– Понимаю, – эхом повторила я, – но может, на это и расчет? Может, этот ваш Семавас – объяснит мне кто-нибудь, кстати, почему его так зовут?.. Так вот, может, этот странный тип не хотел, чтобы его подозревали в убийстве, ну и обставил все таким образом.
– Да неееет, – протянул Креольский. – Зачем ему это? Кстати, Семавас – это Семен Андреевич Васильев. Вот так прозаично, – мужчина усмехнулся, но дальше продолжать размышления на тему бандитских кличек не стал. – Сама посуди, убийство Юрия в этом случае должно было носить демонстративный, устрашающий характер. Да Семавас лично бы довел до сведения широкой общественности о своей роли в этом деле, заранее позаботившись, разумеется, о своем алиби. Нет, что-то тут явно не сходится, не стыкуется…
Мне же не оставалось ничего другого, как согласиться. На том и порешили. Креольский закончил разговор так же неожиданно, как и начал. Просто поднялся и решительно удалился. И никаких тебе поцелуев на ночь, даже в лобик, никаких колебаний у двери, долгих взглядов и прочей романтической «мишуры», коей изобилуют обычно дамские романы. То ли их авторы безбожно врут читательницам, то ли пробежавшая на днях между нами искра – плод моего больного воображения. С другой стороны, не приснился же мне, в конце концов, тот поцелуй? Или приснился? Или я просто в очередной раз сотворила из мухи слона, придав слишком большое значение ничего не значащему событию?
Эх, поди в этом разберись! Так, терзаемую сомнениями и романтическими образами, то и дело всплывающими в голове, меня и настиг сон. В своем воображении я довольно быстро прошла путь от первого поцелуя до алтаря и толпы ангелоподобных детишек, рожденных в счастливом браке с мужчиной, который, между прочим, даже не удостоил меня долгим взглядом на прощание. Хотя вполне мог бы!
Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить…
Ф. Раневская
– Ага, угу, м-м-м-м, – вот уже полчаса Ольга разговаривала с кем-то по телефону, используя исключительно междометия. Да Эллочка-Людоедочка по сравнению с ней просто Цицерон! Я сидела на лестнице и наблюдала за мерным покачиванием длинной, практически бесконечной ноги – это единственное, что мне было видно с моего обзорного поста. Девица, словно на троне, восседала на барном стуле, закинув одну безупречную конечность на другую, и болтала по мобильнику. Поначалу я, признаюсь честно, хотела подслушать ее беседу, надеясь узнать о том, что именно произошло вчера между ней и Креольским, но, с кем бы Ольга ни разговаривала, посвящать его в тайны своей личной жизни явно не собиралась. Конечно, я поняла это довольно давно, но покидать свое укрытие не торопилась, сама не знаю почему.
Возможно, от того, что в обществе этой сногсшибательной красотки чувствовала себя крайне неуютно. Эта девушка явно никогда не забудет о депиляции. Блеск перламутра нежно-розового лака, нанесенного на тщательно обработанные ногти, был отлично виден мне и отсюда, из-за чего я только еще глубже засунула свои ноги в тапки. Но ведь не все проблемы решаются так просто. Куда спрятать растрепанные во все стороны волосы, фигуру, далекую от идеала, и посредственную внешность? Мама учила меня, что выход можно найти из любой ситуации. В данной мне виделся только один – обмотаться туалетной бумагой на манер мумии, замаскировав таким образом все имеющиеся недостатки. Ну или просто не появляться рядом с Ольгой, на фоне которой я даже в самые лучшие свои времена буду выглядеть обычной бледной молью.
Именно поэтому я и сидела наверху, рискуя умереть от голода и жажды, но не решаясь спуститься вниз. Судя по всему, Олега в кухне не было, но это не означало, что он не может появиться там с минуты на минуту, что являлось еще одной причиной моего нежелания покидать укрытие – наблюдать за нежным воркованием влюбленных голубков, знаете ли, выше моих сил. Скрывать свои эмоции я никогда не умела, в то же время их демонстрация могла нанести серьезный урон моему и без того уязвленному самолюбию.
Сколько именно времени я провела таким образом, не знаю. Мне показалось – вечность, но, подозреваю, не более десяти минут. Но и этого вполне хватило, чтобы накрутить себя до предела. В моем воображении Олег и Ольга уже сочетались браком и народили кучу премилых детей, в то время как я доживала свой век в тоскливом одиночестве, покинутая всеми и вся: без зубов и волос, в окружении несметного количества кошек. Правда, любительницей хвостатых мяукающих животных я отродясь не значилась, но в данный момент мне хотелось добавить этот штрих для полноты картины.
С другой стороны, даже такое будущее мне не светит, если сегодня я умру голодной смертью – событие, вероятность которого не так уж и мала. Еще чуть-чуть, и урчание моего живота услышат соседи, которые вполне могут посчитать, что это неполадки в трубах, и вызвать аварийную бригаду. Не желая доставлять невинным, хоть и незнакомым мне людям столько хлопот, я все-таки спустилась вниз, чтобы сделать себе хотя бы бутерброд. И тут же об этом пожалела. Ибо если с ногами своей счастливой соперницы я уже более-менее примирилась, осознав всю убогость своих нижних конечностей, то вот остальные части тела сразили меня наповал. Осознавая их безупречную красоту, девица и не думала прятать их от мира. Именно поэтому восседала на стуле в одной тонюсенькой рубашке и кружевных трусиках. Наряд из серии «могла бы и не надевать. Все равно, что есть, что нет».
Судя по разочарованию, написанному на лице обернувшейся на звук шагов Ольги, ждала она явно не меня, и уж точно не для меня отыскала она в своем гардеробе эту одежду.
– Ладно, слушай, давай попозже созвонимся, – резко оборвала она своего собеседника, захлопнув крышку телефона с такой силой, что тот только чудом не развалился на куски. В этот момент она напомнила мне огромную паучиху, и я не могла не порадоваться, что тот, для кого она расставила свои сети, пока еще не появился. Конечно, это лишь вопрос времени, но, по крайней мере, может, я смогу морально подготовиться и не вцепиться девице в волосы, когда она начнет обхаживать при мне Креольского.
Открыв холодильник, я с тоской уставилась на его содержимое. Ужасно хотелось откусить большой кусок колбасы с сыром, но, покосившись на безупречные формы Ольги, я, вздохнув, взяла йогурт.
Видимо, терзающие меня противоречия отразились на лице, так как девица, хищно улыбнувшись, проворковала, наполнив голос медом, сладость которого отнюдь не смягчила горечь слов:
