положении. Не переживай об этом и отдыхай. Если что случится – обязательно звони.
Сглотнув ком в горле, киваю и выхожу за дверь, тихо прикрывая её за собой.
Я хочу домой. К маме. Спрятаться в родительском доме среди родных и близких и отключиться на время от новой главы своей жизни.
Переступаю порог родительской квартиры и облегчённо выдыхаю. Дорога была недолгой, но я ужасно вымоталась. Накануне допоздна доделывала последние дела на работе, а потом собиралась впопыхах. Не смогла бросить всё как есть и уехать, совесть меня бы замучила.
Встречать меня никто не спешит. Я никому не сказала, что приеду раньше запланированного. Разматываю шарф и ставлю дорожную сумку на пол около своих ног.
– Есть кто дома? – спрашиваю, смотря в сторону кухни.
Мама выглядывает в дверной проём и несколько раз моргает, словно привидение увидела, а потом расплывается в улыбке и спешит ко мне.
– Леся! – вскрикивает она и раскрывает руки для объятий. – Хоть бы предупредила! Мы раньше тридцатого декабря тебя и не ждали!
– Удалось вырваться пораньше, – говорю я и целую маму в подставленную щёку, а потом крепко обнимаю.
Жмусь к ней, как маленькая, зарывшись лицом в её волосы, и закрываю глаза. Я дома. Я могу расслабиться. Здесь Полянский меня не достанет. Надеюсь, эта разлука пойдёт мне на пользу, и я наконец смогу думать о чём-то, кроме мужчины моей мечты и наших сложных и неправильных отношений.
– Милая, – нежно поглаживая меня по спине, зовёт мама, – всё нормально? Тебя не уволили?
– Нет, полезно иногда иметь на работе связи с начальством, – стараюсь пошутить, но быстро перевожу тему, понимая, что встала на скользкую дорожку. – Я просто очень соскучилась по вам. А где остальные? Где папа?
В квартире стоит непривычная тишина. Обычно Динку и Толика слышно за версту, а у папы в комнате всегда работает телевизор. Я вдруг пугаюсь. Не случилось ли чего? Хотя мы только на днях созванивались, до корпоративного выезда, и всё было нормально.
Обычно плохие вести доходят быстрее, чем хорошие. И если бы что-то случилось дома, я ведь уже знала бы об этом? Ведь так?
– Ты чего так побледнела? У нас тоже всё нормально. Толя в школе, Динку наконец-то в университет выпроводила, совсем с ума сошла со своими клубами, а папа на прогулку вышел. Ему нужно много ходить, а он последнее время полюбил на диване лежать с пультом от телевизора. Давай раздевайся и проходи на кухню, чай будем пить. Красавица моя! Похудела так, – цокает языком мама, вешая моё пальто в шкаф и оглядывая меня с головы до ног. – Бодя вас там на цепи держит? Есть не разрешает?
Только моя мама может так легко называть Полянского “Бодей”, несмотря на то что он давно не мальчик, а взрослый мужчина за тридцать; управляет группой компаний, растит сына и собирается вступить во второй раз в брак. А ещё – конечно! – в скором времени сделает меня мамой.
Боже. Как преподнести эту новость родителям, я даже не представляю. Полянский сказал, что поговорит с папой сам, но мне кажется, маме должна сказать именно я. Иначе это будет как-то неправильно.
Подумаю об этом позже. Сейчас я и правда хочу есть, маленький жрунчик внутри меня требует накормить его сию же минуту. Наконец-то меня не выворачивает запаха любимой еды.
– Просто в Москве нет твоих фирменных пельменей и блинчиков, – говорю я и иду в сторону ванной, мыть руки.
– Ох лиса, – сияет мама и, довольная, возвращается на кухню.
Когда у папы был свой бизнес и доход нашей семьи был намного выше среднего, мама сама почти не готовила, у нас была помощница по дому, и в её обязанности входило приготовление пищи. Теперь домработницы у родителей нет, и мама с удовольствием проводит своё свободное время на кухне.
Первый день дома выходит очень уютным и домашним. Толик визжит, когда возвращается из школы и видит меня. Чуть не сбивает с ног, обнимая.
Дина тоже мне рада, но держится как-то слегка отстраненно, старается казаться взрослее, чем она есть, и постоянно кому-то строчит эсэмэски.
Я за своими собственными проблемами совсем ей не звонила. Окунулась в новую жизнь с головой и отдалилась. Чувствую укол совести. Мама просила с ней поговорить, а я… забыла. И элементарно не знаю, чем сейчас живет моя младшая сестра.
Телефон у неё и правда новый, последней модели, один из яблочной линейки. А ещё у неё свежий маникюр и новая стрижка. Она даже словно подзагорела немного, и что-то неуловимо изменилось в её лице.
Сначала я думаю: макияж, может, наложила по-новому?
А потом до меня доходит.
– Дина, ты что-то сделала с губами? – спрашиваю я, прищурившись, разглядывая сестру.
Она трогает губы и загадочно улыбается, поймав в ближайшем зеркале своё отражение.
– Всегда мечтала, чтобы верхняя была чуть пухлее. По-моему, получилось супер. И Владимиру нравится. Это он денег дал, – говорит сестра и, облизнув губы, возвращает своё внимание телефону.
Смотрю на неё в неверии.
– А ты ему что-то даёшь взамен того, что он дает тебе деньги? – аккуратно спрашиваю я.
Моя сестра подалась в содержанки? Ей всего девятнадцать! Хоть какие-то мозги должны уже были появиться в этой светлой голове! Не зря мама за неё беспокоится. Я теперь вижу почему.
– Конечно, кое-что даю, – ехидно говорит Дина и встаёт с дивана. – Ничего в этом мире не делается просто так. Зато я у мамы с папой денег теперь совсем не прошу. Им полегче. А мне так вообще супер. Ни в чем не нуждаюсь. Я тут на выходные в Дубай летала, а им сказала что у Каринки на даче тусила три дня.
– Дина…
– Ой, только ты мне нотации не читай. Поздно уже. Я бы на твоем месте тоже внешностью своей воспользовалась. Пока молода да и в Москве. Я знаю один сайт, там можно разместить своё портфолио, и тебя будут приглашать сопровождать на мероприятия богатых мужчин. Ну, если ты им понравишься, конечно. Работа такая. Денежная.
– У меня уже есть работа, – говорю я, немного обалдев от её слов.
– И в кайф тебе ходить в офис пять дней в неделю к девяти утра? Скажешь тоже, – хихикает Дина и, помахав мне телефоном, идёт в сторону двери. – Владимир звонит, пойду отвечу…
Насколько я понимаю, родители не совсем в курсе, как проводит своё свободное время их средняя дочь. Мама довольна моим приездом, много улыбается и разговаривает. Только раз бросает сердитый взгляд на Динку,
