в ипотеке — честно говоря, слышу впервые.
Фрол почесал затылок, напрягая память.
— Спрошу Руслана.
— Да ладно тебе, — жизнь снова заиграла для меня яркими красками. — Оплатишь тогда счета? Кредиток у меня нет, долгов тоже. Коммуналка может провиснуть. Родители есть старенькие, которым помогаю.
— С родителями познакомимся, — кивает Фрол. — Я тоже не нагулянный. Но мои в другом городе живут. Отец — военный в прошлом. Десять лет назад сменил Питер на Москву. После отпуска или уже весной организуем встречу. Что касается машины и квартиры… А они нужны тебе? Если да, я закрою кредиты, не вопрос. «Ашка» твоя для пригорода низенькая очень, я бы взял внедорожник тебе. Квартира?
Я, конечно, любимая девочка Фрола Горина, но если раньше мою шальную голову и посещали мыслишки, то сейчас они умчались в синие дали. И, конечно же, одна из них покинула меня через рот.
— Ну если только на всякий случай, — я шалею от собственной глупости.
— На какой ещё случай? — склоняет Фрол голову набок и щурит глаза.
— Мало ли кому пожить понадобиться, — выруливаю я.
Фрол облегчённо вздыхает.
— А… Ты об этом. Марго, я бы продал её тогда. Не нужна. Честно.
Я тяну его ремень из пряжки и шепчу ему прямо в губы.
— Продавай.
— Ещё остались вопросы? — шепчет он, ныряя ладонью мне под футболку.
— К зубному хочу.
— Я запишу тебя к своему врачу… Это всё?
— Да!
— Пойдём в спальню.
* * *
Фрол
«Завершить разговор» нужно было в кабинете. Мы замираем в дверях спальни. Здесь ещё пахнет свежей побелкой. Маруся, забравшись с ногами на пуф перед трюмо Марго, с полуоткрытым ртом красит ресницы. Голубые джинсики, свитерок белый, жилетка с меховой опушкой и бандана на голове. Ах, Маруся! Девочка становится женщиной не в постели, а в тот день, когда перед выходом на улицу впервые прихорашивается перед зеркалом. Такой вывод я сделал, познакомившись с собственной дочерью. Она, по хитроумию своему, порою женщина больше, чем Марго. Всё остальное физическая составляющая. Так, стоп! Я вскидываю руку и смотрю на часы. Тринадцатое и скоро полдень. Вычитывать нотации Марусе о естественной красоте и вреде косметики за пятнадцать минут до приезда Руслана, всё равно что читать проповедь на иврите колумбийскому племени карабайо.
— Маруся! И кто тебя размалеваться так надоумил? — у Марго своё мнение на этот счёт. Шашки наголо!
— Не борщи, Маргош, — тихо шепчу ей в затылок. — Немного туши и блеска. Чего из пушек стрелять?
— Природа-матушка! — Дочка вкручивает кисточку на место, трёт одну блестящую губку об другую и довольная спрыгивает с пуфа.
— Чего это я матушка? — Марго подходит к зеркалу, встаёт боком и озабоченно смотрит на своё отражение. Приехали! Неужели потолстеть боится. А эта егоза матери спуску не даст. Ну-ну, кто кого сегодня, девочки?
— Я про природу, — Маруся гладит её по животу. — А ты, мама, сама знаешь кто!
Марго садится на корточки и берёт дочку за руку.
— Ты не в духе, Марусь? Ты прости, я…
— Да, точно, духи ещё надо! — Дочка забирается обратно на пуф и пшикается Ритиным парфюмом. Берёт со стола скатанный в трубочку, перевязанный золотой тесьмой листок бумаги и достаёт из сумочки часы Руслана. Шепчет совсем по-детски: — Стрелочки, скорее, пожалуйста!
Я вижу, как за окном на воротах мигает зелёный фонарь и створы медленно ползут в разные стороны.
— Марусь, Руслан!
Дочка, свернув пуф и уронив Марго с корточек, проносится мимо меня и летит вниз по ступеням. Я поднимаю потерянный Марусей свиток и протягиваю моей слегка обалдевшей королеве руку.
— Вставай, роднуль, самое интересное пропустишь!
— Ты знал про часы? — ошарашенно спрашивает она.
— Конечно, — грустно улыбаюсь я и, прислонившись лбом к холодному стеклу, наблюдаю как Руслан выходит из серебристого седана и тащит оттуда за ухо огромного серого плюшевого медведя. Дальше немое кино. С крыльца спрыгивает Маруся и несётся, распахнув руки, как крылышки, навстречу своему Большому брату. Игрушка летит в сторону, Руслан подхватывает Марусю, подбрасывает и уже не может выпутаться из её объятий. Сейчас в доме с вешалки на спину ему прыгнет ещё и Микки. Я тоже очень рад его видеть. Но воздержусь от прыжков.
Марго прислоняется к моему плечу:
— Бедная девочка! Как хорошо, что она маленькая, и Руслан сто раз успеет жениться до её совершеннолетия.
— Не факт, Маргош, не факт, — верчу в руках свиток. — Я так понимаю, это квитанция грехов.
— Давай прочтём? — Марго с ловкостью макаки выуживает листок у меня из рук и стаскивает тесьму. Разворачивает и меняется в лице. На картинке нарисованы мужчина и девушка в королевских нарядах и два кольца, соединённых друг с другом, как на свадебных приглашениях. Одного взгляда достаточно чтобы понять — это не мы с Марго.
Я забираю у неё листок, скручиваю обратно и надеваю тесьму.
— Прошаренная индульгенция.
— Фрол, она же разобьёт себе сердечко об этот айсберг.
— Меня радует, — я глажу расстроенную Марго по спине, — что на картинке нарисованы взрослые люди. Так что ближайшие лет пятнадцать мы можем спать спокойно. Такое бывает, роднуль! И одна женщина для мужчины — нормально. Но к кому-то это понимание приходит позже. Я тебе отвечаю за Руслана как за самого себя. Он обожает нашу Маруську и порвёт за неё любого. Они стоят друг друга, поверь.
Слышится топот ног на лестнице. В дверях появляется сияющий Руслан. На одной руке Маруся, на другой Микки.
— Здорово, поджигатели, — урчит Руслан, как смазанный мотор. — Оставил вас на три дня!
Рита
— Маргош, открой глазки! — мурлычет Фрол и водит по моему плечу щетиной, отросшей за три дня после финального матча.
— Дай ещё часок поспать! — поворачиваюсь я к Фролу спиной, силясь ухватить остатки сна и обнять поудобнее подушку. — У тебя же нет сегодня тренировки.
— И не будет ещё две недели, — тёплое дыхание касается моего уха, а крепкая грудь спины.
— Тем более…
К действительности меня возвращает одно ловкое движение Фрола и хриплый шёпот:
— О, Марго!
Из моей груди вырывается вздох, и глаза раскрываются против воли. Два огромных синих чемодана у окна не вписываются в привычную картину
