— Совсем не тянет на мирную дискуссию, — убираю взметнувшуюся от ветра прядь за ухо, игнорирую вопросы. — Подобный тон я не собираюсь терпеть. Если ты намерен распыляться оскорблениями и чего-то там требовать, то вынуждена попрощаться с тобой. Тебя в априори не касается — где я, с кем я, как и спрашивать объяснения. Ясно?!
— Я смотрю ты отрастила зубы, Рика. Кусаешься.
— О чем ты вообще говоришь?! То есть вести равноправный диалог, по-твоему, так называется. Поверь мой укус ты обязательно прочувствуешь. Будет больно.
— Вот как? — прищуром сканирует, сжимая челюсть. — Значит в одночасье мы стали врагами?!
— Для меня ты отец моей дочери, не более. Но на покорность и прежнее молчание не рассчитывай, — цежу по буквам, чтобы отпечаталось в сером веществе бывшего. Я до сих пор не разобралась в его мотивах и поступках, картинка до конца не ложиться. Уверенна, он замышляет что-то. Разумным ответом пока не располагаю. Единственное, на мой взгляд Романову необходимо обратиться к специалисту. — Итак, что тебе нужно?
— Я хочу увидеть дочь, — глотает громко и кадык дергается. — Я соскучился за ней.
— Хорошо. Когда?
Приблизительно в таком ключе шли два следующих разговора. Бестолковый и непонятный мне.
Я принципиально не затрагиваю причину его измены. Не задаю вопросов.
Не упрекаю молодой любовницей и его подлостью, порой от которой мутит и рвать хочется.
Просто считаю нецелесообразно.
Возможно, я неправильная, и кому-то покажется, что легко сдалась. Или совсем не боролась за семью. За счастье — оказавшееся лживым со специфичным запахом.
Только руками не машут после пожара — это моя точка зрения. Потому как в свое время я выложилась по максимуму, смотрела в рот бывшему и безотчетно отдавала себя Романову.
Вот она глобальная ошибка.
Моя правильность и глубокая вера, что Степан, я — одно целое.
Без него ничего не имеет смысла.
Ошибкой было отдать свою целостность — она оказалась никому не нужной и уж точно неправильной.
Дни неизбежно близились к знаменательному дню «икс».
Отчего команда превратилась в клубок нервов и переполоха в редакции становилось больше обычного.
А Николай Петрович, как руководитель творческой группы, наоборот, подбадривал каждого, находил цепляющие слова. Не позволял ребятам падать духом.
Со зрительных радаров исчезли раздражители. Обманчивое. Иллюзорное спокойствие больше тревожило.
Мнимый штиль страшил.
Действовал эффектом включенным детонатором ядерной бомбы. Щелчки отсчета буквально раздавались над ухом.
Ожидание и едкий страх воедино сливаются гремучим коктейлем.
До тошноты страшно. Ведь я прекрасно понимаю, центральной фигурой вечера окажется Измайлов.
Его присутствие в обязательном порядке.
Вовсю колотит от осознания твёрдости его обещаний, которые крутятся пластинкой день ото дня. Особенно громко они завывают по ночам. И даже если удается уснуть, то там в забытье слышу тяжелые шаги позади, а я стою на краю развернутой огненной пропасти.
Я знаю, что это ОН. Обоняние не подводит, как и вставшие на затылке волосы. Хочу обернуться, но меня грубо толкают.
И затем проснувшись в мокрой пижаме и слипшимися прядями между собой, прошу истошно время остановиться.
Только часы стремительно тикают.
Они не ждут.
И сегодня в этот важный день, оглядывая гостей, я сродни натянутой пружине, где в дополнение по венам бегает двести двадцать колючих вольт.
Боюсь до трясущихся поджилок изнутри. В глазах от напряжения рябит, так боюсь увидеть знакомую фигуру.
ГЛАВА 50
Музыкальная тема — Frank Diago&DJ Khalid (Impossible)
Неимоверное столпотворение в огромном помещение, и яблоку негде упасть. Ароматы парфюма смешиваются в тягучий поток и легкие забиваются под завязку.
