Если же это не помогает, я начинаю выискивать в себе какие-то новые, присущие только этому дню пригожести. Вот сегодня, например, я сочла, что выгляжу необыкновенно отдохнувшей. Такая милая, свеженькая, будто мне все еще девятнадцать. Так и запишем!
А еще! Я прямо сейчас пойду в парикмахерскую и превращусь в платиновую блондинку. Так мне Алина посоветовала. Она зря не скажет – у нее глаз наметан. Зря, что ли, стилистом в модном салоне работает?
Оксанка, правда, в свое время посоветовала мне к самой Алине не обращаться. Объяснила это тем, что «больно уж любит головке объем придавать. Ходишь потом целый день, как с аквариумом».
Ну, я и пошла в ближайшую парикмахерскую, рядом с домом. Нормальный салон. Тетеньки все такие в возрасте. Значит, со стажем.
Села в кресло.
– Меня, – говорю, – покрасить и уложить.
Пухлая мастерица как запустила мне в волосы пальцы, так я сразу и поплыла. Она что-то делает там, а я прямо аж засыпаю. Потом на меня чепчик напялили – и сушиться. Сижу под колпаком и даже физически ощущаю, как становлюсь платинокудрой.
Только когда чепчик сняли, я очнулась от грез.
Вернее, чуть не заорала от ужаса. Как сдержалась, не знаю. Как уговорила себя не искалечить пухлую мастерицу, тоже не знаю. Просто заплатила, взяла свои вещи и, благородно смолчав, удалилась. Рыжая, как булгаковский Азазелло, и вся перекошенная от гнева.
Брела я по обледенелой дороге и думала: «Вот какая-нибудь американка на моем месте непременно обратилась бы в суд. Они там все, чуть что, сразу судятся. И что самое смешное, она бы выиграла это дело. Всего лишь предоставив присяжным фотографию «до» и «после». И все. Парикмахеру – пожизненное, а ей, американке, – бесплатную путевку в Швейцарию, чтоб нервы лечила… Нет, но как я в таком виде знакомым на глаза покажусь? Что, рассказывать всем, что я наелась неизвестных плодов, как в сказке про ослиные уши? А Толик! Главное, Толик! Ведь для него старалась. А он решит, мол, надо же, страшненькая какая, ну и нажрался же я тогда!.. Немедленно все исправить! Срочно, пока не поздно!..»
Не заходя домой, я позвонила Алине в салон. Нажаловалась ей на свою горькую участь. Алина сначала смеялась часа полтора, потом говорит:
– Приезжай давай, хурма!
Ну я и поехала. Провела в обществе говорливой Оксанкиной сестрицы пару часов и вышла от нее возрожденной из пепла. В белую масть. С голубой кровью в жилах. Алина так расстаралась, что, проходя теперь мимо витрин, я ощущала себя по меньшей мере Клавдией Шифер. И если мужчины оборачивались мне вслед, я точно знала, что клюют они исключительно на цвет моих волос. На магическое слово «блондинка».
Ну и что? Разве это так уж важно? Нет, я была определенно довольна.
А Дорохову впредь ни за что не послушаю. Только сбила меня со своим аквариумом!
Однако уже вечером, звоня в Оксанкину дверь, я почему-то сильно нервничала. Хотя, понятно почему. Сейчас эта ценительница прекрасного скажет все, что она думает о моей новой прическе. Оставалось утешаться тем, что Славик, который держал меня за руку, то и дело задирал головку, окидывая мою шевелюру восторженным взглядом.
Дверь открылась – и Оксанка, прижимающая к уху телефонную трубку плечом, небрежно спросила:
– Вы к кому?
А потом, уже обронив телефон, закричала:
– Балагура! Ты что с собой сделала?
– А мне нравится, – выдала я заранее заготовленный ответ.
– И мне! – пришел на выручку Славик.
– Сразу скажи, кАлинке ездила?
– Да, – слегка удивилась я. – Откуда знаешь?
– Ну а чего тут знать, если ты, как космонавт в открытом космосе?
– Почему как космонавт?
– В шлеме потому что!.. Ладно, проходите давайте! – Оксанка поцеловала Славика, легко потрепав его по голове: – Молодчага! Будущий дипломат-международник, – потом наконец додумалась поднять трубку. – Алло, ты еще здесь? Ладно, Гарик, ко мне тут Валюха Терешкова зашла, я тебе потом перезвоню.
Мы действительно сели в комнате. Оксанка накрыла приземистый столик на четыре персоны. Угощение было довольно скромным, но от Дороховой я большего и не ожидала. Котлеты по-киевски, немного нарезки сырно-рыбно-мясной да в качестве гарнира помидорный салат.
Оксанка расспросила Славика, какие вопросы задавали ему на собеседовании. Мальчик, явно гордясь, что справился с возложенной на него задачей, рассказывал много и с удовольствием. Хотя обычно из него и слова клещами не вытянешь. Потом мы еще демонстрировали ему, как в былые времена пионеры отдавали салют, свидетельствуя свое почтение красному знамени. С какой гордостью маршировали они строем под барабанную дробь. Славик даже засомневался. Потому что у них в школе старшеклассники на торжественных линейках обычно делают иначе. Он попытался изобразить, но я его вовремя осекла, строго-настрого запретив харкать на Оксанкин палас.
Наконец в дверь позвонили. Я уже прямо вся заждалась – и ругала себя, и корила. Ведь я люблю Всеволода, а почему-то жду Толика. Но я ничего не могла с этим поделать.
– Добрый вечер, – поздоровался мой каланча-целовальщик.
– Добрый вечер.
– Толь, проходи, садись, – подпихнула Оксанка брата, который слегка остолбенел при виде моего аквариумного начеса.
– Полина, ты ли это? – усевшись напротив меня, изрек Толик.
– Не обращай внимания, – влезла гадкая Дорохова, – она все время так выглядит в критические дни.
Толик уважительно повел подбородком.
– Обалдеть! – не сводя с меня восхищенных глаз, проговорил он. – Просто обалдеть, как ты выглядишь в критические дни.
– Толя, ну прекрати, пожалуйста! Ты меня засмущал совсем.
Он послушно перевел взгляд на Славика.
– Ну! Давай знакомиться? Ты кто таков будешь?
– Я – Вячеслав Васильевич Сологуб. Толик присвистнул:
– Вот так вот, да? Ну а я – Грязнов Анатолий Дмитриевич. Будем знакомы.
И они обменялись рукопожатиями.
– Толик, накладывай себе чего-нибудь!
– Нет, спасибо, Ксюш. Я только от своего приятеля. Он меня накормил до отвала. Я бы вот с удовольствием кофе и покурил.
– Ну, тогда идемте на кухню, – пригласила Оксанка. – Малыш, ты с нами или поставить тебе мультики?
– Мультики, – ответил Славик.
– Но ты тут не расслабляйся особо, Вячеслав Васильевич, – пригрозил ему Толик, – я сейчас вернусь. Будем изучать приемы карате. Хочешь?
– Хочу!
– Ну, тогда я скоро.
Мы переместились на кухню. Толик, обложившись блокнотом, ручкой и сигаретами, сразу же перешел к текущим вопросам:
– Так что, Полина, ты узнала что-нибудь по поводу местонахождения детского дома?
– Да, он находится в самом Воронеже, но точного адреса я не знаю.
– Ну ладно, ладно, – задумчиво покивал детектив. – Это уже легче. Пробьем по всем воронежским детдомам. Давайте, я запишу фамилию-имя-отчество и год рождения.
