— Ваня, – услышал он ее сладкий голос рядом, совсем близко.
— Не пугай меня так, красивая, – оскалился он. – Тем более сейчас, когда знаем, что Назар на свободе бегает. Я прошу тебя… нет, я приказываю, мать твою, чтобы ты пообещала мне ни на одну секунду не оставаться одной! Как минимум, пока мы эту мразь не схватим.
Панкрат почувствовал, как уткнулась лбом ему в спину, куда- то между лопатками. Нежно обняла двумя руками.
— Мне просто нужно было провести пару дней в тишине.
Он медленно развернулся, обхватил ее лицо обеими ладонями и выдохнул, едва касаясь ее губ:
— Если с тобой и с ребенком что-нибудь случится, я умру. – Ну забудь ты на секунду о собственной независимости, красивая! Обещай мне, что больше таких фортелей устраивать не будешь. Пожалей меня, Света… я же не железный…
— Ваня, я…
— Заткнись! – рыкнул он и впился в ее полуоткрытый рот. Никогда не был поклонником ванильных соплей, но сейчас, наверное, первый раз в жизни, хотелось быть для нее другим. Покрывал ее красивое лицо упоительными поцелуями. Медленно, неторопливо, осторожно. Потянул Свету на себя и придвинул к столу. Одним резким движением перевернул скатерть. Оба даже не вздрогнули, когда посуда с грохотом рухнула на пол. Приподнял Свету и усадил удобнее. Всегда обычно рвал на ней одежду. Не мог удержаться. Но сейчас дрожащими пальцами аккуратно расстегивал блузку. Ее белоснежная кожа сначала покрылась мелкими мурашками, а потом запылала от его нежных ласк. Его руки бережно скользили по шикарному женскому телу, пробираясь под юбку. Вырисовывая языком восьмерки на ее шее, спускался вниз и повторял то же самое с пышной грудью, пока его руки трепетно ласкали набухший бугорок внизу. Втягивал вздыбленные соски, мял губами, отчего его женщина жадно ловила воздух ртом. Аккуратно уложил ее на поверхность стола. Зарылся с головой между ног и стал облизывать лоно, словно самое вкусное мороженное в мире. Язык порхал по чувствительным складкам, отчего Красивая выгибалась дугой на столе и сладко стонала. Каждый ее стон звучал, как самая офигенная музыка для ушей. Довольно усмехнулся. Никогда Красивой много не требовалось, чтобы дойти до финальной точки. Всегда растворялась в нем без остатка. Никогда не врала в его объятиях. Дрожала, кричала и подавалась навстречу их безумству. Честно и искренне. Как само собой разумеющееся. Его женщина. Его ребенок. В его доме. Вот как должно быть!
Панкрат обнимал ее спящую, уставшую, но улыбающуюся во сне. Нежно поглаживал ее шелковую спину. А Света сонно прижималась к нему. Он думал о том, что за столько лет впервые чувствовал себя счастливым. Как в раю, мать его! И Панкрат скорее подохнет, но эту женщину никогда больше от себя не отпустит. Плевать, что было. Плевать, что будет. Всех закопает, но Света будет лежать рядом. В его постели. И вот так же размеренно дышать, сладко засыпая, пока ее голова покоится на его груди.
На следующее утро, когда Света с охраной уехала в офис, генерал полиции Михеев приехал прямо в дом Панкрата. Злой, хмурый, он заехал во двор и грозно приказал позвать хозяина.
— Облава, мужики! – сдуру крикнул Витька Глухой, завидев Михеева.
— Сдурел? Какая облава?
— Ой, извините, товарищ начальник. Рефлекс у меня, – придуривался Витька. – Как ментов вижу, так само вырывается. Контуженный я. Считайте – неизлечимая психологическая травма от бравой полиции!
— Погуляй, Витя, – попросил Панкрат, ухмыляясь.
— Света здесь? – спросил недовольный генерал.
— В офис уехала.
— С охраной?
— Нет, одну пустил! – съязвил Панкрат. – Прикалываешься?
— По наводке Светы мои опера схватили одного из подельников Назара, – сообщил генерал. – Допросили и перевели в СИЗО.
— Ой, недолго соколу-то ясному в СИЗО чалиться! – выкрикнул Витька Глухой откуда-то из-за угла.
— Слышь, баба Ванга? Уймись, – прикрикнул на него Панкрат и, обращаясь к генералу, спросил: – Че поет сокол? Главарь где?
— А ничего! Не колется, сучонок.
