Больше Змей на мысли не отвлекался.
Он наслаждался.
— Ну как там твой голод? — вырвал Женьку из блаженного забытья голос Лизы.
— А куда он денется? — лениво поинтересовался страдалец. Лиза так уютно лежала у него на плече, что не то что вставать — шевелиться категорически не хотелось.
— Маньяк, — заметила Лиза и зевнула.
— Мне нравится ход твоих мыслей, но я про еду.
— А что, ужин тоже будет? — как бы удивилась Лиза.
— Ты только что опустила меня ниже плинтуса…
— Ладно, хочешь, я тебя подниму? — Женька ощутил Ведьмины руки в том месте, где у нее были все шансы выполнить угрозу.
— Хочу. Но чуть позже. Может, дать тебе какую-нибудь футболку или рубашку?
— А что, дежурных пеньюаров у тебя нет?
Вообще-то были, но Змею хотелось увидеть ее в чем-нибудь домашнем.
— Лиза, у меня тут холостяцкая квартира, а не бутик женского белья. Так что соглашайся на то, что предлагают.
— Огласите весь список, — она еще раз сладко зевнула и потянулась. Женька не удержался и пощекотал ей животик.
Лиза недовольно фыркнула, подняла трусики и поплелась в сторону ванной, радуя взгляд безупречной формой ягодиц.
— Тащи на свой выбор. Главное, чтобы задницу прикрывало, — произнесла она, не поворачиваясь.
Ужин проходил в теплой и дружественной обстановке. Вкратце познакомив гостью с блюдами (Алиса, это пудинг! — Пудинг, Это Алиса! — прокомментировала Лиза), Женька приступил к поглощению их содержимого.
— Так что там на счет Олеси? — проговорила неблагодарная девица между ложками салата.
— Когда я ем, я глух и нем, — вспомнил детство хозяин.
— Совсем?
— Нет, избирательно. Например, я способен слышать восхищения своими кулинарными способностями.
— Я восхищаюсь твоими кулинарными способностями.
— Хорошо, но мало.
— Слава богу! А то я думала, что у тебя не просто слух и речь, а весь мозг отключается.
— Нет, мозг у меня отключается от другого. И пока он просто не разогнался после очередного отключения до нормальных оборотов.
— Там все настолько плохо, что без «оборотов» не обойтись? Они хоть цензурные?
Женька скривился.
— Цензурные. У меня сегодня как раз приятель — бывший сослуживец, — дежурит. Я попросил его «пробить» «Алексея Михайловича». Оказался омоновцем в отставке. Неоднократно участвовал добровольцем в боевых действиях. Позывной «Халк», если тебе это о чем-то говорит.
— В смысле, что он периодически превращается во что-то большое и зеленое?
— Агрессивное и неуправляемое, — поправил он Лизу.
— В смысле, ты в это дело влезать не хочешь?
— В смысле, я не хочу, чтобы в это дело влезала ты, — уклончиво ответил Женька.
— И что ты предлагаешь? Бросить все, как есть?
— Нет, конечно. Я просто считаю, что дела семейные должны решаться в семье, а дела уголовные — в прокуратуре. Ей нужно написать заявление.
— Жень, она боится и не верит, что это поможет.
— Вообще, прокуратура может возбуждать дела частного обвинения и без заявления, а то и вопреки заявлениям потерпевшей. Просто нужно сообщить туда о следах насилия.
— Не нужно давить на мое чувство вины.
— При чем тут твое чувство вины?
— Я же посчитала себя великим знатоком человеческой природы…
— Лиз, не грузись. И вообще, чувство вины — не лучшая мотивация.
— Нет, у меня еще есть совесть, ответственность и профессиональная этика. Пойдет?
— Пойдет.
— Я правильно понимаю, что с документами ты нам не поможешь?
— Да то, о чем ты меня просишь, ей и не нужно. Речь ведь идет не о неделе отсутствия, правильно? Значит, справки об утере паспорта ей будет недостаточно — документ придется восстанавливать. А в ее случае это будет невозможно. Там нужна целая кипа документов, подтверждающих ее личность. У нее их нет и без помощи супруга быть не может в принципе.
— То есть ситуация безвыходная?
— Безвыходных ситуаций нет. Но для выхода ей потребуется паспорт.
— Я могу его организовать, только пока она в больнице. Долго это не продлится, а сейчас для ее побега ничего не готово. И самочувствие у нее не то.
— Я не предлагаю прямо сейчас бежать. Паспорт ей нужен на пару часов. Чтобы подать документы.
— Куда?
— В паспортно-визовую службу.
— Ты же сам говоришь, что для паспорта нужны документы, которых у нее нет.
— Для российского — да. А для ЗАГРАНПАСПОРТА главное — чтобы были фотки и паспорт российский. Процедура абсолютно легальная. А перед тем, как твоя Олеся его получит, мы ей сделаем справку об утере того, который останется у ее мужа. И оп-па! У девушки есть ее личный докУмент. Кстати, желательно в тот же день подать заявление об утере пенсионного и ИНН-а. Иначе она потом не сможет устроиться на работу.
— Но это же еще целый месяц ждать!
— Как минимум. И у нее будет время еще раз все взвесить без лишних эмоций. Может, всю проблему гормонами надуло? Что, кстати, ваша психолог сказала?
— Сказала, что Олеся не врет. Или все правда, или она целиком и полностью верит в то, что говорит. Виктимность* у нее повышенная, но не зашкаливает. Сопротивляться способна. В личностном плане прогноз благоприятный. В сексуальном все гораздо хуже. Но не смертельно.
— Хоть в сексуальном-то плане ты ее спасать не собираешься?
— Нет, так далеко мой комплекс Мессии не заходит.
____________________
* Виктимность — совокупность личностных качеств, которые провоцируют в отношении человека агрессивные действия.
— Это радует.
— Знаешь, никак не могу тебя представить полицаем, — неожиданно перевела тему Лиза. — Тьфу ты, полицейским!
— А я полицейским и не был.
— Ну, ментом… В смысле, милиционером, — спешно поправилась Лиза.
— А чем это я так не похож на стража порядка?
— Не знаю… Ты такой образованный, ухоженный, красивый…
Женька самодовольно хмыкнул:
— А что, по-твоему, в милицию одни тупые уроды идут? — Нет, судя по Домогарову, не только.
— Домогаров, в смысле, Турецкий, вообще-то из прокуратуры.
— Нилов тоже ничего.
— Вот Нилов-Ларин — да, этот из нашей епархии. Я работал в угоро.
— Интересно?
Женька пожал плечами:
— Работа как работа.
— А почему тогда ушел?
Хороший вопрос. На самом деле, никто, кроме Тяжелкова, у него об этом не спрашивал. Отец и так все понимал. С Тимуром в отношении прошлого оба придерживались позиции «меньше знаешь — крепче спишь». А больше это никому интересно не было.
