на постели — Архипа здесь не было.
Огляделась, чтобы понять, куда он мог деться. Может, воды пошел выпить? Или ему не спалось…
Встала и прошла по квартире, но нигде его не нашла. Я была тут одна.
Глянула на часы — три ночи.
Ощутила беспокойство. Куда он мог уехать и оставить меня в такое время?
Нашла в куртке телефон и принялась ему звонить.
Никто не отвечал. Несколько попыток дозвониться Архипу не увенчались успехом, и напугали меня еще больше.
Несколько раз порывалась позвонить Питерскому, но решила все же не тревожить его среди ночи, дождусь уже утра. Вдруг Архип сорвался домой, мало ли, а я только панику подниму.
Написала смс Питерскому:
«Привет! Ты не знаешь где Архип?».
Отложила телефон и улеглась обратно на кровать, стала смотреть в стенку, ожидая утра.
Сна не было до самого рассвета, и позже тоже.
Когда телефон наконец ожил от входящего вызова, часы показывали семь утра.
Я схватилась за телефон, надеясь увидеть там имя Архипа, точнее, Галины, так я его и сохранила в своем телефоне, но звонил Питерский…
— Да, — холодными руками приняла я звонок, словно чувствуя, что сейчас будет что-то страшное.
— Кристин, — говорил Питерский таким голосом, что я его не узнала даже. — Я знаю, где Архип.
— Где? — спросила я, чувствуя, как вся леденею. — Он пошел искать Макса, да?
— Да, — ответил спустя паузу Роман. — И нашел…
— Что с ним? — вцепилась я пальцами в телефон так, что едва его не изломала в куски.
— Архип в реанимации. Он в коме. Была сильная драка, и…
Дальше я ничего уже не слышала. Сознание покинуло меня.
Очнулась от резкого запаха, распахнула глаза и громко чихнула.
— Крис, — обеспокоенно в мое лицо смотрела Катя.
— Где Архип? — вскочила я на ноги.
Переводила взгляд с Кати на Питерского, что топтался позади нее.
Видимо, Ромка понял, что я упала в обморок от таких новостей, и они с Катей примчались приводить меня в чувство, ведь у Романовой есть второй комплект ключей…
Я вспомнила, что услышала перед тем, как потерять сознание — Архипа избили до комы и реанимации…
Ужас снова охватил меня с такой силой, что я обняла себя и хотела завыть в голос.
Я же просила, умоляла не ходить его туда!
И что теперь? А если он…
Нет, я не могу об этом думать.
И во всем этом виновата лишь я одна.
— Собирайся, я отвезу тебя, — сказал Роман, хмуро глядя себе под ноги. — Только в реанимацию все равно никого не пускают. Мы тоже пока просто ждем вестей, ждем, что он придет в себя. Все необходимое уже сделали, теперь только ждать… К сожалению, он сильно получил по голове, либо очнется, либо… Пока он на аппаратах. Сам не может ничего… И я не уверен, что родители Архипа тебе обрадуются. Они ведь уже в курсе, из-за чего, точнее, из-за кого так избили его…
Как в тумане я собиралась. Не помню даже, как одевалась, и не знаю, не надела ли что-то наизнанку, до того мне было просто все равно. Я горела лишь одним — поскорее узнать от врачей, что с Архипом, услышать, что он выживет, и все будет хорошо… Я верила, что он выкарабкается, потому что он молодой, сильный и иначе быть просто ну никак не может. Я отказывалась верить в иной исход.
Мы приехали на машине Питерского быстро к областной больнице. Дурной знак, сюда привозят либо потому что близко находился пострадавший, либо очень тяжелые случаи. И сейчас, несмотря на то, что я уже была в курсе того, что состояние Архипа очень тяжелое, все же наивно надеялась, что в ситуации Ветрова все-таки первый вариант — он просто был близко именно к этой больнице.
До самого отделения никаких препятствий перед нами не появилось. На первом этаже мы надели бахилы и одноразовые халаты, поднялись по лестнице на второй этаж, где находилось отделение реанимации. А вот внутрь нас уже не захотели пустить…
— Девушка, ну я же вам объясняю, — говорила мне молодая медицинская сестра. — В отделение реанимации посторонних не пускают. Только близкие родственники. К тому же, Ветров вам без сознания, и в палату вас все равно не пустят.
— Я не посторонняя, — глотала я слезы от отчаяния и безысходности. — Это мой…парень. Я люблю его…
Девушка с сочувствием посмотрела на меня. Наверное, она тоже влюблена и чувства мои прекрасно понимала.
— Даже если вас запущу в отделение, то в палату все равно никак зайти будет нельзя.
— Как он хотя бы? — спросил Роман. — Есть какие-то сдвиги?
— Нет, — покачала головой медик. — Состояние стабильно-тяжелое.
— Но хуже не было?
— Хуже — нет.
— Ну, уже что-то…
— В вашем случае — это уже много, да.
— Больше ничего не требуется? Может, кровь сдать? — деловито спросил Питерский, и я в который раз невольно отметила про себя, как Кате повезло с ним… Мой Архип такой же… Мужественный, умный, готовый решать все проблемы, отдать голову за меня… Только бы выжил. Тогда бы мы все-все преодолели. Все наши проблемы теперь мне казались ничтожными и мелкими… Я молилась лишь об одном — что он дышал.
— Нет, ничего не нужно, — покачала головой сестра. — Все необходимые манипуляции проведены. Теперь остается только ждать, когда он очнется.
— Там есть окно? — спросил я ее внезапно.
— В палату? — не поняла девушка.
— Да, — ответила я.
— Есть… — окинула задумчивым взглядом меня медсестра.
— Можно я хотя бы посмотрю на него? — сложила я в мольбе руки. — Одну минуточку. Пожалуйста… Мне так…страшно, мне хочется увидеть, что он все еще дышит, — плакала я, никого не стесняясь. Катя позади меня тоже прижималась к своему Ромке и плакала, а он, хмурый обнимал меня.
— Ладно, — сдалась девушка, которая мне очевидно сочувствовала. Вот бы все врачи у нас были такими, как она… — Идем. Но только минуточку. Потому что девушка — не жена, а пускать кого-то кроме родственников в отделение не велено нам.
— Я только посмотрю.
— Идем, — открыла она дверь, пропуская меня внутрь стерильно чистого отделения. — Вы тут ждите.
Ребята и не пытались идти за мной. Дождаться вестей можно было и в коридоре.
Пока мы шли мимо палат, в которых лежали бледные, зачастую, бесчувственные люди, подключенные к сотням медицинских аппаратов, мое сердце совсем сошло с ума от боли и волнения и грозилось выскочить из меня и улететь птичкой быстрее меня к нему, к Архипу.
Когда же я увидела его в окошке палаты, то сразу
