Антона, когда речь заходила о Мироне. Думал, что вы только друзья.
— Так и есть, Глеб! Я объясню, да и Мирон подтвердит. Я уверена, — поспешила заверить друга.
— Ты сама ему должна все рассказать. И, чем раньше, тем лучше. — договаривал он уже совсем тихо.
Антон подошел к нашей парте, но садиться не стал. Мне стыдно было смотреть на него. Не знаю, смогла бы я посмотреть ему в глаза. Поэтому, я создала видимость бурной деятельности, копаясь в рюкзаке, перебирая тетради. Вплоть до самого звонка.
От урока к уроку я собиралась с мыслями, но так и не смогла решиться поговорить с Антоном. И только, когда занятия закончились, выходя в школьный двор, я все же набралась смелости.
— Антон, мне нужно с тобой поговорить, — нерешительно промямлила я.
— Вик, я сейчас тороплюсь. Ты ведь помнишь, что я сегодня встречаюсь с Женей. Давай вечером поговорим, когда я вернусь. Или завтра, — ответил Антон.
Я лишь сдавленно кивнула. А он быстро мазнул губами по моей щеке и торопливо ушел. Я осталась стоять в школьном дворе, кусая губы и глотая наворачивающиеся на глаза слезы.
— Привет, крошка! Чего одна? Где твой несменный парень? — раздался знакомый веселый голос сзади.
Мирон обошел меня, и нахмурился, глядя в зареванное лицо. Он сначала опешил, но потом обнял меня, стараясь успокоить.
— Ты чего ревешь? Что случилось? — спросил он, вытирая пальцами дорожки слез, что продолжали струиться из глаз. — Неужели вы с ним поругались?
— Нет. Пока нет, — шмыгнув носом, ответила я. — Но теперь он меня точно бросит.
— С чего вдруг? — брови Мирона вмиг взлетели.
— С того, что по классу пересылают фотку с этим злополучным недопоцелуем на гонках, — сквозь прорывающиеся рыдания, ответила другу.
— А ну отошел от нее! Слышишь, Мирон! — раздался злой голос где-то сбоку.
— Ты чего, Глеб? — поднимая руки вверх, спросил опешивший Мирон.
— А то, что ты у моего друга девушку увести хочешь! И я смотрю у тебя это прекрасно получается! — продолжал наезжать Глеб.
— Что ты несешь? Я увидел, что она плачет, попытался успокоить! — начал заводиться Мирон. — У меня и в мыслях не было увести Вику у Антона. Она ж в него по уши влюблена. Нафига мне к ним лезть?
— Ну, твоих мотивов я не знаю. А вот глазам своим пока доверяю, — продолжал друг.
Я обернулась к нему лицом и увидела, что он стоит, сжимая кулаки, готовый в любую секунду броситься на Мирона. Меня напугал его решительный настрой.
— Глеб, успокойся, мы правда просто друзья. Не было никакого поцелуя! — сказала я срывающимся голосом.
— Ну а что тогда на фото? — опешил друг и нахмурился.
— Только то, что все хотят на нем увидеть, — встрял Мирон. — Хотел позлить девушку, которая мне нравится, и попросил Вику мне подыграть. Это, если в двух словах, на самом деле никаких поцелуев даже не планировал.
Глеб выглядел явно удивленным. Он почесал затылок.
— А что Антон сказал? Не поверил тебе? — спросил он, глядя на меня.
— Да я не успела ничего сказать, только то, что мне нужно с ним поговорить. А он торопился на встречу со своей подружкой Женей. В общем, не стал ничего слушать, — слезы уже высохли, и теперь я только говорила изредка всхлипывая.
— Давай я вечером с ним поговорю, тебе, как оказалось, особо и объяснять нечего. По любому к концу дня ему все же кто-нибудь перешлет эту фотку, — проговорил Глеб, явно переживая за друга.
— Нет, лучше я завтра сама все ему объясню, — покачав головой, ответила обоим парням.
— Хорошо, но если он уже все знает, то накрутит себя до предела, — вздохнув, сообщил Глеб.
Ника все это время стояла в сторонке, давая нам время разобраться. Как только все высказались, она подошла и взяла меня за руку.
— Пойдем, Вик. Сегодня я тебя домой провожаю, — тихо сказала она.
Мы медленно шли к нашему двору, потом долго сидели на лавочке, причем обе молчали, думая о своем. Домой не хотелось.
На улице уже начало темнеть, когда мы решили расходиться. За это время Антон так ни разу и не позвонил мне. И я жутко по этому поводу переживала, рисуя в уме страшные картины.
— Позвони ему сама. Не мучайся, — сказала Ника, прощаясь.
Если бы она только знала, как я боялась это делать. Страшнее всего было думать, что он не возьмет трубку, а потом и не перезвонит. Я этого могла не пережить. Просто сойти с ума.
Голова уже начинала нещадно болеть от кучи мыслей, бьющих по черепной коробке. Когда мама позвала меня ужинать, я поняла, что за весь день так ничего и не ела. В школьной столовой я только ковыряла вилкой в тарелке, так как в горло и кусок не лез. Позже тоже мыслей о еде не возникало. И, если уж быть честной аппетит так и не проснулся. Выпив только чай, я отправилась в комнату.
Телефон продолжал молчать. Я его гипнотизировала вплоть до позднего вечера, когда уже мама заглянула в мою спальню, чтобы пожелать спокойной ночи. Я бросила взгляд на стоящий на стуле рюкзак, который даже не открыла дома. Да какая уж тут домашка, когда судьба можно сказать решается.
Когда в квартире все стихло, а часы показывали половину двенадцатого, я все же заставила себя ему позвонить. Кусая губы, слушала гудки, которые все не желали прерываться.
— Алло, — ответил тихий совсем несонный голос моего парня.
Антон
За день до этого
Вернувшись домой, после прогулки с Викой, я уселся за уроки и не сразу заметил, что в мессенджере появилось новое сообщение. Обнаружил я его перед сном, как только хотел набрать номер Вики, чтобы пожелать сладких снов.
Сообщение гласило:
«Ты уверен, что твоя девушка, это только твоя девушка?»
Ниже прилагалось фото целующейся пары. Кнопку я узнал сразу, это точно была она, и куртка и шарф с шапкой, все совпадало. А Мирон, со своими волосами, затянутыми на затылке в куцый хвостик. Его было трудно с кем-то спутать.
Это был удар. Удар, оказавшийся побольнее тех, что я ни раз получал на ринге.
Закрыл сообщение и рухнул на кровать. Сна не
