Кейт достала снимки из пластиковой папки и принялась показывать их Питеру, комментируя то, что он видел. Питер стоял возле нее, разглядывая фотографии, запечатлевшие превращение Джоя из худенького карапуза с затравленным взглядом в круглолицего восьмилетнего мальчика. На последнем снимке его улыбка была настолько ангельской, что впору записывать его в церковный хор.
– Почему он такой грязный на первых фотографиях? – поинтересовался Питер. – Неужели родители совсем не заботились о нем?
– Нет, все было не так, как ты думаешь. Просто мальчик буквально впадал в истерику, когда кто-то пытался усадить его в ванну или поставить под душ, и родители постепенно отступились, не в силах выносить его слезы. А таким худеньким он был из-за того, что мог есть одни лишь пирожки и пить только один сорт яблочного сока. Как-то раз случилось, что в городе закончился этот сок, так он вообще перестал пить. Он просуществовал на пирожках и соке три месяца, пока мы в конце концов не взяли его к себе на лечение.
Они склонились над снимками, а когда Кейт распрямилась, собираясь убрать папку, то очутилась в объятиях Питера.
Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но она уперлась в его грудь руками.
– Пожалуйста, Питер, не нужно этого делать! – умоляюще произнесла она.
– Кейт… – начал он и замолк, не зная, что сказать. – Прости, я сам не ведаю, что творю.
Они и не заметили, как открылась дверь номера.
– Очень мило! – с сарказмом воскликнул Блейк. – Извините, что помешал.
Кейт вырвалась из рук Питера, и снимки разлетелись по полу. Питер медленно повернулся и открыто встретил гневный взгляд Блейка.
– Я провел приятные минуты в компании Кейт, – спокойно произнес он. – Но думаю, что мы можем продолжить наш разговор в другой день.
– Не сомневаюсь, что вы можете это сделать!
Питер оставил без внимание слова, которые пробормотал Блейк, нагнулся и начал неторопливо подбирать рассыпавшиеся фото.
– Вот, Кейт. Спасибо за замечательный день.
Он сунул фотографии ей в руку, и она машинально их взяла.
– Спасибо за интересную поездку, – сказала она на прощание и, не отрываясь, смотрела в спину Питера, пока он пересекал гостиную. Благодаря этому она могладе встречаться взглядом с Блейком.
От стука захлопывающейся двери она вздрогнула и одна фотография снова выпала из ее рук. Кейт поспешно нагнулась, а выпрямившись, обнаружила, что Блейк по-прежнему смотрит на нее, скривив губы в холодной усмешке. Кейт резко спросила:
– Почему ты так на меня смотришь?
– Я твой муж, – ответил он, – и имею право смотреть так, как мне хочется. Я приобрел это право в тот день, когда женился на тебе.
– В последний раз, когда мы были вместе, ты сказал, что мы не можем считать наш союз браком. Что это только деловая сделка.
– Я провел два дня вдали от тебя, и они помогли мне переменить мнение. Какого черта! Почему я должен оплачивать твои счета, а затем отступать в сторону и наблюдать, как другие мужчины наслаждаются твоим телом!
– Питер вовсе не наслаждался моим телом, – возразила она. – Он наслаждался моим обществом, а это разные вещи. По крайней мере, в отличие от тебя, Питер признает тот факт, что у меня есть разум и душа.
– Совершенно верно, когда я неожиданно вошел в номер, то увидел, как он восхищался именно твоим разумом. Чем ты тут занималась с Питером Дрейком во время моего отсутствия?
– Ничем, – ответила она. – Во всяком случае, не тем, что могло бы интересовать тебя. Он показывал мне местные достопримечательности.
– Не сомневаюсь! А что ты показывала в ответ? Свое белье?
Внезапно Кейт рассердилась, оскорбленная его словами и тоном, каким он говорил с нею.
– А если даже и так, что из того? Ты ведь сказал, что не хочешь меня. Так почему я должна обрекать себя на целомудрие, если не интересую тебя?
– Нет, – ответил Блейк и прерывисто вздохнул. – Я никогда не говорил, что не хочу тебя.
Несколькими энергичными шагами он пересек комнату и схватил ее за плечи.
– Да что там говорить, когда ты прекрасно знаешь, что я не могу находиться с тобой в одной комнате, потому что все время мне хочется обнять тебя, лечь с тобой в постель…
– Два дня назад ты говорил, что у тебя нет никакого желания меня любить, – напомнила Кейт.
Его темные глаза сверкнули, и он крепче сжал ее талию.
– Я и сейчас не хочу любить тебя, Кейт. То, что я испытываю к тебе в настоящий момент, не имеет ничего общего с любовью.
Она нахмурилась, уворачиваясь от его яростных поцелуев.
– Я не бездушная кукла, которую можно доставать каждый раз из шкафа, когда тебе захочется заниматься сексом. И я не вещь, про которую можно забыть, когда она надоест. Я живая женщина, нравится тебе это или нет.
В ответ Блейк зло рассмеялся.
– Думаешь, я не заметил этого? – хриплым голосом спросил он. – Думаешь, нормальный мужчина способен находиться вместе с тобой в одной спальне, ночь за ночью, как я, и не сходить с ума от желания обладать тобой?
– Все это еще не дает тебе право обращаться со мной… – Но Кейт не договорила, потому что он запрокинул ее голову и погрузил пальцы в длинные шелковистые волосы.
Она попыталась сопротивляться, однако его губы впились в ее рот со смесью жадности и злости. Не обращая внимания на ее старания высвободиться, Блейк прижимал ее к себе все крепче, и она ощутила силу его мышц и горькую глубину его гнева.
– Не надо, Блейк! – взмолилась она. – Ты ничего не понял. Питер мне только друг. И у тебя нет ни малейших причин для злости.
– Если бы все дело было в Питере! – с горечью произнес Блейк.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, не будучи уверена, что правильно расслышала его слова.
Однако вместо ответа Блейк снова впился в ее губы жгучим поцелуем. Кейт вырывалась из его рук, отчаянно отбиваясь от его цепких сильных пальцев и еще более отчаянно сопротивляясь крошечному пламени страсти, уже разгоравшемуся в ней.
Он почувствовал эту искорку желания, несмотря на все ее старания его скрыть. Прикосновения Блейка утратили агрессивность, а в поцелуях появился намек на нежность. Ее тело сразу же оттаяло, и вот она уже сделалась податливой в его руках.
– Нет, Блейк… – прошептала она, когда его пальцы принялись ласкать ее грудь, но больше не пыталась вырваться, не в силах сопротивляться растущему в ней желанию.
Кейт попробовала бороться с зовом плоти и сказать ему, чтобы он уходил и больше не возвращался, но его ласки переполняли ее желанием, заглушающим голос рассудка. Его прикосновения сулили ей райское блаженство, если она уступит. Его губы ласкали ее кожу, уговаривая сдаться, и вскоре все ее тело уже дрожало от желания. Его поцелуи делались все настойчивей, все чувственней, заволакивая туманом сознание. Теперь она ощущала жар собственного желания и находила ответный отклик в его теле.
