Майкл отвлекает прямым звонком из Штатов, говорит, что нашел клиентов, готовых вложиться в наше дело. Он спит и видит, как мы будем расширяться, сделаем сетку гибких офисов по другим штатам, а я вроде бы и слушаю его, но не слышу. Откликаюсь, лишь когда повторяет вопрос, буду ли завтра на месте и нужно ли меня встретить – я оставлял ему машину. Подтверждаю, что буду, а сам…
– Приехали, шеф.
Перевожу взгляд на таксиста, после – за окно. Мы на парковке, прямо напротив – вход в международный сектор. Смотрю в телефон и удивляюсь: прошел час, а я будто прожил и сдох семь жизней.
Если уйдешь, не возвращайся, – трещит в голове белым шумом.
Рита, блин, королева демотивации. Потому что уже через две минуты я, будто назло ее словам, плач? таксисту по двойному тарифу, чтобы меня вернули к птичке в максимально короткий срок. Я без нее не хочу дальше. Я провел в гостинице всего одну ночь без нее, и я так больше не хочу.
Пытаюсь дозвониться, но Рита не отвечает. Стерва, конечно, из нее отменная. Трясущимися руками набираю в дороге Майкла, чтобы он отменил встречи, обещаю потом все объяснить, сейчас боюсь загадывать. Остальную часть пути тупо стучу пальцами по подлокотнику, отсчитывая минуту за минутой – мы летим по трассе почти на космической скорости, но все равно недостаточно быстро.
Когда вдруг вибрирует телефон, вздрагиваю, вижу на экране незнакомый номер и напрягаюсь вмиг – предчувствие срабатывает. А когда слышу голос Кукушкиной подруги, Милы этой, почти не дышу.
– Так, Жаров, я хоть и девчонка, но открутить твое мужское начало сумею! А если не справлюсь, папа с Богданом помогут. Слышишь меня?
– О чем ты?
– Почему Ритка ревет взахлеб и спрашивает номер моего гинеколога? Ты ее наградил чем-то?
Подружка у нее дерзкая, что надо, только от ее фразы про врача под ребрами сводит. Какой на хрен гинеколог?
– Или ты… – Она очень верно расценивает мое молчание. – Мать моя женщина! Ты за своими головастиками, что ли, не уследил? А? Блин, ты меня слышишь или нет? – В ее голосе страх.
– Куда она ехать собралась? Адрес говори! – перебиваю.
– Орать необязательно!
– Адрес! – окончательно срываюсь с катушек. Пытаюсь взять себя в руки, но меня слишком сильно напрягает догадка.
Что, если она решит действовать, не поговорив со мной? Что, если я своим уходом все уничтожил?
Шок сходит на нет, теперь я готов действовать. Главное успеть, главное не опоздать. Она же не натворит дел за два часа?
– Не пугай меня. Она же не сделает ничего плохого? – с опаской спрашивает Мила.
– Понятия не имею. – Молю, чтобы нет.
– Советская, тридцать пять.
– Спасибо, – благодарю почти мертвым голосом и все оставшиеся пятьдесят минут просто надеюсь, что окажусь не прав.
Я толком и не помню, как добираемся до места, знаю, что еле ползем из-за пробок. Поэтому, когда такси тормозит перед женской клиникой с говорящей вывеской и водитель желает удачи в спину, я уже лечу внутрь и с ходу ставлю всех на уши. Никто не понимает, что мне надо, но я повторяю, как заведенный: Рита Кукушкина, где Рита Кукушкина? Что непонятного?
Как раз когда уже готов психануть, меня вдруг на инстинктах разворачивает на сто восемьдесят прямо к лестнице, по которой спускается птичка.
Боже, здесь! Она здесь – я и не надеялся.
Рита ловит мой взгляд, округляет глаза. Я в ту же секунду взлетаю по ступеням наверх, сжимаю ее плечи, смотрю. Не могу перестать гадать…
– Что ты сделала? – спрашиваю слишком спокойно для того хаоса, который бушует в груди. Мое спокойствие обманчиво, потому что душа рвется на части. – Рита, не молчи. Ты можешь сказать, что с тобой? – пытаюсь говорить нежнее, но в голосе одна сталь, ведь если она все решила за нас двоих, я…
– Я точно беременна. На сто процентов, – выдает, протягивая какую-то бумажку. – Я не знаю, что означают все эти цифры, я не знаю, как расшифровывается это дурацкое ХГЧ, но врач… она сказала, что я беременна. Четыре-пять акушерских недель. И еще я очень переживала, что пила ром, но это ничего, Ярик. Врач…
Я обнимаю Риту. Затыкаю, крепко прижав к себе. Мою прекрасную девочку, самую лучшую на всем белом свете. Я благодарю всех богов, которые существуют и нет. Потому что все хорошо, и это простое «хорошо» затмевает эйфорию прошлых побед и достижений.
