Медсестра кивнула и что-то записала в моем досье.
— Вы взволнованы сегодняшним визитом? — спросила медсестра с улыбкой. — Вы на середине пути, осталось всего двадцать недель.
Я почувствовала, как огромная улыбка растянулась на моем лице.
— Я так взволнована, не могу дождаться, когда снова увижу ребенка. В клинике нет аппарата, который позволил бы увидеть его, только тот которым можно послушать сердцебиение.
— Что ж, Вы испытаете удовольствие. Малыш будет намного больше, чем когда Вы были здесь в прошлый раз. И сегодня Вы также сможете увидеть 4D-изображение.
— Не могу дождаться.
Медсестра посмотрела на Кейна.
— Вы впервые увидите своего ребенка, Вы взволнованы?
— Очень взволнован, — ответил Кейн.
Медсестра улыбнулась и посмотрела на меня.
— Вам нужно поднять свою футболку и спустить легинсы, как в прошлый раз.
Я кивнула, потянулась и задрала футболку, пока она не оказалась у меня под грудью. Я попыталась стянуть легинсы, но ничего не получилось, поэтому я посмотрела на Кейна.
— Стянешь мои штаны и трусики немного вниз, хорошо?
Кейн встал и схватил верх моих легинсов и нижнего белья.
— Насколько низко? — спросил он с ухмылкой на лице и двигая бровями.
Я рассмеялась:
— Совсем чуть-чуть.
Он надул губы и слегка потянул штаны вниз, прежде чем снова сесть, с лицом похожим на грустного щенка. Улыбнувшись, я покачала на него головой.
— Гель холодный, Эйдин. Уверена, Вы помните.
Я слегка хихикнула, а затем взвизгнула, когда медсестра брызнула гелем мне на живот.
— Не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому ощущению.
Медсестра улыбнулась и использовала свой похожий на микрофон зонд, чтобы распределить гель на моем животе. Она пару раз повернула зонд и улыбнулась.
— На этот раз ребенок нашелся быстро.
Я посмотрела на экран.
— Вот туловище малыша, — она передвинула зонд, — а вот ножки малыша. Прямо сейчас они скрещены.
— О, она стала намного больше! — я взвизгнула и хлопнула в ладоши.
— Он, — рассеянно сказал Кейн, уставившись на экран на стене перед нами.
Я не собиралась снова вступать в постоянно повторяющиеся споры, поэтому проигнорировала Кейна и уставилась на своего ребенка. На нашего ребенка.
— Она стала намного больше с тех пор, как я была здесь в последний раз.
Медсестра усмехнулась:
— Да, поразительно, какие изменения можно увидеть у плода за такой короткий промежуток времени. Даже в Вас — Вы сильно отличаетесь от той, кто восемь недель назад приходила в отделение неотложной помощи.
Я посмотрела на свой округлившийся живот и улыбнулась.
— Да, это безумие, как быстро изменилось мое тело.
Медсестра посмотрела на Кейна.
— Вы заметили изменения в теле Эйдин по мере того, как оно растет?
Кейн переключил свое внимание с монитора, на котором была изображена наша булочка, на милое личико медсестры.
— Что? — спросил он.
Я рассмеялась, когда она повторила свой вопрос.
— О, да, — улыбнулся Кейн. — Я заметил все изменения в ее теле.
Он заметил?
— Например? — спросила я насмешливо.
Кейн ухмыльнулся.
— Твой живот, задница и грудь… увеличились.
Я закатила глаза, а медсестра фыркнула.
— У него хорошие наблюдательные способности.
— Он не упомянул, что мои бедра, ляжки и талия тоже расширились.
Кейн отмахнулся от меня.
— Я не заметил.
Конечно, он этого не сделал, он был слишком занят, постоянно глядя на мои «увеличивающиеся» задницу и грудь.
— Он умен, — усмехнулась медсестра. — Знает, на что обращать внимание, а о чем не говорить.
Кейн подмигнул медсестре, и это заставило ее покраснеть.
Я прищурилась, глядя на Кейна.
— В самом деле? Сначала девушка в приемной, а теперь моя акушерка. Ты что, издеваешься надо мной?
Кейн поднял руки.
— Я ничего не делал.
— Будь уверен, что не сделал. Я отрежу тебе яйца, если ты это сделаешь.
