возмущение. – Здравствуй, Дашенька, – улыбается на все свои искусственные тридцать два зуба и подставляет щеку девушке для поцелуя.
– Рада вас видеть, Анна Пантелеевна, – моя строптивая спутница тоже расцветает на глазах, подставляя локоть не менее строптивой старушке, куда та вставляет свою руку. – За опоздание извините, это я долго собиралась.
– Ой, да брось, – фыркает бабуля, двигаясь с Дашей в ногу. А я так и остаюсь стоять возле автомобиля в гордом одиночестве. Интересно, эти две красотки обо мне вспомнят? – Златан, не отставай! – тут же прилетает громкое, а я лишь тяжело вздыхаю.
Вот бы забыли обо мне хоть на десять минут – можно было бы смыться из этого ада и не тратить время впустую, шляясь по торговому центру в поисках того, сам не знаю чего.
Ох, чувствую, сейчас вынесут мне мозг эти две красотки, которые уже вовсю шушукаются, идя впереди, смеются и вообще не обращают на меня никакого внимания.
Точно сейчас смоюсь – и никакая совесть меня не остановит!
С нарядом для любимой бабули справляемся быстро – первый попавшийся бутик, и платье для Анны Пантелеевны готово. Длинное в пол (она у меня женщина фигуристая и стройная несмотря на свои семьдесят), и если я правильно понимаю весь тот бред, что несут теперь уже четыре женщины, включая двух консультантов, то из плотного гипюра и идеально подходящее под цвет кожи неугомонной старушки.
Последнее, оказывается, один из главных критериев в выборе вечернего туалета. Н-да, странный народ, эти женщины. По мне, так пусть хоть из поролона, лишь бы бабушка осталась довольна и не выносила мне мозг.
А под что оно там подходит или не подходит – мне просто фиолетово.
Вообще, Анна Пантелеевна любит всякие рюши, бантики и прочую чушь, поэтому с выбором наряда для Даши мы немного попадаем впросак. Точнее в тупик, потому что главный эксперт в лице моей бабули недоволен ни одним из предложенных вечерних платьев для симпатичной блондинки. Как по мне, так десяток уже можно было купить, но старушке виднее.
Смысл с ней спорить – только нервы потрачу впустую.
– Фу, какая вульгарщина! – уже в сотый раз повторяет Пантелеевна, доводя своими капризами бедных продавцов до инфарктного состояния. – Вам бы, девушка, на рынке селедкой торговать, а не в модном бутике вечерними платьями.
И так пятый магазин к ряду – чувствую, скоро моя нервная система не выдержит подобного накала. Уже почти два часа таскаюсь по торговому центру, тяжело вздыхая и наблюдая вселенскую печаль в глазах Дарьи. Бедная девочка, мне ее искренне жаль. И я даже не знаю, как облегчить наши с ней страдания.
Может, сознание потерять? А лучше самому потеряться! Но Дашу бросить не могу, а ее не так-то легко увести из цепкого захвата неутомимой Анны Пантелеевны.
И откуда в столь хрупкой старушенции семидесяти лет столько энергии?
Правда, Дарье надо отжать должное – стойко терпит все капризы неугомонной бабули, ни разу не возразив и не высказав своего мнения по этому поводу. Настоящая женщина! Причем умная, красивая и безумно сексуальная. Кстати, надо будет поинтересоваться в ближайшее время, каким ветром ее в горничные занесло? А то мою подноготную милая блондинка выпытала, даже глазом не успел моргнуть, а вот я о ней не знаю практически ничего.
Раньше меня подобное не интересовало от слова совсем, а вот теперь прямо жажду узнать все подробности из жизни моей строптивицы. Неужели так сильно запал?
– О чем задумался, внук? – Анна Пантелеевна выводит меня из приятных мыслей о голубоглазой блондинке, и я с улыбкой на устах (даже не заметил, как улыбаться начал, мечтая о Даше) поворачиваю голову в сторону любимой бабушки.
– Да так, – ухожу от прямого ответа, так как пока все еще не готов обсуждать свои непростые отношения с Дарьей.
Ни с кем. Особенно с Пантелеевной. Хватит утреннего визита Змеюки – любопытство вредной старушенции станет на сегодня точно перебором.
– Все твои «так» написаны у тебя на физиономии, – и для пущей убедительности поднимает руку и тычет мне пальцем в лоб.
– И что же там написано? – приподнимаю игриво одну бровь в ожидании ответа, однако бабуля лишь фыркает.
Мы стоим посреди бутика и ждем, когда Дарья выйдет из примерочной. Не знаю, как у девушки хватает выдержки терпеть все закидоны вредной старушки. Я бы точно не выдержал. Но Даше выношу мысленно благодарность – придется мне отрабатывать сегодняшний поход за нарядами.
А когда она появляется на пороге примерочной в длинном черном платье, плотно обтягивающем ее фигуру, моя челюсть отвисает на несколько долгих секунд – еще немного, и дар речи пропадет окончательно от подобной красоты.
– Отстой! – раздается над ухом командный голос Анны Пантелеевны. – Следующее давайте, – продолжает бабуля раздавать указания. – А ты челюсть подбери, – произносит негромко, обращаясь ко мне, когда девушка снова скрывается в примерочной со вселенской печалью в глазах и не менее печальным вздохом вкупе с негромким стоном.
Но бабушку этим не проймешь – я уже и не на такие ухищрения шел, лишь бы избавиться от назойливости моей любимой родственницы.
Может, прибить ненароком Пантелеевну? Чтобы не умничала и дала возможность полюбоваться хоть издалека симпатичной блондинкой в сексуальном наряде. Я уже мысленно успел Дарью раздеть (и не только!) – а бабушка, как обычно, не вовремя влезла со своими комментариями.
– Все в порядке с моей челюстью, – ворчу в ответ, так как настроение резко делает скачок вниз. А как же хорошо все начиналось!
– Я заметила, – Пантелеевна продолжает умничать, чем явно меня провоцирует.
– Интересно, что такого ты могла заметить? – слегка повышаю тон, начиная постепенно выходить из себя.
Только ехидных замечаний неугомонной старушки мне сейчас не хватало.
– Ну, так, – Анна Пантелеевна намерено делает паузу, наблюдая, как я завожусь с пол-оборота. Улыбается, чем выводит меня окончательно из себя.
– Слушай, заколебала уже говорить загадками, – фыркаю, стараясь все еще держать себя в руках. – Поцелуй в машине ничего не значит, если ты об этом. Надеюсь, не надо тебе в подробностях рассказывать, в чем различие между обычным поцелуем и…
– Тон смени, умник, – спокойно произносит бабушка, не давая мне возможности закончить свою пламенную речь. – Дело ведь не в поцелуе.
– А в чем? – я слегка прищуриваю глаза, наблюдая за ехидным выражением лица милой старушки.
Да, когда хочет, она может быть необычайно милой, симпатичной, приятной и самой очаровательной бабушкой в мире. Редко, но подобное случается – например, как сейчас. Анна Пантелеевна расплывается в улыбке, от чего я начинаю злиться еще сильнее.
– Ты смотришь на нее по-особенному, – с небольшим придыханием произносит бабуля, от чего у меня резко округляются глаза.
– Чего? – только и вырывается,
