куда-то ушел, поэтому мы не стесняемся быть самими собой, и стены этого добротного дома впитывают стоны нашей обоюдной страсти.
Минуты и часы сливаются в один длинный и тягучий как патока сгусток удовольствия.
Тогда, три года назад, мы все-таки были моложе и все было немного иначе, но теперь… я даже боюсь новую себя. Раскованную. Девушку, которая не стесняется любить и показывать, насколько ей хорошо находиться в объятиях мужчины. Я не боюсь выглядеть глупой или некрасивой, единственное, чего я хочу – любить его. Так, как не любило никого и никогда прежде.
Когда мы уставшие и полусонные нежимся в объятиях друг друга, я пытаюсь подавить в себе ураган эмоций, но не получается. Слишком все хорошо, чтобы быть правдой. Даже не смотря на несколько препонов – все равно это то, о чем я даже не могла и мечтать.
– Как давно я не занималась любовью…
Дамиан переводит на меня удивленный взгляд.
– Мне неприятно об этом говорить, но в наши дни люди в браке не занимаются сексом?
– А что общего секс имеет с занятием любовью? – приподнимаюсь на локте и обвожу контур припухших губ Дамиана подушечками пальцев. – Я уже не верила, что так когда-нибудь будет. Ты и я… Я думала, что потеряла тебя навсегда.
– Ты никогда меня не теряла, – оставляет на пальцах поцелуй. – Потому что я тоже помнил о тебе все эти годы. Я виню себя за ту ночь в баре…
– Не нужно. Алиса получилась у вас прекрасная. Эта девочка стоила того, чтобы увидеть свет.
– Я всегда думал, что отцовство – это не мое. И когда Ийя сообщила о беременности…
– Испугался?
– Нет. Подумал о том, что буду хреновым отцом. Я знаю, что такое семья без любви, сам жил в такой, и подобного своему ребенку не хотел.
– Из тебя вышел замечательный отец. Самый лучший из всех, кого я только видела. И если я вдруг забеременею, то буду счастлива стать матерью твоего ребенка.
– То есть эти штуки из тумбочки… Мы можем от них избавиться?
– Даже не мечтай! – смеюсь, скрываясь в смятых простынях от его щекотки. Которая потом переходит в поцелуи, а поцелуи в ласки, от которых по венам льется концентрированная эйфория.
В какой-то момент я открываю глаза и взгляд падает на окно, а там…
– Дамиан! Там снова он! – визжа, прячусь за широкой спиной Дама. – В окне!
– Кто – он?
– Ты решишь, что я сумасшедшая, но кажется, это Артемий! Сегодня он вошел в ванную, когда там была я.
– Что за…
Дамиан вскакивает с постели, натягивает джинсы и решительно выходит из спальни. Я, закутавшись в пеньюар, семеню следом.
В замочной скважине шуршит ключ, и в гостиную входит ничего не подозревающий брат.
– Ты какого черта торчал у окна, ублюдок? – Дамиан хватает Артемия за шею и припечатывает к стене.
– Эй, полегче, ты меня задушишь!
– Отвечай!
– Я просто шел с пляжа к дому, только и всего. Остынь.
– Вчера ночью ты тоже просто шел? – скрещиваю на груди руки. – Я видела тебя!
– Не знаю, кого ты там видела, но это был не я, – хрипит, а потом скидывает со своей шеи руку-удавку. – Да отпусти ты!
– Скажешь, что сегодня в ванной тоже был кто-то другой?
– Я забыл, что ты там. Дверь была открыта! – и поворачивается на Дама. – Она всегда была такой истеричкой?
Но ожидаемой поддержки не находит. Дамиан зол как никогда.
– Знаешь что, проваливай-ка ты из моего дома. Прямо сейчас.
– Да брось, бро, ты это серьезно? На дворе ночь, я и города-то толком не знаю. Куда я пойду?
– Разберешься, – кивает в сторону гостевой комнаты. – Иди, я не собираюсь торчать здесь до утра.
– Тебе не кажется, что идти на поводу у какой-то бабы – тупо? Может, это просто ее фантазии – два брата в одном доме… Эй, ты рехнулся? – прикрывает рукой скулу, по которой только что прошелся кулак Дама. – Будешь бить брата из-за нее?
– У тебя десять минут, – цедит Дамиан. – Собирай свои тряпки и уходи.
Кажется, Артемий не ожидал такой категоричности, на лице явно читается недоумение.
– И куда я пойду, по-твоему?
– Куда хочешь. Иди к дяде.
– Да он на дух меня не выносит, ты же знаешь.
– Я тоже не выношу, но ты же ко мне притащился. Собирай вещи, чтобы через пятнадцать минут тебя здесь не было. Пошли, – берет меня за руку и уводит обратно в спальню.
Оборачиваюсь и ловлю на себе взгляд Артемия. Очень и очень злой взгляд.
– Клянусь – мне не показалось. Это точно был он, я видела, – шепчу, когда мы отказываемся за закрытой дверью.
– Я тебе верю, он может. Он вечно конкурирует со мной за все подряд, хотя почему, я не понимаю. Отец всегда любил его больше, закрывал глаза на все, что он творил. Сколько раз отмазывал, покрывал…
– Странно. Тогда на ужине он описывал Артемия едва ли не как святого.
– Я и говорю – он всегда его покрывал, предпочитая не замечать косяки. Не нужно было вообще оставлять его здесь, – и проводит рукой по моим волосам. – Сильно испугалась?
– Больше возмутилась. Жестко ты с ним…
– В следующий раз смажу кулак смягчающим кремом.
Становится неуместно смешно и даже чуть-чуть жаль бедолагу. Но положа руку на сердце – я рада, что он уедет отсюда. Наконец-то мы будем предоставлены сами себе. Не нужно будет скрываться, прятаться от него, угождать его прихотям.
– Дам, – доносится стук в дверь. – Одолжишь мне несколько тысяч? Я реально на мели.
Дамиан закатывает глаза и поворачивает замок. Затем берет из ящика тумбочки портмоне.
– Что угодно, лишь бы ты поскорее свалил. Ответь – как можно профукать вообще все?
– Как-нибудь научу, – и кладет пару красных бумажек в карман.
Я прекрасно понимаю, что обрела в его лице врага, но не считаю себя неправой. Смотреть в чужие окна и вламываться в ванные комнаты не есть норма!
Когда он уходит, я впервые засыпаю в этом доме спокойно и крепко. Совсем не думая о том, что если враг далеко, врагом он от этого быть не перестает.
*