Медсестра широко раскрытыми глазами смотрела то на Кейна, то на меня, поэтому я улыбнулась и использовала слова Кейна против него.
— Это наша прелюдия.
— Круто, — сказала она и нервно улыбнулась, стараясь не смотреть на Кейна.
Она потратила много времени на то, чтобы сделать новые измерения ребенка и давила на определенные участки моего живота, прежде чем измерить плод.
— Итак, давайте все перепроверим. Я записала десять минут четырехмерного движения плюс сердцебиение плода для звука. Ваши измерения говорят о ровно двадцати неделях и одном дне. Ваш вес рассчитан на прибавку в весе полтора два килограмма в неделю, а Ваша кровь и давление идеальны. Как насчет толчков? Получается около десяти пинков в день?
Я кивнула.
— Да, но это буквально небольшое движение или удар, это не длится очень долго. Честно говоря, я их почти не замечаю. Я еще не чувствовала по-настоящему сильного. Мне следует беспокоиться об этом?
— Нет, — прощебетала медсестра. — Дайте ему еще несколько недель, и Вы почувствуете более сильные удары, а также сможете увидеть, как двигается Ваш живот. Это значит, папочка, что Вы сможете хорошо их почувствовать, чтобы тоже ощутить, как двигается Ваш ребенок.
— Не могу дождаться, — тихо прокомментировал Кейн.
Ага.
— Хотите узнать пол вашего ребенка?
Я решительно покачала головой.
— Нет.
— Папочка, Вы согласны в этом вопросе? — спросила медсестра у Кейна.
— Вы можете определить пол ребенка, просто взглянув на экран прямо здесь? — спросил Кейн медсестру и указал на монитор.
Она кивнула.
— Так Вы знаете прямо сейчас?
Она снова кивнула.
— Вы знаете, мальчик это или девочка?
Она засмеялась и снова кивнула.
— Вы собираетесь внести это в досье Эйдин? — спросил он, приподняв бровь.
Медсестра хихикнула:
— Нет, потому что Вы оба не хотите знать… верно?
— Верно, — мгновенно ответила я.
И медсестра, и я посмотрели на Кейна, когда он промолчал.
— Это убивает меня, Куколка. Как ты можешь не хотеть знать? — спросил он меня с болезненным стоном.
Я не могла не улыбнуться, глядя на его измученное лицо.
— Потому что видеть, как ты так мучаешься, приносит мне столько радости.
— Дьяволица! — рявкнул он. — Ты настоящая дьяволица.
Я засмеялась:
— Я хочу, чтобы это был сюрприз. Пока ребенок здоров, для меня не имеет значения, какого он пола.
Кейн вздохнул:
— Наверное… но это все равно убивает меня.
Я фыркнула:
— Ты это переживешь.
— Хорошо, Сатана, — проворчал Кейн.
Я ухмыльнулась.
— Если я Сатана, тогда кем является ребенок?
— Отродьем Сатаны, — проворчал Кейн и покачал головой. — Я стал отцом отродья Сатаны. Никакие личные беседы с тем, кто находится наверху теперь не выведут меня из списка «обреченных на вечные муки в аду». Я в жопе.
Слезы выступили на глазах, от захватившего меня смеха. Я положила руку на живот, а другую на грудь. Обе части моего тела болели так сильно.
— Остановись, — прохрипела я и замахала на Кейна руками.
Он попытался впиться в меня взглядом, действительно попытался. Я видела, как он боролся с улыбкой, которая тронула уголки его рта. Однако он не мог не поддаться смеху, разносящемуся по комнате. По какой-то странной причине он не мог не улыбаться, когда смотрел на меня.
— У тебя начнутся преждевременные роды, если не успокоишься, — пошутила медсестра.
У меня заняло минуту, чтобы успокоиться настолько, чтобы не смеяться вслух. Однако широкая улыбка осталась на моем лице. Мы закончили прием, улыбаясь и смеясь, и продолжили в том же духе, покидая больницу.
Кейн подвез меня на работу и пожелал хорошего дня. Я пришла в десять, и, к счастью, три часа до обеда пролетели довольно быстро. Все мои ученики вели себя хорошо и не создавали никаких проблем в течение дня. Несмотря на то, что все прошло гладко, я все-таки была измотана к тому времени, когда села в учительской рядом со своей подругой и коллегой Кирой Маккессон.