Весь бомонд города сливается в одной точке и не только. Довольно много приглашенных из тех, кто попроще. Масштаб мероприятия колоссальный. Да и сами гости подготовились блестяще. Блики нарядов соответствуют их статусу.
Играет живой оркестр с ненавязчивой музыкой. Снуют официанты с подносами дорогой выпивки и холодных закусок.
Дамы в окружении мужчин ведут активные обсуждения, где-то в пространстве раздаются тихие смешки.
Атмосфера, заряженная людьми, придает нервозность. Кровь бьет в голову от волнения.
Фокусируюсь на ощущениях и собираю мысли в кучу. Необходимо успокоиться.
Мы запускаем благое дело и нельзя позволить страхам испортить рекламную компанию. Вот-вот начнётся конференция по запуску проекта.
Перед самим подиумом за круглым столиком сидят Романов с молодой спутницей и их соседями являются предприниматели из соседнего города.
Я видела список приглашенных и поэтому успела морально подготовиться.
И все же несмотря на принятие предательства, проделанные медитации и дыхательные практики смотреть на парочку пока еще сложно.
Отвожу взгляд.
— Госпожа Романова, не меня ли вы ищете? —Наумов подходит с двумя бокалами шампанского, один из которого передает мне в руки. — Выпейте перед выступлением, поможет унять мандраж.
— Благодарю, Кирилл Викторович. Неужели все так очевидно? — отпиваю напиток, мелкие пузырьки приятно вяжут полость. Еще глоток и тепло алкоголя медленно растекается в груди. Мужчина облачен в классический смокинг и белую сорочку. От него исходит легкий шлейф туалетной воды, напоминающий свежесть океана. Доли секунды изучаю оппонента, приятный человек, в компании которого чувствуешь безопасность, относительный комфорт и желудок не скручивается горящим узлом.
— Очевидно лишь одно, вы, как всегда, ослепительны и божественны. Ваших родителей стоит поблагодарить за прекрасную дочь, — заглядывает в мои глаза, тогда как в серебряных читается неподдельное восхищение. Без сомнения меня сейчас клеят. —Но сегодня, просто сразили наповал. Ваша красота дивная и необычная, госпожа Романова. Вы очень жестоки, не жалеете наши сердца.
— А как же красота спасет мир?
— Полно вам. Тот кто придумал данное высказывание, глубоко ошибался. Скольких мужчин, погубила женская красота? Дуэли, войны, соперничество самцов – все из-за роковых прекрасностей женщины, — рассуждения оппонента вызывают улыбку. —Так что картина печальная складывается.
— У каждого свои убеждения Кирилл Викторович. Я как женщина могу сказать обратное, даже если в ваших словах присутствует правда. Все что движет мужчинами их собственные достижения, самоутверждение, интерес возможно. Вам нужен повод, чтобы поднять значимость в своем же восприятие. Определенно, мы здесь не причем.
— Какое лаконичное и тонкое противоречие, госпожа Романова. Но я могу сказать точно за себя, ради того, дабы иметь возможность лицезреть вас, можно и умереть, — проникновенно говорит. —Вашему супругу повезло. Но, к сожалению, люди всегда обесценивают, все чем обладают. Так случилось со Степаном, — кидает мимолетный взор в сторону сцены.
— Вы очень щедры на комплементы, Кирилл Викторович, —держу зрительный контакт с собеседником. —Вашей супруге тоже, — напоминаю о дистанции.
— Я разведен, госпожа Романова, — улавливает мой посыл оппонент. — К тому же дважды.
— Простите, я не знала.
— Абсолютно не за что извинятся. Это опыт, пусть и неудачный. Но знаете, я недавно понял одну замечательную вещь. Я не утратил веру в любовь, госпожа Романова.
— Любовь?
— Именно, дорогая. Если что и спасет наш бренный мир, то только любовь, дарящая крылья и вдохновение, — еще нож в спину, от данного заключения хочется скривиться, но помню про макияж. Желаю выдать свою точку зрения по данному поводу, но в последний момент останавливаюсь. Нельзя же под одну гребенку всех сметать. И вовремя.
Ведущий объявляет о начале конференции. Вот и все.
Прожекторы нацелены на Кирилла Викторовича и меня, как собственно и взоры с той стороны зала.
