Слышу шорохи и поднимаю глаза, сжав кулаки до побелевших костяшек. Архип смотрит на меня из-за кустов прямым стальным взглядом и давит на лице улыбку. Понимаю, что злость во мне уже не унять, я убью этого подонка, разорву в клочья и вряд ли смогу остановиться.
Приближаюсь медленно, всматриваясь в его силуэт словно через прицел, стычки не избежать и он это понимает. Я достану его в любом случае, буду бить до потери пульса, даже если мне придётся сдохнуть в этой схватке. Враг все это время пятится назад и не отрывает от меня взгляд, пока я стягиваю с себя ветровку и отшвыриваю ее в сторону. Когда нас разделяет пару шагов, он с диким смехом достает из кармана выкидной нож и с силой размахивает перед собой оружием, вспарывая воздух.
Во мне сейчас нет ни страха, ни жалости, перед глазами бледное лицо Дюймовочки, а в жилах закипающая злость, но я ещё способен контролировать свою ярость, чтобы рассчитать удар и подчинить себе собственное тело.
Его заторможенная реакция позволяет мне его обыграть и оказаться быстрее. Я выбиваю ногой из его рук оружие и, наконец, даю волю ярости, рванув вперёд.
Вот теперь злость взяла вверх, мозг отключился, осталась одна жажда крови и я ничего не могу с этим поделать. Первый удар наношу под ребра и парень тут же падает на колени. Даю ему несколько секунд прочувствовать эту боль и наношу следом ещё один — точный в челюсть, ощущая, как лопается на кулаках кожа. Хочу мять и ломать его, бить до тех пор, пока не получу облегчение, но выжидаю время после каждого удара, чтобы он дольше находился в сознании и чувствовал эту боль. Он пробует встать и я даю ему эту возможность. Пытается ударить, но успевает только замахнуться, я снова опережаю его и бью ублюдка в живот.
— С-сука, я тебе за все отомщу и за клуб и за… — произносит с порывистым вдохом и я добавляю, затыкая его вздох глухим стоном.
Поднимаю бывшего друга за ворот вверх и, выброшенным кулаком, ломаю ему нос. Кровь залила ему горло и он, смеясь, сплёвывает ее в траву.
— Я убью тебя, слышишь! И даже твоей ничтожной жизни будет мало, чтобы отплатить тебе за ее слёзы.
— Мне не хватило пары минут, чтобы добраться до машины, — с алым оскалом хрипит Архипов. — Только представь, Раф, как бы мы развлеклись с твоей куколкой, имея ее по очереди. Уверен, ей бы понравилось
Его слова хуже удара сбрасывают с меня оковы и ярость с рыком, вырывается наружу. Я обрушиваюсь на противника с жестокими ударами, с остервенением бью вновь и вновь, как боксерскую грушу, разбивая лицо в кровь. Именно в этот момент я теряю себя, поэтому не замечаю, как появляется ещё один противник.
Оглушительный удар ногой в ухо, сбрасывает меня с белобрысого ублюдка, который уже находится без сознания и громкий звон в голове заставляет невольно поморщиться.
Чертов Сурикат. Как я просчитался.
Не позволяю больше нанести мне удары, резко поднимаюсь и набрасываюсь на второго. Тот встречает меня, но я это успел предусмотреть, поэтому его кулак скользит мимо, а я вкладываю в удар максимум силы, отправив противника в нокаут.
— Давно мечтал это сделать
Этот шланг оказался ещё слабее, чем я думал. Зная какой он трус, если он очухается через минуту, то точно сбежит, не получив добавки. Дыхание сбилось от не угасающей злости, но я ещё не выпустил пар. Поднимаю Суриката с земли за шиворот, ловлю молящий о пощаде и убитый в хлам взгляд, и с хладнокровием повторяю тоже самое.
Не могу перестать думать о том, что бы случилось, если бы моя девочка не смогла от них убежать.
— Вставай, — подталкиваю ногой уже Архипова, но в ответ получаю только глухой стон.
— Максим — оборачиваюсь на пронзительный крик Вали, но не успеваю отреагировать.
Цепной пес Архипа, который обычно стоит на входе в ночной клуб, оглушает меня ударом, как только я поворачиваюсь, и я тут же валюсь с ног. Бугай по-бычьи бросается на меня и больше всего меня сейчас волнует не скорое поражение, а то, что Лопушок видит всю эту дикость. Ее не должно было здесь быть, это мужские дела, не для ее тонкого и хрупкого мира.
Отчаянный крик мой девочки и следом звук сильного удара. Не понимаю, что именно произошло, но этот «шкаф» падает рядом со мной и моим глазам открывает вид за его спиной. Гром стоит с бейсбольной битой в руках и лыбится мне довольным оскалом.
