Яр тихо выругался, отстранившись от меня, я же смущенно опустила голову. Поднялась с кровати и поплелась открывать.
– Уже поздно, – сказала мама, стоявшая на пороге.
– Вы правы, – ответил Ярослав, вырастая за моей спиной. – Вы еще слишком молоды становиться бабушкой.
– Да как вы… – вырвалось у мамы, но Громов уже шел в коридор. Вот такой он был: дерзкий, грубый, убивающий правдой любого. И плевать ему на чужое мнение, плевать даже, кажется, на весь мир. Если честно, я немного завидовала Яру. Он был выше окружающих, и в этом была его сила.
Мы скупо попрощались, пообещав друг другу списаться позже или созвониться. А когда я закрыла входную дверь на ключ, меня ждала мама. Руки скрещены на груди. Взгляд суровый. Губы сведены в тонкую нить.
– Что? – устало спросила я. – Поход к врачу еще в силе?
– Лина, мне не нравится твой парень. Он грубиян! И вообще! Как вы могли втянуть в вашу аферу еще и мать Лили? Ты так изменилась.
– Я правда была с Лилей, но она поругалась с парнем и… не знаю, интересно ли тебе все это.
– С парнем? Ох, – мама вздохнула, а я решила рассказать ей правду. Заодно похвалить Ярика, ведь он реально очень помог.
– С ума сойти, а мать Лильки в курсе?
– Без понятия. Но ты ей не говори, пожалуйста. Не сдавай меня, – попросила я, вспоминая былые времена. Раньше мы с мамой общались как близкие подруги.
– Не сдам, – согласилась родительница. – Но пообещай… – уже более мягким тоном произнесла мама.
– Что именно?
– Что вы будете предохраняться, – выпалила она. Ох, как мне стало стыдно! До самых кончиков ушей!
– Мам! – пропищала я.
Она лишь отвела взгляд, намекая, что разговор окончен.
Глава 39
Ярик написал мне часа через три, сказал, что доехал к себе и спросил, как обстановка дома. Сложно было поверить, что теперь мы вроде как… хотя… Я до сих пор не знала, в каком статусе у него: девушки или той, с кем можно поцеловаться развлечения ради? Стоп! Яр не Дава, это я уже успела уяснить, надо просто подождать или потом задать вопросы, которые меня интересуют. Чего накручивать себя лишний раз? Рот же для чего-то нам дан.
На следующий день мама сообщила, что мы снова едем в школу вместе. Она хотела, чтобы Юрий и Вадима подвез, но брат слег с простудой. Оказалось, ночью у него поднялась температур, а и мама, как полагается, просидела рядом с кроватью сына. Самое забавное, Вадим утром, несмотря на плохое самочувствие, весь светился. Он даже кофе заварил на всех.
– Ты чего такой счастливый? – спросила я за завтраком. Брат чуть наклонился ко мне, отодвигая чай с малиной и прошептал:
– Ничего.
– Как маленький, – усмехнулась я.
– Нормальный, – надулся он.
А потом, смотря на довольное выражение лица Вадима, на то, как мама целует его в лоб, проверяя, не горячий ли тот, как подает таблетки и делает компресс, я поняла: она давно вот так не заботилась о нас. Мы уже были взрослыми, могли сами и таблетку в рот положить, и градусник под мышку впихнуть. И если я болела частенько, то Вадим, наоборот, от силы раз в год. Он был у нас крепким орешком, готовым побороться с любым вирусом. Однако даже такой взрослый орешек мечтал вновь стать ребенком, которого будет хоть пару часов опекать мама. Это было умилительное зрелище.
В школу в этот раз я собиралась словно на парад: взяла новые тени, подвела глаза, румянами оттенила щеки и на губы нанесла матовую, едва заметную, помаду морковного цвета. Вместо привычных брюк надела черную юбку с высоким поясом, сверху тонкую белую кофточку с V-образным вырезом. Покрутилась перед зеркалом, поправила распущенные пряди и довольная собой улыбнулась.
– С ума сойти, – откомментировал Вадим, провожая нас с мамой на пороге. Когда родительница вышла, я показала брату средний палец – дурачок.
На парковке во дворе нас уже ждал старенький Лексус Юрия. Однако не только он там был. В районе детской площадке, вырисовывая восьмеркой круги, ходил Ярослав. В черной кожанке, джинсах и высоких кедах – он выглядел как всегда стильно.
