Во всяком случае, пока.
Однако в глубине души я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь вытеснить Лиззи из этого особого места в груди Тристана. Я вполне могу проиграть пари из-за неё. Я резко выдыхаю, и Зак наклоняется, чтобы взять мою руку и сжать её.
— Вы помолвлены? — шепчет Лиззи через секунду, глядя на Тристана обиженными глазами маленькой лани. Мне кажется, я сейчас заплачу из-за неё. Чёрт возьми. Чёрт, чёрт, чёрт. Что ж, я рада, что уже вычеркнула её имя из списка. Это уже слишком. — Ты… мог бы сказать мне об этом…
— Публично? На вечеринке? Как ты рассказала мне? — рявкает Тристан, его ноздри раздуваются. Он пытается сохранить самообладание, но терпит неудачу. Харпер сейчас выглядит радостной. Я хочу избить её за них обоих. — С чего бы мне это делать? Кто мы друг для друга? Очевидно, что не друзья.
Глаза Лиззи затуманиваются слезами, и я морщусь, сжимая руку Зака в ответ для утешения.
— Ты прав, — шепчет она, — мы не друзья. Но всё хорошо: я пришла сюда не ради тебя. — Она наклоняется, чтобы взять меня за руку, замечает, что Зак сжимает её, и поднимает брови. Я быстро стряхиваю его с себя и хватаю её, вытаскивая из толпы и поднимая по лестнице.
Я думаю, этого достаточно для мести нам обеим.
На этот раз, однако, вкус у неё не такой сладкий.
Лиззи засыпает на моей кровати, поэтому я ложусь на её, а Миранда остаётся с Джесси. Мне интересно, спят ли они, эм, вместе, но я слишком нервничаю, чтобы спросить, поэтому ничего не говорю. Следующее утро мы проводим, сидя в домике и поедая блюда из буфета, потягивая горячее какао и разговаривая о лете.
У большинства Голубокровных есть дома в Хэмптоне, и они проводят там большую часть своего лета. Лиззи и её друзья исключили их из большинства важных светских мероприятий и отказали им в посещении любых своих вечеринок. Даже когда она описывает свои мрачные поступки, она пытается быть милой по этому поводу.
— Я имею в виду, мы никому не причинили вреда… — добавляет она, но я уже улыбаюсь, представляя лица Крида, Зейда и Тристана, когда они появляются на месте предполагаемой вечеринки со своей свитой и не находят ничего и никого. Удивительно.
В дверь входит Тристан, весь в снегу и потный. Когда он видит Лиззи и меня в сторожке, он хмурится, взлетает по лестнице и хлопает дверью. В то время как дискомфорт Лиззи не приносит мне никакой радости, мне очень нравится видеть, как Тристан закатывает истерики, словно ребёнок.
Хотя в воскресенье, когда появляется его отец, становится немного странно.
Я узнала, что это место принадлежит мистеру Вандербильту. Фантастика.
Теперь, когда он видит Лиззи, меня, Эндрю, Миранду и Зака, обедающих в ресторане на следующий день, на его лице появляется такое выражение, которое пугает меня до чёртиков. Уильям Вандербильт мог бы устроить моё убийство, а потом всё это скрыть. Вот насколько он чертовски богат. И совершенно очевидно, что я ему не нравлюсь. Почти уверена, что Лиззи ему тоже не нравится, судя по тому, как его взгляд скользит по нашей группе, отметая всех, кроме нас двоих.
На ужин в этот вечер установлены уличные обогреватели, а блюда подаются во внутреннем дворике. Окружённый снегом и сверкающий мерцающими белыми огнями, он волшебен. Я не случайно надеваю мерцающее чёрное платье, которое Тристан прислал мне на выпускной бал в прошлом году. И… украшения, которые я так тщательно подбираю.
Поправляя часы на правом запястье, я уверенно выхожу на улицу и прохожу прямо мимо столика Уильяма. Его взгляд сразу же падает на красно-чёрные Ролексы, который он подарил Тристану. Если бы я могла описать выражение его лица только одним словом, это было бы уничтожение. Я взорвала его мозг.
Мгновение спустя Тристан замечает меня, и на его лице появляется тень страха, когда он переводит взгляд с меня на своего отца. Либо Уильям подумает, что часы мне подарил Тристан, либо ему придётся признаться в том, что он выбросил их в мусорное ведро.
