Но где же он? Где Шон? Она внезапно забеспокоилась. Может, с ним что-то случилось, и полиция сейчас пытается найти ее? Она вспомнила то ледяное утро, когда позвонил ей диспетчер и сообщил о несчастном случае. В голове завертелись жуткие картины, как Шон погибает в автокатастрофе. Он пытается поймать машину на обочине оживленной дороги. Сумерки, дело к ночи. Водитель грузовика слегка пьян. Шон понятия не имеет об этом. Она начала представлять все детально и стала размышлять, взял ли Шон с собой удостоверение личности, и сколько времени займет опознание, и когда в ее дверь постучат, чтобы сообщить ей плохие новости. На это могут уйти дни. Она представила, как побежит к Мэтту в поисках утешения. Он скажет ей, что нельзя быть одной в такой момент. Они будут вместе.
Тут Хилари очнулась и обнаружила, что стоит, тупо уставившись в зеркало на свое отражение, держа в одной руке зубную щетку.
Ее кольнул легкий стыд за эти мысли. Но она действительно так думала, и от этого никуда не денешься.
Она трусцой побежала к бассейну, наслаждаясь прохладой раннего утра, ароматом цветов и постепенным пробуждением дня. Никуда не денешься. Она чувствовала себя прекрасно. Будто летела на гребне волны. Оптимизм, нетерпение, радостное возбуждение, сила – она пыталась не обращать внимания на весь этот водоворот чувств во время разминки. Но это было невозможно. Она не могла выключить воспоминания и погасить ощущение, что вот-вот произойдет что-то чудесное. Состояние покоя, которое ей было необходимо для наполнения ее ян, похоже, сегодня так и не наступит. Хилари остановилась, уперев руки в бедра и глядя на горы, полная решимости. Она была готова.
Пастернак умирал от жажды. Если он сейчас же не попьет, его сухие кости рассыпятся в прах. Его череп, казалось, раздувался и сжимался с каждым вздохом, но он все равно не мог себя заставить встать и попить. Он вспомнил о таблетках и улыбнулся. Если ему удастся сейчас уснуть, то к часу икс он будет в отличной форме.
* * *
Услышав, как в замке поворачивается ключ, Хилари чуть не вскрикнула от счастья. Это было сложное чувство – не только радостное облегчение, что с ним все в порядке, но и нервное возбуждение, ожидание перемен, которое она жаждала разделить с ним. Она чуть не подбежала обнять его, но вовремя поняла, насколько нелепым будет такое проявление чувств. Все равно что завопить: «Дорогой! Я твердо решила, что бросаю тебя! Но так будет лучше для тебя! Разве это не прекрасно?»
Так что она просто подождала, пока он войдет, и они настороженно остановились друг напротив друга, зная обо всем, – а потом Шон подошел к ней и обнял своими большими, сильными руками.
– О, Хилари! Хилари, Хилари, Хилари!
Она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
– Чаю?
– Отличная идея.
– Присядь.
Она встревоженно обернулась и с подозрением глянула на него.
Он улыбнулся в ответ.
– Все нормально. Я в порядке.
Она принесла чаю. Отхлебнув кипятка, она отдернула губы от горячей чашки и поставила ее на стол.
– Шон?
– М-м-м?
– Если…
Она замолчала и отвернулась, ее глаза внезапно наполнились слезами. Шон тоже отставил свою кружку и взял Хилари за руку.
– Продолжай.
Она вздохнула.
– Если мы оба одинаково думаем насчет всего этого…
Она робко взглянула на него, ища одобрения.
– Если мы думаем, что это, возможно, к лучшему…
Он кивнул, глядя в пол.
– Тогда, если так, наверное, нам лучше не устраивать разбирательств, если ты понимаешь, о чем я. Понимаешь?
Он снова кивнул.
– Думаю, да.
– Мы только наговорим гадостей друг другу. Гадостей, которые, возможно…
Он приложил палец к ее губам. Протянув Хилари ее чашку, он взял свою.
– Я понимаю. Мне кажется, я знаю, о чем ты говоришь. Вроде как разойтись по-хорошему, так?
Она кивнула и сделала еще глоток. Он смотрел в свою чашку, с отсутствующим видом вылавливая чаинку.
– Правда, есть еще кое-что. С практической точки зрения. В общем, я тут думал – я действительно кое-что для себя понял за эти дни. Трудно объяснить все те вещи, которые со мной произошли. Я видел орла, понимаешь!
Она улыбнулась. Ничего не меняется. Ей хотелось бы разделить с ним его детскую радость, но вместо этого она ощутила прилив раздражения.
– Я просто подумал, если это, конечно, получится, что остался бы здесь еще на несколько дней. Естественно, все зависит от рейсов и прочего.
– Где ты будешь жить?
Он отмахнулся.
– Ну, в городе сдается куча жилья, очень дешево. Вряд ли мне понадобятся большие деньги. Я же в основном питаюсь хлебом и оливками. Ну и водой. Это все, что мне нужно. За горы и море платить не обязательно.
Она почувствовала, как к ней возвращается старая злость. Если она взорвется, легче не станет, но это было так похоже на него! В жизни происходят глобальные перемены, все рушится, и как на это реагирует ее муж? Без проблем. До свидания, бывшая женушка! А я продлю свой отпуск еще на недельку. Она не сдержалась:
– Ты считаешь, это справедливо?
– А почему нет?
– Видишь ли… – Она выдавила смешок. – Мне вообще-то тоже хотелось бы поваляться еще несколько дней на солнышке…
– И?
– Некоторым из нас нужно возвращаться к работе.
– А некоторым не нужно. Перемирию пришел конец.
– Да пошел ты! Ты невозможен!
– Почему?
Она поискала верный ответ, но выбрала неверный.
– И кто заплатит за этот твой утешительный приз?
– Я знал, что ты это скажешь.
– Не надо просто знать! Надо с этим иметь дело! Изменить дату вылета – раз? Проживание? Еда и выпивка? – Она запнулась в поисках других примеров. – Такси до аэропорта, телефонные звонки. У тебя есть такие деньги? Здесь речь о паре сотен фунтов или даже больше! И когда же ты их у меня попросишь?
– Я тебя вообще о чем-нибудь когда-нибудь просил?
Он возмущенно фыркнула. Ей просто не приходило в голову, что он может сам о себе позаботиться. Шон пронзительно, колюче посмотрел на нее. Ему хотелось сказать это. Он знал, что не надо, но ему хотелось. Хотелось сказать. Черт. Он не мог удержать это в себе.
– Откуда ты знаешь, может, я встретил здесь милую местную девушку, которая работает в авиакомпании и с радостью приютит меня и поменяет авиабилеты по административной ставке?
Хилари была потрясена. Позже ей приходили в голову разные варианты ответов на это вопрос, но тогда она только и смогла сказать:
– Что, правда?
Шон отвернулся.
– Ты с ней переспал?
Он не ответил.
Она тихо сказала:
– Ублюдок.
– Нет, я не ублюдок.
Со всем презрением, которое она смогла в себе найти, она бросила:
– Маленькая испанская стюардесска! Как мило! Она сделала тебе приятно? Она была хороша? – Ее глаза наполнились слезами. – Надеюсь, у нее миленькие усики!