– Это как понимать? – нахмурилась мама при виде Громова. Хотела бы я и сама знать – как! Яр мне не говорил, что будет ждать перед школой. Хотя в сердце сразу сладко кольнуло, словно там распустились цветы. Подпрыгнуть бы от радости, да глупо будет выглядеть. Поэтому я лишь сдержанно улыбнулась.
– Для меня самой сюрприз, правда, – постаралась оправдаться я. Тем временем Ярослав заметил нас с мамой и двинулся в нашу сторону. Он шел вразвалочку, словно могучий лев, вальяжно передвигаясь по завоеванной территории. Одни словом – уверенности Яру не занимать.
– Добрый день, – поздоровался Громов.
– Уж не знаю, добрый ли, – поджала недовольно губы мама. Она явно не планировала, что все сложится таким образом.
– Вас так погода огорчила? – выгнул бровь Яр, хотя казалось, ему глубоко наплевать на мамино настроение.
– Если вы, Ярослав, влияете на погоду, то да, она меня огорчила.
– На что я только не влияю, поэтому предлагаю заключить перемирие. Иначе вечный дождь вам обеспечен.
Глаза мамы расширились, словно две монетки, мне показалось, ее задел ответ Яра. Не особо уважительный, местами с насмешкой. Родительница не привыкла к такому отношению к ней, надо будет попросить Громова вести себя мягче.
– Не опоздайте в школу, – тихо прошептала мама и вдруг развернулась, уходя к машине Юрия. Честно, я была в шоке, что она так легко отпустила меня с Ярославом. Мы с ним оба переглянулись, а затем Яр сделал шаг ко мне, наклонился и поцеловал в щеку. От прикосновения его холодных губ по телу побежали мурашки. Я смущенно склонила голову, сдерживая улыбку, которая возникла от потока чувств, что захватывали меня. Никогда подобного не было, это что-то невероятное.
– Пошли, мамина дочка, – сказал Яр.
И мы стали спускаться на главную улочку, которая вела в сторону школы. Шли просто рядом, болтали о всяком разном, но не держались за руки. А мне ой как хотелось ощутить тепло его мужской ладони.
Буквально в метрах пятьсот от школы я не выдержала и сама переплела наши пальцы. Сжала крепко их и отвернулась к дороге, желая скрыть свои полыхающие щеки.
– А ты умеешь удивлять, – тут же отозвался Яр. Он посмотрел на наши скрепленные руки, я ощущала это интуитивно, кожа вспыхнула пламенем от его взгляда. Поэтому поспешила перевести тему.
– Я слышала, завтра у вас игра?
– О, да, – он тут же изменился в голосе, становясь серьезным. – Приходи, если любишь смотреть, как мужики гоняются за шайбой.
– Приду! – согласилась я. Раньше мне не нравился хоккей, но теперь даже интересно увидеть Яра под новым углом. – Займешь мне место?
– Обязательно. Будешь одна или с братом? – он боковым зрением поглядывал на меня, а я думала, какие на вкус сегодня у него губы. Они выглядели безумно чувственными и притягательными. Кажется, у меня окончательно сломались тормоза.
– Одна, Вадим болеет.
– Уж не хитростью ли?
– Увы, от его болезни помогает Терафлю, – хихикнула я.
– Интересно, что помогает от моей болезни, – задумчиво произнес Яр.
– Наверное, я.
– Хотелось бы опровергнуть, но, кажется, ты права.
Я так и не поняла, пошутил Громов или был серьезен, но обижаться не стала. В конце концов, мы оба еще не до конца осознали – что между нами. Пожалуй, это нормально, находиться в смятении, особенно парням, особенно Яру. Интересно, он когда-нибудь влюблялся по-настоящему?
Когда мы пришли в школу, в очередной раз словили на себе тысячу изучающих взглядов. Даже встретили Сашу в коридоре, от которого за версту несло дорогими, но ужасно приторными духами. К моему удивлению, Дава поздоровался, одарив меня дружелюбной улыбкой, и стал задавать будничные вопросы из серии: “Как дела”, “Как вам погода”, “Придешь на нашу игру”.
Я отвечала односложно, то и дело, поглядывая на Ярослава. Он же вообще не смотрел на лучшего друга, и хотя внешне Громов оставался закрытой книгой, мне вдруг показалось, внутри у него что-то изменилось. Словно Яр скрывал за маской равнодушия вспыхнувшее пламя в отношении Давы. Неужели я рассорила их? В горле комком застрял неприятный осадок.
