ее я хочу не меньше.
Мы говорим об Инне. Конечно, мне приходится оправдываться, ведь не скажешь женщине, от которой сносит крышу, что ты знатно погулял, пока был в браке. Я планирую еще раз жениться и остепениться. Хорошо, что у Рады есть ребенок, она не будет настаивать на материнстве. Я готов для ее ребенка стать хорошим другом, поддержкой, даже отцом, но родных детей у меня не будет. Я не нарушу данное отцу слово.
— Она сказала, что ты ей из-за меня угрожал, — Инна любит выставить меня монстром. Не угрожал, а предупредил, чтобы не лезла к моим сотрудникам.
Я подошел к столу Рады, навис над ней. Поймал в плен, положив свои руки на подлокотники ее стула. Теперь не сбежит, даже если захочет. Не отпущу.
— У нас утром состоялся неприятный разговор, — пытаюсь объясниться, но без неприятных подробностей, Раде они не к чему. — Инна не просто так предложила тебе стать моей любовницей, она заметила мой интерес. Все замечают, кроме тебя, — Рада хочет что-то сказать, не успевает, я накрываю ее рот поцелуем.
Она что-то еще пыталась сказать, но я оказался проворнее, запустив язык в сладкий ротик. Чувствую, что хочет, но сдерживается. Одного поцелуя мне мало. Руки почти касаются ее тела, чуть подними — и коснешься груди…
Тормози, Лютаев! Не все сразу.
Скольжу зубами по ее сочным губам, впиваюсь в жестком голодном поцелуе. Играю с ее языком.
Радка, какая же ты вкусная, вот как тут остановиться?
Одну руку запускаю в волосы, нахрен летят оттуда какие-то шпильки, заколки. Сжимаю испорченный пучок на затылке, впиваюсь в губы. Не прерываясь, долго… смачно целую. Забытые ощущения. За эти годы ничего не изменилось, я все так же ее хочу. Срываюсь моментально. А эти очки на красивом носике…
Напоминаю себе, что нужно сбавить обороты, а не могу отлипнуть. Чем больше целую, тем сильнее хочется. Истерзал нежные губы, а ей домой скоро ехать, рабочий день подходит к концу.
Свободной рукой сжимаю подлокотник с такой силой, что он трещит, но если отпущу, полезу ласкать желанное тело. Победа — что она меня не отталкивает, отвечает, но я чувствую, что идти дальше она пока не готова. Значит, будем довольствоваться поцелуями, если я не рехнусь от воздержания!
Она вздрагивает и отстраняется, когда из коридора доносится странный шум, будто кто-то уронил чашку. Я убираю руку с ее затылка, но не отхожу. Вроде все тихо.
— Не закрывайся от меня. Мы оба этого хотим. Ты же знаешь, я слов на ветер не бросаю. Не обижу, Рада…
— Сюда кто-то идет! — испуганно отъезжает она от меня вместе со стулом, не позволяя договорить.
Мы все равно не успеем привести себя в порядок. Румянец на ее щеках, валяющиеся на полу шпильки, опухшие губы и растрепанная прическа.
Дверь без стука открывается, что меня просто выбешивает, входит начальник кадрового отдела. Я успел переложить руку на стол и сделать вид, что уставился в монитор, но наши губы — предатели…
* * *
Егор
Петухов бледнеет при виде меня. Он напуган и готов отступить. Я не скрываю своей злости, и он понимает, что совершил опрометчивый поступок.
— Я хотел Радмилу с повышением поздравить, — в его руках трясется чашка с блюдцем. — Подарок нес, а он упал, но не разбился. Извините, Егор Борисович, я не знал, что вы вернулись, а я вошел, не постучался. Профдеформация, я ведь до вас начальником у Рады был… — Заикается, тон заискивающий.
Прикрываю своим телом Раду, потому что по ее виду сразу становится понятно, чем мы занимались, я выпрямляюсь и надвигаюсь на начальника кадрового отдела. Он уже в коридоре, я выхожу следом и закрываю дверь.
— В мой кабинет без предварительной записи или без моего личного разрешения тебе входить запрещено. Не то что без стука, а даже по делу. Сначала звонишь моему секретарю, ждешь разрешения и только потом поднимаешься на этаж. Еще раз ты нарушишь субординацию, здесь не задержишься! Тебе все понятно? — зло выговариваю каждое слово.
— Понятно, Егор Борисович! — кивает несколько раз головой.
— Возвращайся на свое рабочее место и не забывай, что я за тобой слежу, один раз ты уже проштрафился, — даже если он что-то и заметил, будет молчать.
Надеюсь, он к ней не пристает… Урою, если выясню что-то такое!
Глава 32
Егор
Рада успела привести себя в порядок, только припухшие губы выдают, что мы страстно целовались. Нацепив образ строгой училки, что-то остервенело печатает. Стою над ней, жду. Я по Машке помню, да и других баб навидался — кипит ведь внутри. Пусть выплеснет, вредно в себе оставлять.
— Рада, я что, зря стою? Давай уже, сотрясай Землю праведным гневом, — улыбаясь говорю я и присаживаюсь на край стола, поближе к ней.
— Егор, тебе весело? — поднимает на меня сверкающий недовольством взгляд. — Ты знаешь, какой Александр Федорович сплетник? — она сейчас так страстно выплескивает эмоции, что мои мысли двигаются в другом направлении. Я уже не слышу Раду, а расстегиваю пуговицы на ее блузке.
Пусть лучше ругается, чем ведет себя как ледяная королева. Подливаю масла в огонь, машу головой.
— Егор, завтра все сотрудники банка будут знать, что мы целовались! — произносит это и смущается, отводит взгляд. — Не удивлюсь, если Петухов желтой прессе сольет информацию.
— Ну и что? Кто ему на слово поверит? Где доказательства? Со мной мало кто захочет связываться, ты зря нервничаешь.
— Мы не должны…
— Согласен, — перебиваю ее, Рада удивляется моему ответу. — На работе мы должны работать, а целоваться — на свиданиях. Но как устоять, когда ты сидишь от меня совсем рядом? — мой голос садится, я готов ее вновь поцеловать.
Тону в ее глазах, даже стекла очков не мешают… наклоняюсь, но она отъезжает на стуле.
— Егор, так нельзя… — Рада соблазнительно облизывает губы. Не так равнодушна, как хочет казаться. — И вообще, мне сначала нужно узнать результат анализа. Мизерная вероятность…
— Я завтра иду с тобой в лабораторию, — перебиваю, не собираюсь слушать
