я пойду. У меня много работы.
Разворачиваюсь, не дожидаясь ответной реакции, и стремительным шагом удалюсь по коридору в сторону своего кабинета.
Усилием воли заставляю себя не оборачиваться. Но по горящему затылку понимаю, что Борцов все ещё смотрит.
Залетев в кабинет, захлопываю за собой дверь и тяжело выдыхаю.
Стаскиваю с себя пальто и вешаю его на вешалку. Сажусь за рабочий стол и включаю компьютер, пытаясь настроиться на рабочий лад, но ничего не выходит.
Перед глазами до сих пор стоит образ девушки с длинными тёмными волосами. Надо быть полной дурой, чтобы не понимать, что у них с Борцовым что-то есть.
Какова вероятность, что и тогда, четыре года назад, у него были отношения в Москве? В таком случае, это его девушка могла ответить за Лёшу на то сообщение, а потом прислать деньги.
От мысли о том, что какая-то дрянь вот так хладнокровно решила судьбу моего ребёнка в груди у меня всё горит.
Горло сжимается от спазма и внутри застревает дурацкий ком, не дающий нормально продохнуть.
С силой сжимаю глаза и тяжело выдыхаю, выбивая из своей головы все посторонние мысли. Не нужно мне сейчас об этом думать. Ничего уже всё равно изменить нельзя...
В последующие несколько часов я погружаюсь в работу настолько активно, что даже не замечаю, как наступает обеденный перерыв. Спохватываюсь только когда слышу робкий стук, а потом дверь моего кабинета приоткрывается и на пороге я вижу Инну.
– Снежан, ты на перерыв не собираешься? Я думала, может, сходим в кафе? Здесь рядом есть недорогое. Там вкусные бизнес-ланчи... И меня сегодня в кои-то веки не мучает токсикоз...
Смотрю на похудевшую бледную подругу и вспоминаю себя, когда я была на том же сроке. У меня, к счастью, не было такой сильной тошноты, как у Инны, но беременность Асей всё равно нельзя было назвать лёгкой.
И, также, как в случае с Инной, рядом не было никого, кто мог бы меня поддержать.
Хотя нет, у Инны всё же есть я, а это уже кое-что.
– Да, пойдём, конечно.
Выключаю компьютер и, подхватив сумку с пальто выхожу из кабинета вслед за девушкой.
Мы устраиваемся за столик возле окна с видом на шумный Невский проспект. Честно говоря, аппетита у меня особого нет. Но я рада возможности хотя бы ненадолго выбраться из офиса, где буквально каждая стена и каждый угол пропитаны энергетикой мужчины, перевернувшего всю мою жизнь с ног на голову.
– Ты почему ничего не ешь? – вопросительно смотрю на Инну, которая за всё это время так и не притронулась к еде. – Снова тошнота?
– Нет... не то чтобы..., – девушка нервно крутит в руках вилку и закусывает губу, бросив на меня взгляд исподлобья. – Снежан, я хотела поговорить с тобой...
– О чём?
– Ну... во-первых, я хотела извиниться за то, что вчера оставила Асю в кабинете с Борцовым. Поверь, если бы я знала, что вас связывает, я бы никогда...
– Инн, прекрати, – перебиваю девушку, – Ты ни в чём не виновата. И знать ты этого не могла... В общем, я не сержусь... Правда...
Тяжело выдохнув, отвожу взгляд, сквозь стекло разглядывая оживлённую улицу.
– Хорошо, – слышу облегчение в голосе подруги. – Снежан... ты не подумай только ради бога, что я лезу не в своё дело, но... я хотела спросить... ты... когда ты устраивалась к нам на работу, ты знала, что владелец фирмы Борцов?
– Нет, Инн, я не знала, – поворачиваюсь на девушку. По её неуверенному взгляду, направленному на меня, понимаю, что ей хочется знать больше, но она, очевидно, сомневается, насколько уместным будет задавать мне вопросы. – Мы с Лёшей были... в отношениях четыре года назад. Если это, конечно, можно так назвать...
По сути, смысла хранить эту информацию в секрете у меня нет. Особенно теперь, когда сам “виновник” обо всём знает. Поэтому я рассказываю Инне всё. Начиная от того, при каких обстоятельствах мы с Борцовым познакомились и заканчивая тем злосчастным сообщением и деньгами на аборт.
– Он утверждает, что не знал о ребёнке, – выдавливаю, отпивая глоток горячего чая. – Говорит, что не видел никакого сообщения, и денег мне не отправлял.
Вдруг неожиданно становится очень холодно. Я обхватываю чашку с чаем двумя руками, ощущая, как тепло проходит через мои ладони, но внутри меня продолжает лихорадить.
– И... что вы в итоге решили? Борцов он... требует права на ребёнка? Хочет забрать у тебя Асю или...
– Никто моего ребёнка у меня не заберёт, – перебиваю. – Но, Борцов, к счастью и не пытается. Он сказал, что хочет видеться с дочерью. Хочет участвовать в её жизни. Быть рядом.
– И ты согласилась? – возможно мне кажется, но я замечаю волнение в голосе подруги.
– Да, Инн, я согласилась. Какими бы ни были наши с Лёшей отношения, они не должны отражаться на Асе. Она заслуживает, чтобы у неё были оба родителя. Любой ребёнок этого заслуживает...
И только сказав это вслух, я наконец понимаю, что несмотря на всю неоднозначность происходящего, сейчас я испытываю облегчение.
Алексей
– Проходи. Садись, – пропускаю Карину в кабинет и закрываю за нами дверь.
После разговора со Снежаной в ресторане, после всего того, что она рассказала мне про дочь, заниматься работой и разбираться с Кариной нет никакого настроения и желания. Вместо этого хочется все бросить к чертям, поехать обратно в сад, забрать Асю и провести с ней день в каком-нибудь аквапарке, зоопарке, луна-парке, да где она только захочет. А потом еще день, неделю, месяц, целую жизнь… Кажется, и этого будет мало.
Как много я пропустил, аж тошно на душе. Нутро рвет от осознания этого. И даже несмотря на то, что я прекрасно понимаю – прямой вины на мне за эти упущенные годы не лежит, я все равно ощущаю себя виноватым. И перед ней, и перед Снежаной, которая будто вся обросла колючими иглами и совсем не хочет подпускать меня ближе, хотя ради дочки делает это, стиснув зубы. Я это прекрасно вижу. Не слепой.
Просто звездец. Вся эта ситуация. И как все будет дальше – пазл в голове пока не складывается.
Карина усаживается в кресло напротив стола и переводит на меня вопросительный взгляд.
Ещё и с ней разбираться…
– Лёш, ты в последнее время какой-то странный. На звонки