— Так вы ему камеру правильную организуйте, – хмыкнул Панкрат. – Витя-я-я!
Витька Глухой вышел, начеркал пару имен на листке бумаги и протянул генералу.
— С этими товарищами запоет, как соловей! Главное их к нему в камеру подсади.
Только отвернитесь, товарищ начальник. Я подставлять пацанов задаром не буду.
Генерал взял лист бумаги, посмотрел на список матёрых уголовников и кивнул.
— Хорошо. Я предупрежу, что вы их попросили.
— Ага, счаз! – возмутился Витька. – Сами справимся! Маляву напишем и все по плану. Сутки дайте.
— Но так быстрее будет! – спорил генерал.
— А как я потом в глаза своим парням смотреть буду?! – ругался Витя. – Ниче от вас ментов нам не надобно. Не лошары, сами кумекаем!
— Витя, резко давай! – приказал Панкрат и Витька Глухой, взяв парочку парней, поехал передавать маляву в СИЗО.
— Я хочу прояснить ситуацию, – начал генерал. – Я обратился к тебе за помощью, потому что…
— Враг моего врага… не парься, генерал! – усмехнулся Панкрат. – И так все ясно.
— Значит, тебе должно быть ясно и то, что Свету я тебе отдал ненадолго.
— «Отдал»? – засмеялся Панкрат. – Охренительная формулировка!
— Когда моя дочь родит, она от тебя уйдет.
— С чего это?
— С того, что ты – бандит! И я не позволю, чтобы моего внука растил уголовник!
— Генерал, ты ща серьезно?
— И фамилию мой внук будет носить мою!
— Ага. Разбежался уже! Генерал, ты снова надрался, что ли?
— Не ерничай! Панкрат, ты же понимаешь, что подвергаешь их опасности?
— Судя по тому, что случилось с твоей женой, ты тоже не шибко надежный.
Генерал раскраснелся от гнева и со всей дури врезал Панкрату. Тот не упал, лишь покачнулся, но на губе появилась кровь.
— Не смей даже упоминать мою жену!
— Че-то нервный ты больно, генерал! – хмыкнул Панкрат, вытирая кровь с губы. – Человека Назара расколоть не можешь, быстро ко мне за помощью прибежал. И что? Каждый раз бегать будешь? А мне в сторонке от Светы с ребенком стоять и радоваться, что ты «позволил»?!
— Я разрешил ей оставаться у тебя до тех пор, пока мы не найдем Назара!
— Бабе сорок лет, а он ей «разрешил»! Много на себя берешь, генерал!
— Если тебе хоть немного дорога моя дочь, ты оставишь ее в покое.
— Без тебя разберемся.
— Панкрат, я же не успокоюсь. Я тебе облавы каждый день устраивать буду.
— А теперь смотри мой расклад: – оскалился Панкрат, – если ты палки в колеса будешь мне со Светой ставить, дело-то об убийстве четырех человек снова всплывет. И я уж постараюсь, чтобы никто его не замял.
— Ах, ты сволочь! – процедил сквозь зубы генерал.
— Вот, генерал. Живем дружно, друг друга не трогаем и всем хорошо. Или плохо будет тебе.
— Думаешь, ты у нее первый такой? – вдруг спросил генерал, злобно прищурившись. – Бандюган, который ей голову вскружил?
— Не понял…
— У моей дочери, видимо слабость к таким как ты. Не знаю, что у нее в башке творится, видимо в мать она пошла…
— Ты че несешь, генерал?
— А вот, полюбуйся, – он вытащил из черной папки фотографии и протянул ему. – Ты у нее не первый. И, видимо, не последний. А я не собираюсь сидеть и ждать, когда из-за ваших бандитских разборок убьют моего внука!
— Подстава это! – прошептал обескураженный Панкрат, разглядывая фотографии одну за другой. Вот известный в городе бандит Руслан Баринов обнимает Свету, вот целует, вот стаскивает с нее блузку. Вот сжимает своими огромными лапами ее нежную белую кожу, оставляя красные следы. Первой мыслью было: с ней так нельзя. Белоснежная кожа слишком чувствительная, тормозить на поворотах надо. Он зажмурился. Господи, какой же он кретин! О чем он думает?! Панкрат даже головой тряхнул, не веря своим глазам.
— А почему ее из прокуратуры погнали? – усмехнулся генерал, прекрасно видя его реакцию. – Связалась с Бариновым. Вот он ей мозги и запудрил. Это ж как влюбиться-то надо, чтобы обо всем забыть? О репутации, о законе, о семье!
