которому ушла, очень давно любила, как выяснилось. Это муж ее подруги был…
– И ты так спокойно говоришь об этом? Выходит, она тебя давно обманывала? А ты не знал ничего?
– Да, не знал. Говорю же, слишком увлекся собственной преданностью и старанием выслужить любовь. А это и есть тот самый случай, когда количество не переходит в качество. Она раздражалась все время, относилась ко мне как к подкаблучнику… Даже презрение свое выражала довольно открыто. А я все думал, что вот еще немного постараюсь, что-то докажу ей, и она изменит ко мне отношение!
– Да уж… – сочувственно произнесла Ирина, крутя перед собой за ножку бокал с шампанским. – А еще говорят, что любовью оскорбить нельзя… Выходит, что можно? Еще как можно? Только вот у меня вопрос возникает закономерный… Зачем она тогда замуж вышла, если не любила?
– Ну как это – зачем… Затем, что все женщины хотят выйти замуж, это стремление в них природой заложено. И не просто так замуж, а замуж за хорошего человека, чтобы добрый был, чтобы защищал… А я, по ее разумению, всем этим канонам соответствовал.
– Да, ты прав. Так оно и есть, в общем… И у меня так примерно все было… И даже более того…
– Как это – более того?
– Да вот так… Мой муж просто спас меня, в буквальном смысле этого слова. Физически спас, не дал погибнуть. Еще потом и женился на мне как благородный рыцарь. Мне ли было в тот момент рассуждать, люблю я его или не люблю?
– То есть… Ты из благодарности замуж за него вышла, так я понимаю?
– Именно так. Из благодарности. И от безвыходности своего положения. Но я тогда и не думала об этом, не рассуждала… Он спас меня, и это было главным, вот в чем дело! И я должна была вести себя так, чтобы он никогда о своем поступке не пожалел!
– Значит, не любила его, выходит? Ведь благодарность – это еще не любовь?
– Не знаю, Саша. Не знаю. Я и сама себе боюсь отвечать на этот вопрос. Правды боюсь, наверное. Хотя… Мы ведь хорошо жили, не ругались никогда, не ссорились… Жили себе и жили, вопросами особо не задавались, кто кого любит или не любит…
– А от чего он тебя спас? Ты погибала из-за чего-то, да?
– Ну, можно и так сказать…
– Расскажи?
– Нет, не могу. Боюсь опять эту боль внутри разворошить, не могу… Она меня в последние дни просто преследует, эта боль. Напоминает о себе и напоминает…
– Ну, так и надо все рассказать, тебе же легче будет!
– Нет, не могу… Может, потом как-нибудь…
Сказав это «потом как-нибудь», она спохватилась тут же – будто навязывается еще на встречу. Может, он и не собирается больше никаких свиданий устраивать, а она разбежалась, надо же! Нет, хватит на сегодня откровений, и без того перебор…
Горшочки с говядиной давно уже стояли перед ними – и не заметили, когда официантка их принесла, так увлеклись разговором. Ирина глянула на часы, ужаснулась – половина одиннадцатого уже! Ничего себе, засиделись!
– Саш, мне домой пора… Давай быстренько поедим и поедем, ладно? Поздно уже…
Он молча кивнул и будто отдалился от нее в один момент. Обиделся, наверное, что не стала в ответ откровенничать. Ну и пусть обижается, что ж… В конце концов, она ничем ему не обязана! И он тоже… Просто провели приятный вечер, немного развеялись. Имеют право, они ж не чужие друг другу. Их дочери с первого класса дружат…
* * *
– Что-то мама не звонит, странно даже! Может, случилось что? – с тревогой проговорила Вика, глянув на Юру. – Мне вчера такой концерт закатила и теперь не контролирует, где я и с кем… Так на нее не похоже, правда! Я прям-таки волноваться уже начинаю!
– А по поводу чего концерт? Из-за меня мама ругалась, да?
Вика только плечами пожала – не хотелось Юре рассказывать правду. Снова кликнула мамин номер, долго вслушивалась в длинные гудки, потом проговорила задумчиво:
– Что это с ней, интересно? Решила игнором меня добивать, что ли? Вообще не отвечает… Ладно, Юр, я домой пойду, что-то мне не по себе.
– Давай еще немного погуляем, Вик! Так не хочется расставаться!
– Нет, Юр, я пойду… Завтра погуляем, ладно?
– Ну хорошо… Идем домой тогда…
– Ты не обиделся?
– Нет, что ты. Я не умею на тебя обижаться, ты же знаешь.
– И я… И я не умею…
Переглянулись, улыбнулись друг другу. До дома шли молча, взявшись за руки. Юра проводил ее до двери, обнял крепко, и она испуганно забилась в его руках:
– Ты что, не надо, вдруг мама увидит… Зачем ее лишний раз раздражать? У нее и без того сейчас трудный период в жизни. Развод – это ведь всегда ужасно трудно, наверное.
– Ну да… Еще как трудно… – эхом откликнулся Юра. – Иногда бывает просто необратимо…
– Это ты сейчас про свою маму сказал, да?
– Ну да. Про маму. Ладно, иди, не буду тебя задерживать… До завтра, Вик!
– До завтра…
Вика открыла ключом дверь, вошла в прихожую и позвала тихо:
– Ма-а-ам… Ты дома? Я уже пришла, мам…
Ответная тишина удивила ее и насторожила – да такого просто быть не может, чтобы в половине одиннадцатого мамы дома не было! На всякий случай прошлась по комнатам, заглянула на балкон, на кухню, в ванную… Нет нигде! Да когда ж такое было, чтобы мама с работы вовремя не пришла и не возилась на кухне с ужином, не поджидала ее с привычной тревогой? Странно…
Прошла на кухню, включила чайник, сделала себе бутерброд с колбасой. Села за стол, начала жевать задумчиво – что же такое происходит, интересно? Снова кликнула мамин номер. И опять тишина…
Уже и тревога начала нарастать по-настоящему: наверняка случилось что-то! Надо папе срочно звонить, пусть приезжает!
Хорошо, что не успела этого сделать – стало слышно, как в прихожей хлопнула дверь. Вика бросилась туда опрометью и накинулась на мать с вопросами:
– Ты где ходишь, мам? Ну что это такое, а? И трубку не берешь даже! Я ведь волнуюсь, я потеряла тебя!
– Ага… Потеряла, значит! – с улыбкой ответила Ирина, садясь на пуфик и снимая с ног туфли. – Так тебе и надо, выходит… Будешь теперь знать, что я испытываю, когда ты долго гуляешь и тоже на мои звонки не отвечаешь!
– Ты… Ты мне решила отомстить, что ли?
– Да вот еще… Нашла мстительницу, тоже мне. Просто я твоих звонков не слышала,
