– Дорогая, ты не лопнешь? – Игорь, иронично посмеиваясь, кивнул на маленькую вавилонскую башню на ее тарелке.
– Не лопну. А ты что, не голоден? – Она увидела, что Игорь ограничился двумя поджаренными тостами, яйцом и апельсиновым соком.
– Голоден, но зачем же обжираться. – Игорь отвел глаза и сосредоточился на яичной скорлупе.
Ответ был откровенно груб, и Светлана в растерянности отставила свою тарелку. Аппетит был безнадежно испорчен.
– Пойду кофе возьму, – она с шумом отодвинула стул.
Кофе ей не хотелось, просто требовалось время для того, чтобы решить, как вести себя сейчас с Игорем. «Всякое женское снисхождение должно быть умеренным!» – Юля Нестерова, человек опытный, знала, о чем говорила. Светлана была с ней согласна, но в Москве Игоревы капризы не так бросались в глаза. Здесь же на небольшом пространстве гостиничного номера, в незнакомой стране, куда они вообще-то приехали отдохнуть и развлечься, а не выяснять отношения, стерпеть такое его поведение оказалось сложнее. «Может, плюнуть, не портить себе нервы? Как-нибудь успокоиться, хотя все-таки обидно. Я старалась, выбирая отель…»
– Мадам! Осторожно! – дальнейшая фраза прозвучала сначала по-немецки, потом по-английски. Светлана опомнилась и увидела, что пролила кофе прямо на белую скатерть. Симпатичный пожилой немец озабоченно оглядывал ее руки.
– Да, я вижу, спасибо, – по-английски ответила она и почувствовала, как слезы подступают к горлу.
К столу Светлана не вернулась. Она поднялась в номер, прошла во вторую спальню и горько расплакалась. Плача, она делала все то, что делают миллионы женщин, – жалела себя. Хотя, если говорить по правде, к несчастным или несчастливым женщинам отнести ее было сложно. Но то, что случилось сегодня утром, казалось ей совсем несправедливым. Курортный, праздничный шум за окном теперь стал неуместным и надоедливым, сейчас ее бы больше устраивала тишина, лес, дождь, то, что чаще всего можно было видеть из окна их спальни. Светлана еще немного полежала на широкой мягкой кровати, потом вздохнула, вытерла слезы и стала собирать осколки своего отпускного настроения.
Усыпанный зонтиками и телами пляж представлял собой всем известную ярмарку тщеславия. Отдыхающих дам можно было разделить на две категории – с фигурой и без оной. Объединяло всех одно – все они загорали топлесс. Обнаженные бюсты в свою очередь можно было тоже поделить на две части – натуральные и искусственные, последних было больше, и это большинство горделиво вздымало к небу соски, почти начисто отрицая законы гравитации. Мужская часть, словно евнухи, бродили между этими соблазнами и чаще всего свои взоры останавливали на большом ярком шатре, в котором подавали ледяное пиво.
Светлана бросила простыню под свободный зонтик, разделась и растянулась на песке. Полежав с минуту, она рассеянно зачерпнула рукой песок, пропустила его сквозь пальцы, и шелковистые струи вдруг вернули ей отпускное счастье. Всего лишь мгновение, после которого все, что было утром – обида, слезы, – оказалось ничтожным. Полежав еще немного и почувствовав, что солнце проникло под зонт, Света поднялась и пошла в воду. «Я понимаю, почему мы так любим море. Потому что это наше детство, это наши родители, их счастливые отпуска», – Светлана миновала мелководье и малышню, которая там устроилась со своими игрушками, вступила в темную ложбинку дна, оттолкнулась и поплыла.
Игорь нашел ее мокрой с головы до ног, пытающейся не сгореть под полуденным южным солнцем.
– Семицветик, – ласково произнес он, – прости меня. Вчера устал, и к тому же ужасно разболелся зуб. Думаю, в Москве надо будет его все-таки удалить.
Светлана, забыв обо всем, забеспокоилась:
– Опять. Да, все-таки лучше его убрать.
Зуб мудрости, который у Игоря лез с большим опозданием и совершенно не по той траектории, давно причинял ему беспокойство. Но стоматолог, к которому они оба ходили, рекомендовал пока ничего не делать, а пить болеутоляющее.
– Погодите, выдрать никогда не поздно. Но сейчас нельзя, он еще слишком глубоко. Десну придется резать. А зачем вам такая экзекуция.
Экзекуция была ни к чему.
Периодически Игорь ходил с платком у щеки, полоскал рот содой и пил анальгин в огромных количествах. Светлана все время бегала вокруг него, а в свободное время варила манную кашу.
– Да нет, уже прошло, я анальгин после завтрака выпил, а потом пошел искать тебя. Хорошо, пляжный распорядитель тебя видел, он мне и указал, где ты. Может, к бассейну пойдем? Там старые шелковицы и огромный орех, тень, прохладно и вода.
Игорь, не дождавшись ответа, вдруг крепко ее обнял и поцеловал.
– Господи, мокрая какая!
– Так мы на море, – засмеялась она.
У бассейна Игорь поставил в тень два шезлонга, постелил на них простыни и помог устроиться Светлане.
– А не пойти ли мне поплавать? – задумчиво проговорил он.
– Пойти, только надо медиков на всякий случай вызвать, – откликнулась Светлана.
– Зачем?!
– Тетки, того и гляди, вывих шеи себе заработают, – ответила она.
Игорь рассмеялся и со всего маху плюхнулся в воду. Вокруг раздались кокетливо-испуганные возгласы.
Светлана усмехнулась – вот оно, мужское счастье – все готовы упасть в обморок.
Восстановленное согласие казалось прочным. Игорь вел себя безукоризненно, а Светлана мысленно хвалила себя за то, что не устроила скандал. А как хотелось! Он был такой самодовольно-надутый и злой!
Распорядок их дня был прост и почти неизменен. До двенадцати они валялись на пляже, потом перебирались в тень к бассейну, немного плавали, наблюдали, как организованные немцы играют в загадочную игру под названием «Каменные яйца». Игра была примитивная, но немецкая часть отдыхающих принимала самое активное участие в ней и даже делала ставки. Светлана смотрела на то, как солидные господа кидают маленькие тяжелые каменные ядра на высокую ступеньку, а потом, затаив дыхание, ждут, чье же ядро первым спустится вниз. В финале все начинали кричать, хлопать друг друга по голым торсам и что-то яростно рассказывать своим фрау, а в конце победителю вручали дурацкий приз. Светлана и Игорь потешались над этим – столько детского восторга и радости было на лицах игравших в эту незамысловатую игру.
– Видишь ли, все дело в обстановке. Эти люди приехали сюда отдыхать, и все, что им здесь предлагают, они расценивают как часть курортного отдыха.
Светлана с Игорем сидели у бассейна и наблюдали за отдыхающими. Вот уже несколько дней их внимание занимали вновь прибывшие – семья англичан: бледная, как моль, худая женщина в неизменно серо-голубых платьях и купальниках, всем своим видом напоминающая иллюстрации к знакомому с детства роману «Крошка Доррит». Ее муж и сын были похожи, словно две матрешки: один – большой, другой – маленький. Держались англичане особняком. Казалось, они вечно мерзли, а их бледные тела не загорели даже к концу отпуска. По вечерам семейка сидела в баре, молчала и пила содовую.
