Майя ответила насмешливым взглядом.
Вера вела себя как ребенок, попавший во взрослый мир. Перед всеми робко часто извинялась, ежеминутно спрашивала, правильно ли она поступила в том или ином случае при очередной операции, шугалась сальных шуток хирургов, растерянно улыбалась, наивно и непосредственно рассказывала о своей жизни, учебе в медучилище…
— А у нас в училище преподавательница литературы как-то жаловалась: «Ну вот хочу хоть чему-нибудь этих поросят обучить! Их спрашиваешь: «Кто такой Пьер?» — они: «Человек…» Я говорю: «Ну уж понятно, что не дерево!.. А кто такой Андрей Болконский?» — «Он… из крестьян». В общем, не знаю я, что с ними делать!» А преподаватель анатомии ей: «Да проводите уроки как-нибудь! Я уже давно никакими проблемами преподавания на мучаюсь! Махнул на все рукой». А литераторша в ответ: «Знаете, вы тут не правы! Это я еще так могу делать — им действительно литература не нужна по большому счету. Но вы, простите, анатомию ведете! Я потом ваших выпускниц бояться буду: а если они мне отрежут что-нибудь не то?»
Первым на Веру положил глаз, конечно, Сазонов.
Сначала он позвонил в ординаторскую. Трубку взял Лазарев. И услышал деловитое и куражливое сообщение:
— Прослушайте информацию. Координаты местонахождения хирургов только что автоматически занесены в базу самонаводящихся ракет НАТО. Гор, у тебя есть всего одна минута, чтобы покинуть место цели и эвакуироваться вниз, где у меня уже приготовлены водка и закуска. Поэтому поторопись, обратный отсчет начался!
— Лучше эвакуируйся сюда, — предложил другу-приятелю Игорь. — Я пять минут назад из операционной. Идти к тебе сил нет. Давай, я тебя жду!
Сазонов явился очень быстро. Как всегда, и не трезвый, и не пьяный. Со своим привычным беззаботно-озабоченным видом.
— Прочитал тут на днях в славянской энциклопедии текст одного заговора, которым пользовались повитухи, чтобы поправить телесное здоровье женщины сразу после родов. Представил себе — ведь сие произносилось на полном серьезе и вдохновенно… В общем, катался от хохота долго. Звучит этот наговор так: «Срастайся, низушко, сустав в сустав, только хую место оставь!»
Лазарев поморщился.
— Чистоплюй! А ка-ка-а-я у тебя новая девчоночка в операционной! — пропел друг-приятель с наслаждением, рассматривая Веру в ординаторской, где врачи и сестры отдыхали после очередной плановой операции.
Вера опустила глаза в чашку с чаем, торопливо поставила ее на стол и вышла.
Лазарев посмотрел ей вслед и мрачно буркнул:
— Не про тебя!
Гошка искренне удивился:
— А про кого? Ну уж не про тебя, во всяком случае. Но это симптом! И вообще, Гор, либо ты умеешь потрясающе таиться, либо действительно хранишь столько лет лебединую верность Майе. — Он хитро прищурился. — Ну да правда-истина простая: мир в семье среди людей и друзей — это плод древа молчания.
Игорь стал заливаться багровой краской стыда.
Нет, ни о какой такой верности речь, к сожалению, не шла… Просто это не для ушей и глаз друга-приятеля. Лазарев действительно старался скрыть свою жизнь от окружающих. Так жить казалось надежнее.
«Чего не должен знать твой враг, того не говори и другу», «Пока я скрываю свою тайну, она моя пленница, едва я ее выдам, сам становлюсь ее пленником». Лазарев хорошо помнил эти мудрые пословицы.
А женщины… У кого их не было… Они приходили и уходили, а Майя оставалась. Потому что все они — бабочки-однодневки, просто так, и тоска рядом с ними всего-навсего притихала на время, но не покидала Игоря навсегда. А тогда зачем эти женщины, ради чего?…
Порой Гошка совершенно искренне удивлялся характеру Игоря. Даже восхищался.
Например, Лазарева прямо с институтской скамьи не раз настойчиво агитировали за коммунизм и склоняли к вступлению в партию, в передовые ряды нашей страны. Ведь он, уже имеющий имя хирург, должен приобщиться к лучшим из лучших. И Лазарев каждый раз меланхолично отвечал одно и то же: «Если мое вступление в партию реально поможет моей работе хирурга, я вступлю тут же!»
После чего от него сразу с этим предложением отставали. На время.
— Так вот, — внезапно жестким тоном произнес Игорь, глядя другу-приятелю прямо в глаза, — девочку не трогай! Потому что вот такие, как ты, и губят таких, как она… Хотя… — он вдруг весело хмыкнул и тоже стал хитроватым, — можешь попытаться к ней пристать. А я посмотрю, что у тебя выйдет!
Сазонов поскучнел:
— Да ладно, уж и пошутить нельзя… Мне вообще все это сильно поднадоело… Буду делать дело и деньги заодно. А вообще, у меня чудовищная аритмия, — тотчас пожаловался он. — Сердце делает один удар, а до второго Шурка бы вполне могла успеть пропиликать на своей любимой скрипочке целую сонатину. Что-то ужасное! Так плохо…
В последнее время Георгий действительно стал резко меняться. Сначала Игорь посмеивался над его метаморфозами, иронизировал, а потом начал приглядываться к другу-приятелю внимательнее. Перемены казались разительными.
Сазонов стал и впрямь деловитым, более сдержанным, перестал кидаться на всех встречных-поперечных дамочек. Правда, за последнее время ему удалось вновь оставить очередную жену с ее сыном от первого брака и перебраться то ли к пятой, то ли к шестой по счету. Мать исправно и покладисто сообщала знакомым новый номер телефона Георгия.
Лазареву столь же усердно позванивала Шурка, аккуратная, как восход солнца.
— Странно, но Гошке всегда нужно обязательно жениться, — как-то вздохнула она. — Он в каждой женщине видит жену.
— Ну, положим, далеко не в каждой, — цинично хмыкнул Игорь.
Шурка засмеялась.
— Это потому, что далеко не каждая видит в нем своего мужа. Исключительно поэтому, — убежденно заявила она. — А вообще, Сазонов — ни в чем не состоявшийся человек, потому что не умеет стирать свои трусы!
Игорь изумился. Кто бы объяснил, какая тут логика?…
— Опля… Шура, боюсь, что ты руководствуешься известным принципом: почему под чайником всегда грязно? Да потому, что он один-единственный на кухне мужчина. Остальные кастрюльки да сковородки. Род женский.
Шура опять расхохоталась:
— Лазарев, ты прелесть! А у нас с Сазоновым развод по полной! Без вариантов!
— Без каких еще вариантов? — не понял Игорь.
— Ладно, не придуривайся! А его последняя жена на меня похожа?
Игорь вздохнул. Сколько раз его друг-приятель будет жениться, столько раз Александра будет задавать Лазареву этот вопрос…
— Ну, как тебе сказать… Похожа кошка на собаку? Вроде бы да — четыре лапы, голова и хвост, но, по сути, это совсем разные животные. Вот в такой же степени и вы с ней похожи.