Он хватает меня за запястье, когда я прохожу мимо, и жар пробегает по моей руке и огнём пронзает грудь. Я без страха смотрю в его серые глаза.
— Во что, чёрт возьми, ты играешь? — спрашивает он, переводя взгляд с ожерелья на часы, а затем обратно на моё лицо. — Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы вы поняли, что то, что вы сделали со мной, было неправильно. Я хочу, чтобы вы в целом лучше относились к людям. Я хочу, чтобы вы знали, что ваши деньги не означают, что вам может сойти с рук убийство. — Я сбрасываю его хватку и протискиваюсь мимо него, направляясь к столику Лиззи. Она наблюдает за тем, как я сажусь, слегка нахмурив брови.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, и она кивает, крутя на пальце обручальное кольцо.
Эндрю тоже наблюдает за ней, и в выражении его лица сквозит мрачная меланхолия, которую я хотела бы стереть. Он вообще не хочет быть помолвленным, не говоря уже о девушке. Меня тошнит от тоски по нему.
— Я в порядке, — отвечает Лиззи с долгим выдохом. Мы обе наблюдаем, как Уильям подзывает своего сына к себе. Произносятся резкие, тихие слова, прежде чем мистер Вандербильт протягивает руку и хватает Тристана за запястье с такой силой, что его сын съёживается. Моё сердце бешено колотится, и я почти встаю. Лиззи накрывает мою руку своей. — Если ты пойдёшь туда, то сделаешь только хуже. — Её голос срывается почти на шёпот, когда Уильям тащит своего сына в сторожку.
Я ничего не могу с собой поделать.
Я заставляю себя подняться со стула и пробираюсь сквозь толпу к двери, проскальзываю внутрь и мельком вижу двух мужчин, направляющихся в сторону VIP-комнаты на противоположной от бара стороне ложи.
Не уверена, что именно я делаю, но всё равно подкрадываюсь. Дверь закрыта, но я слышу голоса, доносящиеся изнутри.
— …простолюдинка, носящая твои часы.
Тристан хранит гробовое молчание.
— А Лиззи Уолтон? Я запретил тебе видеться с ней. Неужели ты думаешь, что эти твои тайные свидания приведут к чему-то, кроме внебрачного ублюдка-наследника и малолетней шлюхи, от которой мне придётся откупиться? Что, чёрт возьми, с тобой не так?
— Ты имеешь в виду такого ублюдка, как я? Неужели я такое чёртово разочарование? — мой рот приоткрывается от язвительности в голосе Тристана. Раздаётся резкий треск плоти о плоть, и я съёживаюсь, берясь за дверную ручку. Она заперта.
Повисает долгое молчание, как будто, возможно, они ждут, не попытается ли тот, кто стоит по мою сторону двери, сделать это снова. Наконец, Тристан заговаривает, его слова смягчаются.
— Этого больше не повторится, — говорит Тристан низким и хриплым голосом. — Марни, должно быть… подумала, что это нормально — носить мои часы после того, как мы переспали. — Переспали?! Гадость. Но я думаю, что это такая же правдоподобная ложь, как и всё остальное.
— Ты помолвлен, сынок, с Дюпон. Нужно ли мне напоминать тебе, насколько это важно? Компания разоряется. Без их денег мы потеряем всё. Если ты хочешь жить в трейлере по соседству со своей шлюхой, тогда, во что бы то ни стало, продолжай бросать мне вызов. — Уильям делает паузу и вздыхает. — И чтобы я больше не видел тебя рядом с Лиззи Уолтон. На этот раз я делаю тебе предупреждение. Тебе не понравится то, что я сделаю в следующий раз.
Я ухожу, прежде чем они вдвоём вернутся.
На этот раз я не радуюсь крови на губах Тристана.
Когда я возвращаюсь в комнату той ночью, я вычёркиваю его имя из своего списка, и меня от этого чертовски тошнит. Я никогда больше не буду использовать Уильяма Вандербильта против его сына. Никогда.
Но в моём телефоне есть запись с его голосом.
Испытай меня, придурок. Попробуй и посмотри, что получится.
Остальная часть зимних каникул проходит без происшествий. Папа больше не приглашает Дженнифер в гости, хотя несколько раз заговаривает о ней. Зак заезжает на Рождество с подарками для меня и папы. Чарли получает пару новых ботинок, пиджак от Кархарт и новый блестящий галстук. Что касается меня, то я кладу ключи в конверт и бросаю взгляд на Зака. На другой стороне есть адрес хранилища.
