджей разыгрывал театр одного актера, я разве что по полу не каталась. По голосу его запросто можно было принять за «конкретного братка», «разводящего рамсы». Вот Толя небось сейчас недоумевает, откуда у меня взялись такие блатные знакомые. Женька хамил просто виртуозно, цедил слова сквозь зубы, а уж такой «изысканной» лексики я давненько не слышала.
Когда он повесил трубку, я сказала:
— Слушай, а тебе не кажется, что в тебе пропадает гениальный актер?
— Кажется, — сказал Анджей, но безо всякой улыбки, так что я сразу поняла, что случайно наступила на больную мозоль парня. — Я ведь сначала на актерское отделение пробовался. Провалился. Слишком много важных деток наших деятелей от культуры одновременно со мной поступало. А у меня, как сама понимаешь, звездного папашки нет. Я подумал, и на следующий год решил не рисковать и пошел на сценарное.
— Сразу поступил?
— С полпинка. Было бы чего сложного.
— Ну, так возьми и переквалифицируйся в актеры, кто тебе мешает, если душа просит? Я вон по образованию вообще экономист, а сижу, пишу сценарии.
— Оно и чувствуется, что непрофессионал, — пожал плечами Анджей, и мне очень захотелось дать ему в зубы, чтоб не выпендривался.
Само собой, что весь наш разговор после такого сам собой скатился на нет.
Выждав минут пять, я деловым тоном спросила:
— Когда работать начнем?
— Если хочешь, приступай. А я до завтра потерплю.
— А если не успеем? Времени-то не так много.
— Будем работать столько, сколько нам нужно. Еще не хватало из-за каких-то придурков себе аврал устраивать. Это вообще не наша проблема. Переделкой сценария должна была заниматься Тамара. А она просто взяла и спихнула все на нас. В конце концов, она именно за это деньги получает.
— Ну, так взял бы и отказался, если все равно не собираешься этим заниматься.
— Чтобы лишиться разом работы и зарплаты? Не понимаю, Лизка, ты и в самом деле идиотка или просто прикидываешься? У меня пока запасной аэродром не готов, чтоб так запросто посылать непосредственное начальство.
С каждым словом Анджей нравился мне все меньше и меньше. Боюсь, если наши дела и дальше так пойдут, то все переделки лягут на мои плечи, поскольку я в отличие от него привыкла отвечать за свои слова. И если Тамара сказала мне: Лиза, сделай, — я это сделаю, чего бы мне то не стоило.
Не откладывая дела в долгий ящик, я без хозяйского спроса включила компьютер, открыла переданные нам Тамарой документы и принялась за вычитку, одновременно делая для себя пометки, которые завтра помогут мне решить, куда же у нас внезапно испарился Семен.
Тем временем Женька на полную мощность включил телевизор. Мешал он мне ужасно, но из гордости я пока не стала просить его сделать потише или вообще убрать звук. Что вообще Анджей о себе думает? Какой же противный субъект!
Ненадолго отлучившись из комнаты, Женька вернулся с бутылкой ликера и коробкой конфет. Честно говоря, я все ждала, когда же он мне их предложит. Не дождалась. Женька откупорил и то, и другое, и преспокойно принялся цедить ликер прямо из горлышка бутылки, время от времени закусывая его конфетами. Кретин!
