на душе. Радуется он или злиться. Хотя нет, когда злиться — видно.
— Как он узнал об этом?
Тут приходится прикусить язык. Не рассказывать же о Щеглове, его домогательствах и бешеных деньгах, которые мне теперь как-то надо возвращать. Она с ума сойдет, если узнает. Поэтому снова вру:
— Понятия не имею. Просто позвонил и сказал: я все знаю.
— С чего он тебя проверять-то надумал? — оборачивается, взгляд подозрительный. Уж она-то точно знает, на что я способна.
Приходится выбирать меньшее из двух зол. Про долги я ей сказать не могу, поэтому признаюсь в другом:
— Мам…мы с ним снова… — замолкаю, беспомощно разведя руками, — вот. Само как-то вышло.
— Ох, Лера, — она ставит кружку на подоконник, и устало трет виски, — что ж тебе не живется-то спокойно? Ты же в прошлый раз еле выкарабкалась, а теперь снова как бабочка на огонь. Сгоришь ведь.
— Знаешь, — произношу неуверенно и даже не верю в свои собственные слова, — мне кажется, он изменился.
Она скептично поднимает брови.
— Нет, ты не подумай, что я растаяла и готова защищать его с пеной у рта. Но мне кажется…по ощущениям…я не знаю, как сказать, но что-то в нем меняется.
— Было бы неплохо, — криво усмехнулась она, — я больше не хочу видеть свою дочь несчастной.
А я внезапно понимаю, что хочу чтобы у Макса был настоящий отец.
Вечером звонит Леша.
О, Боже… Леша.
Со всеми этими переживаниями я напрочь забыла о том, что он вообще существует. Стерва неблагодарная! Он всегда был так внимателен ко мне, так ласков и заботлив, а я отвернулась от него, стоило только на горизонте замаячить хладнокровному Демиду.
Правильно говорят: бабы-дуры. Я рьяное тому подтверждение.
Мне очень стыдно, и хочется сделать вид, что не заметила звонка, но совесть все-таки есть, и она не позволяет поступить совсем уж по-хамски.
Отвечаю:
— Привет, — голос такой писклявый, что самой противно.
— Лерочка, здравствуй! Как у тебя дела? Все в порядке? — сходу ошеломляет водопадом вопросов.
— Мммм…эээ…да.
— Я приходил к тебе на работу.
Вот бедолага…
— Твои коллеги сообщили, что ты заболела. А строгая женщина с короткой стрижкой сказала, что у тебя воспаление хитрости.
— Это начальница. Она просто недовольна тем, что я ушла на больничный.
— Тебе чего-нибудь надо? Апельсинов? Гранатов? Может лекарства какие привезти?
Я чувствую себя последней сволочью. Падаю на кровать, прикрывая глаза ладонью и чуть ли не стону:
— Не надо, Леш. У меня все есть.
— Тогда давай просто приеду. Посижу с тобой, поухаживаю. Хочешь бульон сварю? Я правда не очень с кухней дружу, но ради тебя постараюсь.
— Нет-нет. Что ты! Не надо! И вообще, я уже поправилась, просто…просто запись к врачу через несколько дней. Вот и приходится дома сидеть.
Он замолкает. Я тоже. Чувствую, волнуется за меня, несмотря на то что в последний раз я жестко его обломала. Злюсь на саму себя. Сколько можно издеваться над парнем? Понятно же, что ничего у нас с ним не будет. Не теперь, когда в моей жизни снова появился Демид.
— Давай встретимся? — предлагаю ему, — например завтра. В кафе на набережной.
Знаю, что обещала Барханову не выходить из дома, но не могу оставить Лешу в подвешенном состоянии, и просто по телефону тоже сказать не могу. Он готов ради меня на все, неужели я для него десяти минут не найду, чтобы лично в глаза сказать, что все, между нами, кончено? Хотя ничего и не начиналось толком, но он-то явно убежден в обратном.
— Ты уверена, что тебе можно ставать с постели? Хватит сил?
Да что ж ты такой правильный и нудный?!
— Леш! — обреченно поднимаю взгляд к потолку, — все со мной в порядке. Я уже бодра, весела и готова к подвигам.
— Хорошо. Раз ты говоришь, что все в порядке, то я тебе верю.
Нашел кому верить!
— Договорились. Завтра в двенадцать в кафе.
— Буду ждать.
После разговора я нервничаю еще больше. Демид точно меня по головке не погладит за самоуправство, но разве можно иначе? Мне кажется нет.
Поэтому я твердо решила, что на встречу пойду. Она будет недолгой и в оживленном месте. Такси от подъезда до кафе, потом так же обратно. Никуда не заходить, с посторонними не общаться и, если что, орать во весь голос «помогите, спасите, насилуют».
План так себе, но, когда меня это останавливало?
Глава 17.2
Конечно, я опоздала. И, конечно, Леша меня ждал. С неизменным букетом ромашек и робкой влюбленной улыбкой, а в глазах такая надежда и радость светились, что мне его даже жалко стало.
Встрял ты, Алёшенька, и даже не догадываешься насколько. Ведь чтобы со мной совладать нужен характер соответствующий и железные шары, а еще лучше титановые. Иначе никак. Вроде и не плохая девка, но дури во мне перебор, даже сама это понимаю.
Особенно в такие моменты, когда в такси едешь и письмо от Демида прилетает:
«У тебя все в порядке?»
«Да. Все отлично. Пью чай»
«Молодец»
Наврала. И мне стыдно. И понимаю, что опять делаю не то, что надо. Не то что ждут от нормального адекватного человека. Мысленно клянусь себе исправиться. Вот сейчас с Лешей поговорю и все. Больше никакого самоуправства. Буду думать перед тем, как что-нибудь сделать. Хорошо думать. Головой. А не тем местом, на котором нормальные люди сидят.
— Здравствуй, Лерочка, — при моем появлении Алексей подскакивает со стула, едва не опрокинув на себя стакан с минералкой. Хватает букет и выставляет его перед собой будто крест от нечисти.
— Привет, — скованно улыбаюсь, забираю цветы и нехотя позволяю чмокнуть, себя в щеку.
Его прикосновения не вызывают у меня ни малейшего отклика. Вообще ноль, а еще пару недель назад испытывала легкий трепет, и надеялась, что со временем он перерастет в нечто больше. Увы, нет.
Как выяснилось, у меня уже давно есть нечто большее, и оно никак не связано с тихим робким Алексеем.
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
Мне требуется несколько секунд, чтобы сообразить, о чем речь. Ах да, я же вроде как на больничном.
— Все хорошо. Спасибо, что спросил.
— Чего ты хочешь?
