— Садись оба в машину! — командует он нам. Килен молча слушается его и вместе со мной скрывается внутри салона иномарки. Мне хочется сжаться до размером молекулы, чтобы спрятаться от всего этого.
— Куда ты? — кричит отец Роме, когда видит, как он открывает дверь машины с водительской стороны. — Ты уезжаешь с ней?! Ты не будешь с ней! В тот раз у меня это получилось! Я сделаю все, чтобы и в этот раз все закончилось для меня удачно!
— Я никогда не дам ее в обиду и ни за что не оставлю ее! Ни за что!!! Можешь делать что угодно. Я тоже буду делать то, что считаю нужным и если, ты встретишься на моем пути… поверь, я не сверну с него! — с особенной четкостью произносит он последнюю фразу прежде, чем захлопнуть дверь за собой.
Мы очень быстро спешим убраться из этого дома. Через пару минут мы можем уже свернуть с той ненавистной улицы в темный переулок, чтобы скрыться из виду.
— Куда мы едем? — задаю я вопрос. Рома игнорирует его. Его интересует Килен:
— Где живет твой отец? Сейчас там безопаснее всего… для нее и тебя тоже.
Килен кивает и называет адрес, который нужен Роме. Машина резко выворачивает влево, едва успевая вписаться в нужный нам поворот.
— Да, я знаю, где это. Будем там через пятнадцать минут. — Рома бьет по газам. Я непроизвольно хватаюсь за край сидения, когда меня отбрасывает назад.
— Не гони, — прошу я его лишь об одном.
— Извини. — сбавляет скорость Рома, неотрывно следя за дорогой. — Просто, я хочу знать, что ты в безопасности. Меня прорывает. Мне трудно больше сдерживать свой страх и отчаянье, которые так и рвутся наружу. Я плачу, едва успевая смахивать поток непрекращающихся слез.
Все начинается сначала и если я хочу в это раз дойти до конца и покончить со всем этим, мне нужно выдержать, а не сдаваться. Как бы больно, страшно мне не было. И теперь, мой страх только стал сильнее, чем тогда. Мне есть кого терять и, одновременно, есть за кого бороться: Килен и Рома.
— Как ты? — касается ласково моей щеки своей рукой брат.
— Мне плохо, — захлебываюсь я в своих рыданиях. Он, своим прикосновением, словно прорывает плотину, что сдерживала поток моих слез из последних сил. — Мне очень плохо, братик! — бросаюсь я в его объятия, в которых меня ждет лишь тепло и защита от всех невзгод.
— Не бойся, я с тобой! Я всегда буду с тобой, глупая. Не плачь и не бойся, мы справимся вместе со всем этим! Мы всегда справлялись, когда были вместе. Верно же?! — подбадривает он меня и я с силой прижимаюсь к нему, боясь потерять его, как будто он мираж и это все неправда. Я боюсь вновь остаться одна, как тогда, когда мне некому было помочь. — Не плачь, не надо! — убаюкивает меня брат.
— Я не дам тебя в обиду.
Эти слова произносит Рома, не поворачиваясь.
— Почему ты все еще со мной? Почему? — мои глаза видят его плохо — мешает размазавшаяся тушь от слез, которая попала в глаза и больно щиплет.
— Не понимаешь? — останавливается Рома на обочине. — Ты так и не поняла? — поворачивается он ко мне. — Твоя сестра так ничего и не поняла. Кхм, жаль! — обращается он к Килену и вновь заводит мотор машины. Мы снова в пути.
— Это бесполезный разговор.
— Ты так считаешь, а не я. Я тебе это докажу, — убеждает меня в обратном Рома. Я не хочу ничего слушать. Невозможно, отказаться от семьи и последовать за своим сердцем. Семья — это наше сердце. Рома не сможет никогда отказаться от отца, пусть тот и причастен к моим бедам. Я это прекрасно осознаю.
Когда мы приезжаем в дом к отцу Килена, то Кирилл Михайлович уже встречает нас у порога.
Как только он видит нашу машину, то сразу же кидается к ней. Первым он вытаскивает, буквально, за шкирку Килена:
— Что с вами произошло там? Вы понимаете какого врага себе нажили?! — орет он во все горло. — Я только обрел свою семью и не хочу терять ее из-за ваших мелких пакостей. Поплавский не тот человек, с кем вам надо было связываться! Валерия! — обращается он конкретно ко мне. Я едва стою на своих ватных ногах и чтобы не упасть нахожу опору в виде машины:
— Да?
— Ты говорила, что твоя вендетта — это всего лишь зализывание своих ран, но ты разворошила осиное гнездо, девочка! Ты хоть это осознаешь?!
— Я должна была понять, что тогда произошло…
— Поняла?!
— Нет, но я…
— Простите, Кирилл Михайлович, — выходит из машины Рома и обходит ее, оказываясь напротив отца Килена. Тот забывает временно о нас с Киленом. — тот, о ком вы говорите — мой отец и он ничего не сделает ни Лере, ни Килену.
— Ты это можешь гарантировать, сосунок?! — не справляется с собой и своими эмоциями Кирилл Михайлович.
— Я понимаю, что вы сейчас злы, но…
— Ничего ты не понимаешь! И вы тоже! — показывает он на нас с Киленом пальцем. — Все. В. Дом. Немедленно!!! И чтобы сидели там тихо и не смели оригинальничать без моего ведома. Я попробую все уладить. — часто дышит отец Килена.
— Это тебе вряд ли удастся, — с сомнением в голосе произносит Килен. На это он сразу же получает взгляд отца и съеживаясь, замолкает.
— Идемте, — подходит к нам Рома. И тут на меня накатывает тьма, кидая меня в тишину и мрак. Я падаю в обморок.
* * *
Просыпаться, выныривать из своих кошмаров нереально сложно, но мне это удается. С трудом, но это так.
Я с сомнением оглядываю комнату, где нахожусь. Это гостиная дома отца Килена. Видимо, меня принесли сюда, пока я была в отключке. Вид за окном — темнота позднего вечера.
Стараюсь подняться, откидывая со своих ног плед, которым меня кто-то заботливо накрыл. Немного пошатывает, но терпимо. Рядом с диваном стоят пара мягких домашних тапок. Я улыбаюсь этому. Так по-домашнему, уютно и спокойно.
Огромные двустворчатые двери в огромном арочном проеме закрыты и за ними я слышу голоса Килена и Ромы. В прихожей, где они разговаривают горит свет и их тени очень хорошо видны мне. У меня создается ощущение театра, где разыгрывается очередная драма. Голоса парней напряжены и судя по тону, они спорят друг с дружкой. Тихой поступью я скольжу к двери в полной тишине и мраке комнаты, где единственный свет — это отблески уличных фонарей, которые пропускает окно.
Едва я успеваю приблизиться к двери, то до моих ушей доносятся обрывки уже, по всей видимости, давно начатого спора.
— Если ты остался здесь и я этому не препятствовал, то не значит, что я не буду возражать, чтобы ты был рядом с ней! Ты не войдешь к ней! Я все сказал! — с плохо скрываемым раздражением сообщает Роме, Килен. Его тень встает стеной перед дверью так резко, что я невольно отскакиваю в сторону и зажимаю рот ладонью, чтобы не пискнуть от испуга.