Должен сказать ему спасибо, но вместо этого с раздражением произношу:
— Почему она здесь? Она не должна была этого видеть
— Прости, Раф, — друг протягивает мне руку и помогает подняться, — ее невозможно было удержать.
— Спасибо, — благодарю, хлопнув Жеку по плечу и иду навстречу Дюймовочке, которая тут же бросается мне на шею.
Обхватываю ее тонкую талию обеими руками и крепко прижимаю к себе. От такого тесного соприкосновения наших тел, которому мешает лишь тонкий слой одежды, даже при всех обстоятельствах, меня кроет так, что звенит в ушах. Утыкаюсь носом в ее волосы, вбирая в себя знакомый запах и медленно иду ко дну, хочу утонуть в ней и спасать меня не надо.
— Максим, мне страшно, — произносит ели слышно и я чувствую, как сильно под моими руками ее тело бьет дрожь
— Для тебя уже все закончилось, — пытаюсь успокоить и беру девчонку за плечи, слегка отстранив от себя, чтобы заглянуть в глаза, — прошу тебя, будь осторожней. Я чуть сума не сошёл, когда увидел тебя в таком состоянии. Ты даже не представляешь, как много ты значишь для меня, — и уже тише добавляю, — я и сам не представляю, есть ли вообще у этого чувства границы
— Кхе-кхе, — прокашлялся рядом с нами Дрон, привлекая к себе внимание, — вы конечно простите, что отвлекаю, но мне кажется, что нужно валить
Ничего не отвечаю, просто беру Валю за руку и узлом сплетаю наши пальцы. Сажаю девушку на заднее сидение иномарки и сам сажусь рядом, так и не выпуская ее ладонь из своей руки, с разбитыми в кровь костяшками.
— Раф, кажется ты забыл, — Гром прыгает на переднее сидение и протягивает мне мою ветровку, — теперь вижу масштабы твоей проблемы, из-за которой ты впал в депрессию, — многозначительно играет бровями, бросив мимолетный взгляд на Валю, — слава богу лекарство найдено, а то я боялся, что эта чудовищная тоска заразна
Ничего не отвечаю другу, потому что боюсь спугнуть эту реальность неосторожным словом и проснуться, лишив себя возможности дышать с ней рядом, касаться взглядом и чувствовать ее холодную ладонь в своей руке. Чувства ломали меня с такой силой, что я перестал чувствовать боль, но пропади она вновь, меня разорвёт на части.
— Куда едем? — спрашивает Дрон, как только мы сворачиваем за угол
— Солнечная 10, — произношу сухо, с грустью в голосе, потому что не хочу отпускать своего Лопушка домой, но не могу заставить ее остаться, после всего, что она сегодня пережила
— Максим, не оставляй меня, — шепчет мне на ухо, — я не могу сейчас придти домой в таком виде, бабушка будет переживать, а ей нельзя.
Идиот. Я должен был сам ей это предложить.
— Не оставлю, — тихо обещаю и касаюсь губами соленой, от слез, щеки, — и тебе уйти не позволю. Ты моя, Лопушок, слышишь! Я больше не хочу испытывать себя на прочность, ты вывернула мне всю душу, выпотрошила с потрохами, одной лишь просьбой тебя отпустить.
Она молчит, но смотрит на меня глазами, в которых теплится нежность и что-то ещё, что говорит гораздо больше самих слов.
— Дрон, меняем маршрут. Мой адрес ты знаешь, — говорю другу и тот кивает в ответ, с широкой улыбкой, которая отражается в зеркале заднего вида
До дома долетаем быстро, первым выхожу из машины и помогаю выйти Дюймовочке. Уже ночь и ветер ощутимо пронзает холодом кожу, поэтому накидываю на хрупкие плечи девушки свою ветровку и, сцепив опять наши пальцы узлом, двигаюсь в сторону своей квартиры.
— Максим, у тебя рука опухала, — замечает, когда я вставляю ключи в дверь, — у тебя же во вторник игра
— Ничего страшного, Лопушок.
— Но из-за меня тебя теперь могут не допустить до игры, — виновато произносит
— Во-первых, — открываю дверь и пропускаю девушку вперёд, — ты не виновата, даже не смей себя в этом винить, — кладу ключи на тумбочку и включаю свет. — Во-вторых, до вторника есть ещё три дня. И в-третьих, — беру ее за плечи, удерживая голубой взгляд, — даже если бы мне сказали, что ради тебя мне придётся отказаться от хоккея, да и не только от хоккея. Я готов отказаться от всего, что у меня есть, только бы вновь не потерять тебя.