Гул аплодисментов настигает нас, когда я целую птичку. Девушки на ресепшене, клиенты – все хлопают и смеются. Представляю, как мы со стороны смотримся – целую драму разыграли.
– Пойдем, – зову Риту. Хочу спрятать ее ото всех.
А когда выходим, вижу, что таксист до сих пор стоит на парковке перед клиникой. Стоит, курит с моим чемоданом рядом. Ухмыляется, заметив нас. Если бы сейчас не увидел его, даже не вспомнил о вещах.
– Мила звонит, – Рита замедляет шаг, отвечает: – Привет, да, все хорошо. Ага, потом расскажу. Жаров? – Она вдруг стреляет в меня голубыми глазами. – Да, он со мной. Ладно, пока. Обязательно.
Завершает вызов, не смотрит в мою сторону. Выглядит, если честно, напуганной какой-то, меня это не устраивает.
– Рит, – зову, но она продолжает ковырять носком туфель пол. – Глянь на меня.
Конечно, так она и послушалась. Приподнимаю пальцами ее подбородок и замечаю слезы, которые пытается спрятать. Кусает губы, а у самой грудь на километр вздымается.
– Рита, птичка моя. Знаю, мы все это не планировали, мы вообще ни хрена не планировали. Знаю, что все через жопу, но… Рит, я ведь уже и забыл, что значит настоящая семья, нормальная. А я хочу ее – нормальную семью. И я обещаю, что она у нас с тобой будет.
У меня глаза печет, но я держусь из последних сил.
– Если ты только из-за ребенка, – шепчет, облизывает губы, – не надо этого всего.
Я закатываю голову и смеюсь, потому что мы с ней оба сказочные идиоты.
– Да люблю я тебя, Рит. Люб-лю!
– О, – вот и весь ответ. Но на сейчас сойдет.
Глава 31
Рита
Julia Michaels — Heaven
Я до сих пор не могу поверить, что Ярослав «Шуга» Жаров любит меня, а он повторил уже дважды. И теперь, пока мы возвращаемся домой, доказывает сей факт поцелуями на заднем сидении такси.
Только оказываемся на месте, Ярик закрывает дверь, бросает чемодан с вещами прямо на входе. Он тянет наверх, и мы проносимся мимо удивленной Анны, которая застывает со сковородой и прихваткой в руках. Но я лишь крепче сжимаю ладонь Жарова, улыбаюсь и больше ничего не боюсь. От этой любви я готова прямо сейчас взлететь до самого Марса на зависть Илону Маску.
Когда спотыкаюсь на верхней ступени, Ярик меня ловит. Протаскивает над полом, прихватив под мышки, и через пару мгновений я оказываюсь прижата к стене. Пальцами нащупываю дверную ручку, потому что Жаров все это время не перестает меня целовать. Как только шагаем внутрь, Ярик намеренно подталкивает к кровати. Он подводит к изголовью, замедляет жадные касания губ, и шея тотчас покрывается мурашками.
– А тебе можно? – слышу робкое и такое непохожее ни на что прежде. Заботливое, мягкое.
– Д-да, наверное, – снова заикаюсь, начинаю бормотать сбивчиво: – Не помню ничего, что говорили. Я была так напугана, все как в тумане.
Ярик нежно целует меня в лоб, трется носом о мой в знак поддержки. Без слов доказывает, что со мной, рядом.
– Сможешь быть осторожным? – тихо, на грани шепота произношу.
Жаров ухмыляется по-свойски.
– Будет сложно, но постараюсь.
И только я закатываю глаза, как он подхватывает на руки и, крутанувшись, падает на спину вместе со мной.
От одежды мы избавляемся быстро, но дальше не спешим. Ярик выводит круги и узоры на груди – пальцами, языком, губами. Он нависает сверху, держится на вытянутых руках и впитывает взглядом всю меня – миллиметр за миллиметром. Ложится рядом на бок, я льну к нему. Его ладони блуждают по плечам, спине, возбуждают, спускаются ниже. И очень внезапно одна замирает на животе. Совершенно плоском животе. Я прочла, что в это время ребенок похож на маковое зернышко и весит не больше грамма. Это невероятно.
