него.
— Но тут я понял, что мне будет с ней скучно.
Я с облегчением выдыхаю, а Игнат продолжает:
— Что мне нужен кто-то более безбашенный. Кто-то яркий, горячий и более…
— Живой, — помогаю я другу, прижимающему эту дурочку к себе.
— Точно, кто-то более живой, чем я сам. Кто-то, с кем я счастлив и заряжаюсь энергией. Кто-то, в кого я влюбился по-настоящему.
Они заставляют меня улыбаться.
— Ты меня любишь? — спрашивает Ира с широко распахнутыми глазами и щемящей надеждой в голосе.
— Конечно, а как же иначе?
А дальше — радостный визг, и Ирка запрыгивает ему на руки. Я ухожу в зал, оставляя безумную парочку наедине друг с другом. Слышится мычание и причмокивание, говорящее о страстных поцелуях.
— Не вздумайте обесчестить мой коридор! Не тритесь о стены, пятна останутся! — кричу из зала, подбирая с пола полусонного Гришу.
Сладкая парочка отлипает друг от друга минут через десять.
— Так что у тебя случилось, Татьяна? — опускается на диван Игнат, сажая Ирку себе на колено.
— Ко мне снова приходил бывший муж.
— Ну нет, — хмурится юрист.
— Опять? — возмущается подруга.
— Пришёл извиниться за то, что пытался шантажом отобрать у меня землю. Придумал всю эту ересь с пятью пекарнями и напугал меня до смерти.
— Это же хорошо? — приподнимает бровь Игнат, усаживая Ирку поудобнее.
— А в это время в машине у него была куча баб, — добавляю, пригубив вино.
— Прям-таки куча?
— А зачем он пришел к тебе, если у него была с собой своя куча? — хмурится Ира.
— Не знаю, он меня достал. Он везде, он…
— Странно.
— Что странного?
— Странно, что тебя волнует его куча, — пожимает плечами Игнат.
— Меня ни капельки ни волнуют его бабы, — кружу пальцем по кромке бокала.
— Ну и хорошо, — соглашается Ирка. — К тому же, это могли быть и не его бабы. Ты точно видела всех, кто ехал в машине? Может там и мужики были.
— Повторяю, мне все равно.
— Тогда почему ты плакала? — настаивает Игнат.
Я отворачиваюсь к окну. Они ждут от меня ответа, но я сама его не знаю. Мне просто не по себе, обидно. Я будто больно приземлилась на спину прямо в центре грязной ухабистой мощёной улицы и не знаю, как встать.
Ирка и Игнат отвлекают меня, задурив голову рассказами о своих отношениях и фильме, который они смотрели. Сладкая парочка покидает мой дом почти в полночь.
Следующим утром во время нашей привычной утренней летучки в один из мессенджеров с незнакомого номера мне приходит следующее сообщение:
«Доброе утро. Нам по-прежнему нужно поговорить. Ничего не планируй. Буду ровно в 18.00.»
От злости я аж ерзать на стуле начинаю.
Несколько коллег поочерёдно окликают меня, пытаясь организовать работу пекарни. А я не слышу, я слишком занята серфингом в Интернете. Мне необходимо найти для бывшего мужа яркую картинку с изображением среднего пальца. Вчера этот мудак развлекался с толпой ржущих баб, а теперь ему нужно поговорить. Вот с ними пусть и разговаривает. Отправляю ему большой «фак». И, довольная собой, возвращаюсь к обсуждению насущных проблем. Как только наше небольшое совещание заканчивается, я тут же звоню Макару. Знаю, что этот турецкий дуб не отступится.
Выброшенный в кровь адреналин не дает успокоиться.
— Привет, хочу попросить о небольшом одолжении. У тебя друзья есть?
— Какие? — переспрашивает в недоумении.
— Да любые.
— Кхм-м. Есть двое самых верных, еще со школы, а что? — смеется Макар.
— Приезжайте сегодня ко мне в шесть, я вас чаем угощу с булочками.
— Ты меня пугаешь, Татьяна.
— Так вы придете или нет?
— Будем в шесть.
Таня
— Тяжелый, зараза, — кряхтит невысокий и несколько шарообразный друг Макара, с кудрями на макушке.
— Потому что в Советском Союзе на совесть мебель делали, все из натурального дерева, видно же, что дивану лет тридцать. Вот он и весит, как вагон угля, — поясняет тот, что повыше ростом.
— Можно подумать, ты поднимал что-то тяжелее своих пробирок, — улыбается мне Макар.
— Ну извините, не все, как ты, таскают железо по вечерам.
Заболоцкий пожимает плечами.
— Только после программы «Спокойной ночи, малыши», — поясняет мой друг.
Нельзя не признать, что он самый горячий из троих мужчин. Стройный, высокий и широкоплечий, думаю, если бы не девочки, то его бы здесь просто не было. Найти достойную мать для своих детей сложнее, чем жену или любовницу, а так — давно бы влюбился в кого-то шикарного, под стать себе.
— Может я все-таки заплачу? — наблюдаю за тем, как мучаются мужчины. — Можно было нанять грузчиков, но ты же сам говорил — никаких незнакомых мужиков в доме.
— И правильно, они посмотрят, что вы тут одна, и еще наведут грабителей, — добавляет Евгений.
— Или увидят, какая она красивая, и захотят ее себе, — перебивает Макар, заставляя меня смутиться, затем строго заканчивает: — Чаю с булками будет достаточно. Несём, ребята, до крыльца.
Когда диван оказывается на улице, я приглашаю всех в дом.
— А вы давно здесь живете, Татьяна? — заглядывает в неисправный камин Евгений.
По профессии он химик. Евгений высокий и худой, а еще у него смешная прическа с перекинутой на бок челкой.
— Два года, а что?
— Не вздумайте зажигать этот анахронизм для обогрева помещений. Дом сожжете.
Смеюсь, отрицательно качая головой. Я и не планировала. В доме есть центральное отопление.
— А диван так и будет на улице стоять? — интересуется Андрей, осматриваясь.
— Я позвонила в какую-то фирму. Вот с улицы они его заберут, а из дома не согласились, — улыбаюсь Макару, что моет руки на кухне, с интересом разглядывая мое ассиметричное платье.
Он по-прежнему смотрит на меня как на женщину. Мы с ним не раз целовались и почти занялись любовью. Это не могло пройти бесследно. Мне неловко под его внимательным взглядом.
— Не буду зажигать камин и звать посторонних в дом, — ставлю чайник на плиту, расставляю свежую выпечку.
— У вас забит канализационный слив, — выходит из ванной Андрей, стряхивая воду с рук.
Рубашка на его животе натянута и слегка намокла от воды и пота.
— Да, надо вызвать сантехника, — соглашаюсь.
— Мужика ей надо на пмж, — продолжает смущать меня Макар, подмигивая.
— Вот, Татьяна, присмотритесь к нашему Макару. Он парень холостой.
Молча достаю чашки и тарелки, никак не комментируя. Мне Макар нравится, и он точно не виноват, что я дура набитая.
— Я женат уже десять лет и скажу вам как на духу, ничего хорошего в этой холостяцкой жизни нет.
Андрей хирург-травматолог. И он самый тихий в этой компании.
— Главное, чтобы твоя Лелька не примчалась сюда
