Продолжая говорить, она направилась к бару из красного дерева, отделанного медью. Достала бутылку виски бог знает какого года, стаканы, формочку со льдом.
— Там есть и маленький холодильник, — объяснила она.
Выставив все на низкий столик, она буквально рухнула в одно из кресел.
— Черт возьми, нет никаких сил!
Дуглас с любопытством огляделся вокруг, оценивая место, где отныне ему предстоит жить.
— Когда мы были детьми и приезжали к вам на каникулы, здесь был амбар?
— Нет, старый зал для охотничьих банкетов или что-то в этом роде. Но в дождливые дни тут играли в бадминтон, помнишь?
— Прекрасно помню.
Кэтлин была на восемнадцать лет старше, и когда он был ребенком, то казалась ему принцессой, феей. Летом она редко бывала здесь, появляясь лишь на короткое время, но всегда пользовалась случаем, чтобы поиграть с младшими родственниками.
— Ты так добра, что принимаешь меня, Кэт.
Верная данному слову, она приехала за ним в аэропорт Ипсуича, куда он прилетел на какой-то развалюхе.
— Я не хозяйка здесь, Дуг, тебя принимают мои родители.
— Ты договорилась с ними?
— Все улажено, причем лучшим образом. Надеюсь, ты согласишься с этим. Мы немало поломали голову над тем, чтобы придумать… приемлемое решение.
— Я согласен на все, — ответил он потухшим голосом.
— Правда?
Она с улыбкой на губах оглядела его с головы до ног, прежде чем наполовину опорожнить стакан.
— Что с тобой, Дуг? В какую неприяность ты попал?
— Слишком долго рассказывать.
— Впереди целая ночь! Слушай, зажги маленькие лампочки и потуши настенные, этот свет слишком ярок.
Он так и поступил, и атмосфера в гостиной стала куда более уютной.
— Увидишь, это будет не так ужасно, — заверила она, пока он усаживался напротив.
— Жить здесь?
— Нет, рассказать обо всем. Это приносит облегчение.
— Мне не очень хочется говорить об этом. Скажем так, я опрометчиво связался с сомнительными людьми. Я оказал им некоторую… услугу в обмен на деньги, разумеется, и оказался дураком, полагая, что на этом все закончится. Это был не тот случай. Сегодня утром они нанесли мне визит, который очень испугал меня, и я понял, что лучше на какое-то время исчезнуть. Теперь ты все знаешь.
Заинтересовавшись, она молча разглядывала его, затем допила виски.
— Налей мне еще, будь добр. С двумя кусочками льда, спасибо. Итак, что это была за услуга?
— Незаконная, гадкая, аморальная вещь…
Он остановился, подыскивая слова.
— Я не могу, Кэт, — прошептал он, бессильно махнув рукой.
Она была поражена безнадежным выражением его лица. Дуглас не был особо чувствителен, да и нравственность никогда не была его основной заботой. Что же он мог совершить, чтобы оказаться в таком состоянии? Понимая, что нужно сменить тему, Кэтлин сказала:
— Поделюсь с тобой выводами нашего семейного совета.
— Какого совета?
— Все волновались о тебе все это время, особенно после последней встречи с Беном. Ты знаешь моих родителей, они сторонники мира в семье…
— Нет, прежде всего они сторонники Бена — всего, чем он занимается, всего, что доставляет ему удовольствие!
— Допустим. Но вашу размолвку они воспринимают тяжело. Вот почему мы искали решение, которое удовлетворило бы всех. Когда Бен предложил тебе жить здесь, у тебя не было желания сосуществовать с мамой, и у нее, без сомнения, тоже. Отдельное крыло представляет собой некий компромисс — это придумал папа, и он счастлив от такой находки. Оставалась проблема зарплаты, жалованья. Папа предложил выдать тебе какую-то сумму денег, что очень развеселило маму, ведь он ничем не располагает. В прошлый раз он снял со своего счета последние деньги и отдал их тебе, маме пришлось помочь ему выйти из затруднительного положения. Но, как тебе известно, деньги для нее никогда не были проблемой, поэтому именно она официально нанимает тебя на работу. Ты будешь осуществлять связь между поместьем и конным заводом — делать все достаточно правдоподобно, чтобы получить разрешение на работу и сопутствующие этому скудные социальные преимущества.
Она допила виски и смотрела на него, насупив брови.
— Думаю, сегодня вечером мы напьемся. Подлей мне еще капельку.
Он с растерянным от всего услышанного видом налил ей. Потом тоже отпил несколько глотков и спросил:
— Но… Когда Бен возвращается? Обычно он проводит лето здесь, ведь так? Не можете же вы поставить его перед свершившимся фактом, он будет вне себя!
— Нет, если ты будешь сообразительным. Заверишь его, что хорошенько все обдумал и что завод действительно интересует тебя, даже если ты будешь просто стажером без оплаты. Если ты повинишься, он согласится. Вам даже не придется видеться каждый день. Он представит тебя Ричарду, своему доверенному лицу, и оставит в покое.
— Вы станете ему врать? — настаивал он, не веря своим ушам.
— Ради его же блага. Ваше примирение пойдет ему на пользу. Он будет счастлив знать, что ты вернулся к лошадям. И ты тоже, полагаю…
В любом случае выбора у него не было. Во Франции его ждали серьезные неприятности, а Кэтлин предлагала спасение, к тому же вместе со способами его достижения.
— Мама выдвигает только два условия, перед тем как подписать договор: твое доброжелательное отношение к Бену и обещание быть на заводе каждое утро ровно в восемь утра. Мой старенький «остин» — в гараже, можешь им пользоваться, разве что предпочтешь папин горный велосипед, к которому не прикасались лет десять!
Теперь, когда она рассказала обо всем начистоту, решение зависело от него. Она устроилась поудобнее, перекинула ноги через подлокотник и ждала.
— Ты сказала «доброжелательное отношение», Кэт. Ты употребляешь эти слова, зная настоящее положение дел?
— Да, мой французский не настолько плох. Это означает обязательство верности и подчинения. Ты находишь это слишком тяжелым? Мне тоже так казалось, когда мы стряпали этот проект… Но тогда я не знала, в какой ты опасности. Если это действительно так, малыш Дуг, ты вынужден будешь согласиться с этим обязательством, пусть даже скрепя сердце.
— Можно подумать, что тебя это радует! Что происходит в этой семье, что вы в таком восторге от Бена? Это что, живой бог?
Даже его гнев видеть было приятно: наконец-то Дуглас выходил из апатии, понемногу начинал реагировать. Кэтлин взяла стакан, допила последний глоток, поймала наполовину растаявший кусочек льда и принялась его посасывать.
— В любой семье должен быть глава, — сказала она наконец. — У нас это Бен. Папа для этого не приспособлен, маме наплевать, Констан вне игры, Аксель слишком молода, ты делаешь глупости, а я не чувствую, что меня это касается. Короче, это Бенедикт. Впрочем, он обожает эту роль и никому ее не отдаст. Но следует признать, что он на высоте, правда?
