кишки от тревоги крутит.
Весь день меня просто выворачивает наизнанку. Только вроде человеком себя почувствовал, с любимой женщиной ночь провел, с детьми и на тебе подарочек. Танька, сука, как всегда весь кайф обломала. У нее прям талант путать мне карты в самый неподходящий момент, забирать вкус к жизни.
Не понимаю, блядь, просто не понимаю. Не люблю ее, не скрываю этого, а она все равно липнет, как банный лист к заднице. И сама недовольная, и мне жизнь портит. Вот что за манера такая идиотская? Типа ни себе, ни людям. Теперь придется с ней бодаться из-за Сережки. И ладно бы она была чокнутой мамашей, которая души в своем чаде не чает, так ведь нет, не любит его, не нужен он, и все это делается лишь с одной целью — досадить мне. А то, что он маленький, что он будет чувствовать, когда родители начнут его в разные стороны тянуть — на это ей пофиг. Ей вообще на все пофиг.
Не понимаю, как меня так угораздило тогда, много лет назад. Почему утром после случайно проведенной ночи не свалил? Был же позыв, интуиция пыталась сказать: беги мужик, беги. Но я был с глубокого похмелья и лень было вставать. Теперь на, наслаждайся. Вечный геморрой нон-стопом.
Не жизнь, а сказка. С одной стороны — Женя и Маришка, с которыми надо налаживать отношения, с другой стороны — Танька со своими заскоками. Зашибись, просто зашибись. И я откровенно не знаю, за что хвататься.
Хочет поговорить с Женей, но я обещал ее не дергать, обещал дать время подумать, переварить. Джентльмен херов. Надо было запереть ее у себя дома и не выпускать, пока не сдастся и не скажет «да».
В общем, в голове полный сумбур. Ощущение, будто кругом зыбкие пески, и с каждым шагом в них затягивает все больше и больше.
— Здравствуйте, — Ольга Алексеевна почему-то встречает меня настороженно, без привычной улыбки, — что случилось?
Наверное, выгляжу совсем хреново, раз она так нахмурилась.
— Почему сразу случилось? — хмыкаю я. — Просто день тяжелый был. Где там Сережа? Доел свою плюшку?
— Ммм, — она как-то невразумительно мычит и беспомощно оглядывается на группу.
— Ест еще, что ли?
— Нет. Его мама забрала минут пятнадцать назад, — огорошивает меня новостью, от которой ноги к полу примерзают.
— В смысле забрала? — включаю идиота. — Куда забрала?
— Домой… — воспитательница разводит руками, а потом с сомнением добавляет, — наверное.
У меня кишки в узел скручиваются. Сука пронырливая! Сука! Сука! А я — дебил конченый! Просто тормоз. Идиот года.
— Она вас не предупредила? — бдительная воспитательница сразу чувствует подвох.
Мне еще тут вопросов и проблем не хватало, поэтому сдавленно вру:
— Я просто забыл. Сегодня утро суматошное было, вот из головы и вылетело все.
Чтобы хоть как-то успокоиться, открываю ящик Сережи. Там все комком — майка в вперемешку с сырыми варежками. Эта тварь его даже без шарфа забрала.
— Вот. Квитанции, — Ольга Алексеевна никак от меня не отстанет. У меня нет сил с ней говорить — внутри все кипит и бурлит, поэтому просто киваю и забираю лист. — И вот еще. Я Серёже стихи выдала. Ваша жена, наверное, их просто забыла, — показывает на листочек, который лежит поверх ящика.
Ага, сейчас. Забыла она. Ей просто похеру и на стихи, и на ребенка.
Запихиваю все добро из ящика в пакет и ухожу из группы.
— Сука! — закидываю барахло в багажник и в сердцах хлопаю дверцей.
На мой звонок она отвечает не сразу. Сначала я вынужден прослушать три десятка долгих заунывных гудков, после чего на меня обрушивается какофония звуков чужого смеха и музыки.
— Да, любимый? — в ее голосе нескрываемое торжество.
— Ты какого хрена творишь? — я рычу. — Зачем ты его забрала из сала?
— Мне разве нужно спрашивать твое разрешение, Орлов? Ты, кажется, забыл, но я его мать.
— Мать? Ты даже не знаешь, как это слово пишется.
— Я могу и обидеться, — усмехается она, и музыка на заднем плане сменяется с плавной на ритмичную, электронную.
— Ты где?
— У подруги на дне рождения. Если бы ты был хоть немного внимательнее к своей жене и ее жизни, то вспомнил бы о том, что у Катеньки сегодня юбилей.
Мне похер на Катеньку и ее юбилей.
— Сын с кем?
— С нянькой.
Зашибись.
— То есть ты его забрала из сада, сама свалила, и его перекинула на няню?
— Нет, блин, с собой взяла! — огрызается она. — Я ради него все свои планы отменять буду?
— Пф-ф, — у меня нет слов, только мат, — вот… на хрена? Тань? Я не пойму. На хрена ты это делаешь?
— Я тебе еще утром все сказала. Ребёнок останется со мной.
— Перебьешься! — завожу машину. — Я его сейчас заберу, а ты можешь и дальше развлекаться.
Она смеется. Так искренне и счастливо, что мне хочется ее удавить.
— Откуда ты его заберешь, Денис? Он не дома. И не с Валентиной Андреевной. Я ему новую няньку нашла. По объявлению.
— Ты… ты больная? Нашла какую-то новую тетку, которую он первый раз в жизни видит и скинула его на всю ночь?
— Вообще-то не на ночь, а на сутки. Чтобы утром спокойно выспаться, а то начнет ныть — то пожрать ему, то поиграть…
— Где он?!
— Все, Орлов, пока. Спокойной ночи, — елейным тоном произносит жена и отключает телефон.
Я набираю ее снова, но номер недоступен. Она просто отключила телефон, чтобы ей не мешали звонками всякие нервные мужья и няньки, сидящие с ненужными детьми.
Я не знаю куда бежать и что делать. Мне даже представить страшно, что ощущает сын, оказавшись у незнакомой тетки в незнакомом месте. На ночь. Бля, и хрен его знает, что там за тетка. Может, наркоманка или маньячка, или дура какая-нибудь?
Ох, и твою ж мать.
— Сука, — бью по рулю, — сука, сука, сука!
Прохожие шарахаются от моей машины,
