Правда, когда к ним присоединился Добрышевский, Маринка засомневалась в правильности своего выбора. Ее декольте с такой неумолимой силой притягивало его взгляд, что он несколько раз сбивался с мысли. Впрочем, на это никто не обратил внимания. Обещанная лекция оказалась на удивление скучной и бессодержательной. Добрышевский повторял прописные истины, пытался шутить и кокетничать с девушками, пожирал глазами Маринку и меньше всего думал о том, чтобы обучить молодежь чему-нибудь стоящему.
После обеда Добрышевский распрощался с зевающими студентами и поехал на очередную важную встречу. Маринке это было на руку. Осталось только дождаться, чтобы Елена куда-нибудь исчезла, и путь к заветным документам будет открыт.
Ждать пришлось долго. Помощница Добрышевского добросовестно относилась к своим обязанностям и домой не торопилась. Она посвятила некоторое время студентам, побеседовала лично с каждым, попросила их заполнить анкеты «на всякий случай» и лишь после этого села писать отзывы о практике для каждого. Маринка домой не спешила, поэтому вполне естественно очутилась в конце очереди.
Отзыв помощницы Добрышевского о студентке Марине Бекетовой был коротким, без ругани и лишней похвалы. Забирая у Елены бумажку со свеженькой ярко-синей печатью, Маринка невзначай поинтересовалась:
— А Владимир Григорьевич сегодня появится на работе?
Елена посмотрела на нее исподлобья, неубедительно улыбнулась и процедила:
— Вряд ли.
Маринка талантливо сымитировала огорчение:
— Жаль. Что ж, до свидания. Приятно было с вами поработать.
Один пункт программы был выполнен. Оставались сущие пустяки: отделаться от Темы, который караулил ее у выхода, дождаться, когда трудоголик Елена отправится домой, и сфотографировать документы. Ерунда для такой крутой девчонки.
Еще полчаса, и Маринка лично убедилась, что ничуть не преувеличивала. С легкостью завзятой кокетки объяснила Теме, что у него нет никаких шансов на продолжение отношений. С ловкостью шпионки избежала встречи с охранниками, уборщицей в лифте и Еленой Валерьевной и, наконец, дрожащими руками вставила дубликат ключа в дверь заветного кабинета и закрыла ее за собой.
В отличие от первого раза, сейчас Маринка ни капли не волновалась. Зачем? Для нее это плевое дело. Забраться в чужой кабинет, выудить нужные бумажки, сделать компрометирующие снимки… Кому нужна жизнь без адреналина? Так и состариться успеешь, не испытав всех разнообразных эмоций.
Маринка достала фотоаппарат, повесила рюкзачок обратно на спину и приступила к методичному обыску. На столе ничего не оказалось, но она и не рассчитывала, что Добрышевский будет настолько наивен, что оставит документы на виду.
Следующим в списке был шкаф около окна, доверху набитый разными папками. Маринка открывала их по очереди и старалась не думать о том, что работы здесь хватит на все выходные.
Она успела просмотреть содержимое двух верхних полок, когда на улице совсем стемнело и буквы стали расплываться у нее перед глазами. Любому уважающему себя суперагенту полагается мощный фонарик, но Маринка надеялась завершить работу до темноты и о фонарике не подумала. На экран мобильника не стоило рассчитывать. Поколебавшись немного, Маринка включила верхний свет. Здание давно опустело, а охранники вряд ли сунутся на последний этаж проверять, кто хозяйничает в кабинете мэра. Может быть, Добрышевский вернулся втайне от всех, чтобы встретиться с очаровательной практиканткой. Отличная версия. Если ее кто-нибудь здесь застукает, она все свалит на мэра.
Маринка улыбнулась и принялась за работу. Она удивлялась себе. Чем дальше, тем меньше нервозности. Денис и Антонио были правы, она зря волновалась. Нет ничего проще, чем пробить оборону человека, который считает себя неуязвимым. Владимир Григорьевич чересчур уверен в себе, за что и поплатится в очень скором времени.
Она вытащила прозрачную папку из-под увесистого тома учебника по экономике, открыла ее и ахнула. Есть. Чистые бланки Горечанской экологической службы, текст липового заявления, несколько копий подлинных документов с подписями и печатями, сопроводительная записка господина Позина, а под ней чертежи будущего поселка, примерная смета, карта района и еще какие-то бумажки, рассматривать которые Маринка не стала.
Она перенесла папку на стол, разложила листы и сфотографировала каждый два раза. Потом собрала все документы в том же порядке, закрыла папку и… услышала самые страшные звуки на свете.
Шаги в приемной и скрежет поворачивающейся дверной ручки.
Маринкино тело отреагировало моментально. Она вспрыгнула на папку, а руку с фотоаппаратом убрала за спину. Получилась очаровательная поза хулиганки-соблазнительницы. Сидеть на столе мэра, конечно, неприлично, но все-таки более безопасно, чем стоять у стола с кучей компрометирующих документов и фотоаппаратом.
Дверь медленно открылась, и Маринка приготовилась вывалить на голову вошедшего наигранное удивление по поводу того, что он — не дорогой Владимир Григорьевич.
Однако притворяться не пришлось. К Маринкиному величайшему ужасу, человек, который вздумал заглянуть в кабинет мэра, был не кто иной, как его полноправный владелец.
Владимир Григорьевич был без пиджака. Рубашка расстегнулась. Широкая, слегка бессмысленная улыбка и неестественно блестящие глаза указывали на то, что Добрышевский успел принять на грудь. Маринке захотелось немедленно спрыгнуть со стола и натянуть юбку на колени, но проклятая папка под мягким местом и фотоаппарат за спиной диктовали иной стиль поведения. Добрышевский удивленным не выглядел, создавалось впечатление, будто стол в его рабочем кабинете каждый день оккупируют молоденькие практикантки в неприлично коротких юбках.
— Добрый вечер, Владимир Григорьевич. Я не надеялась вас увидеть, — сказала Маринка игриво, в полном соответствии с легкомысленной позой.
— Разве Елена не сказала, что я могу задержаться? — Он хлопнул дверью и хозяйским жестом кинул пиджак на диван. — Спасибо, что дождалась.
Маринка запаниковала. Выходит, Добрышевский вернулся на работу только потому, что рассчитывал застать ее здесь. Во что же она вляпалась?
— Елена мне вообще ничего не сказала, — брякнула Маринка.
— Правда? Дрянь. — Владимир Григорьевич подошел к бару. — Хочешь что-нибудь выпить?
— Хочу. — Маринка душераздирающе вздохнула. — Цианистого калия.
— Что? — переспросил Добрышевский. — Прости, не расслышал.
— М-мне все равно. На ваш вкус.
