Примерно через четверть часа езды под колесами захрустел гравий, и Маршалл припарковал машину на крохотной стоянке у маленькой деревенской гостиницы. В машине они оба молчали:
Маршалл, едва они остались одни, как-то отдалился и помрачнел, она тоже была не в силах вымолвить ни слова.
— Где ты хочешь поужинать, внизу или в нашем номере?
Стоило им, пригнувшись под низкой притолокой, переступить порог заполненного до отказа бара, как Келси вдруг поняла, что сегодня она просто не может больше видеть людей и слышать их голоса.
— В нашем номере, пожалуйста. Это ничего?
— Конечно. — Он легонько прижал ее к себе и жестом подозвал хозяйку гостиницы, которая в ту же минуту поспешила им навстречу.
— Ну, вот и вы, мистер Хендерсон, — весело сказала эта низенькая толстушка, и ее круглые, как пуговки, глаза приветливо засияли. — Ваш ужин готов, сэр. А это, должно быть, ваша красавица жена?
— Могли бы мы поужинать у себя в номере, если это вас не затруднит? — негромко спросил Маршалл, и хозяйка согласно кивнула.
— Конечно. Сюда, пожалуйста. — Они прошли вслед за хозяйкой в маленький холл, где чуть заметно пахло воском, а затем по узкой винтовой лестнице поднялись на второй этаж. Когда маленькая хозяйка открыла тяжелую старинную дверь и пригласила их войти, Келси с удивлением обнаружила, что оказалась в маленькой гостиной со старинным камином, в котором весело трещал огонь, а за проходом в виде арки виднелось нечто вроде спальни с альковом.
— Как уютно! — Келси обернулась к Маршаллу и невольно положила руку ему на рукав; глянув сверху вниз на ее раскрасневшееся лицо, он улыбнулся.
— Я знал, что тебе здесь понравится. Верхний этаж принадлежит миссис Джонс с мужем, но иногда они сдают его хорошим знакомым, а ведь мы с вами старые друзья, правда, миссис Джонс?
— А как же, сэр! — просияла маленькая хозяйка, которая, видимо, никогда не переставала улыбаться, и, несмотря на свою нервозность, Келси не могла не улыбнуться ей в ответ. Пока Маршалл ходил за оставшимися в машине чемоданами, Келси заглянула в спальню, открыла дверь ванной и окинула беглым взглядом ее розовый интерьер, затем ее взгляд приковала стоявшая на середине спальни и занимавшая большую ее часть огромная кровать с балдахином. Сквозь кружево нарядного покрывала виднелись накрахмаленные простыни, в комнате было тепло, в воздухе стоял нежный аромат, исходивший от букета живых цветов в огромной вазе, — все это придавало спальне праздничный вид, не соответствовавший ее душевному состоянию: она ощущала необычайную скованность.
Пройдет несколько часов, а может быть, и меньше — и она станет его женой в полном смысле этого слова. И тут Келси до конца осознала, какое его ждет разочарование. Джейд была права: она и понятия не имеет о тех интимных приемах, к которым привык столь искушенный мужчина, как ее Маршалл. Если бы он хотя бы ее любил! Когда любишь, закрываешь глаза на многое.
Услышав на лестнице тяжелые шаги Маршалла, Келси бегом вернулась в гостиную и присела перед камином, протянув руки к красным языкам пламени; она не знала, до чего прелестна в белоснежном платье, с рассыпавшимися по плечам золотисто-каштановыми локонами, освобожденными от пут, которые стягивали их весь день. Она слышала, как он, войдя в комнату, на минуту задержался у двери, но не оглянулась и продолжала не отрываясь смотреть на мерцающие красные уголья. Он направился с чемоданами в спальню, и в тот же момент появилась миссис Джонс с ужином.
Они поели за столиком, пододвинутым к огню, и, хотя на вид ужин был просто объеденье, Келси обнаружила, что с трудом может заставить себя проглотить несколько кусочков — еда застревала у нее в пересохшем горле, и она с благодарностью приняла из рук Маршалла большой бокал шампанского. Единственное, чего она желала и о чем мечтала, — это чтобы эти несколько часов поскорее прошли. Разве ей под силу тягаться с Лорой и остальными? Это глупость, безумие, она, должно быть, сошла с ума, когда думала, что он сможет довольствоваться только ею одной.
— Успокойся, Келси. — Она оторвалась от созерцания пузырьков в своем бокале и увидела, что его карие глаза внимательно изучают ее побледневшее лицо. — Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. Хватит с меня того, что ты сейчас здесь, со мной.
— Что? — Она вытаращила на него глаза, а он взял ее за руку, подвел к маленькому диванчику сбоку от камина и усадил рядом с собой.
— Я не был уверен, что ты сможешь дойти до конца, — просто ответил он, лаская ее взглядом. — Последние дни ты была вся как на иголках. Мне казалось, ты вот-вот дашь задний ход.
— Я бы тебя так не подвела! — вознегодовала Келси, глядя ему в лицо, и уголки его твердо очерченного рта тронула усмешка.
— Нет, конечно. Мне следовало это понимать, правда? Ты совершенно права. — Он посмотрел в ее овальное личико, поднятое навстречу его взгляду, и медленно пропустил прядь ее шелковистых волос сквозь пальцы. — Просто я так хотел, чтобы ты была моей, что был уверен — что-нибудь да сорвется. Понимаешь?
— Да. — Она ответила со всем спокойствием, на которое была способна, если учитывать ее бешено колотившееся сердце.
— Сомневаюсь. — Пиджак он снял, еще когда они сели за стол, а теперь развязал галстук, расстегнул несколько пуговиц рубашки и умиротворенно вытянул длинные ноги. Он казался воплощением ленивой расслабленности, а она вся сжалась, как пружина, и сидела в напряженной позе, положив крепко сжатые кулачки на колени. — Почему ты за меня вышла, Келси? — спросил Маршалл, искоса взглянув на нее, и положил руку на спинку дивана за ее спиной. От неожиданности Келси вздрогнула.
— Кажется, я тебе говорила, — поспешила солгать она.
— Нет, не говорила, — задумчиво протянул он, нежно очерчивая пальцем контур ее лица. — Я тебе хотя бы нравлюсь? — (Она молча взглянула на него, подумав про себя, что, наверное, трудно представить себе более странный разговор между молодоженами в брачную ночь, и медленно кивнула.) — Но я тебя пугаю. — Это был уже не вопрос, а утверждение, и она судорожно проглотила слюну, подыскивая слова, чтобы ответить отрицательно и при этом не выдать правды.
— Ты меня не пугаешь, Маршалл.
— Да нет же, пугаю. — В его голосе сквозило замешательство. — Неужели, Келси, после всего, что между нами было, ты мне все еще не доверяешь?
— Почему же, доверяю, — слабо возразила она, задаваясь вопросом, когда же все это кончится. — Просто дело в том…
— В чем?
— Не знаю, захочешь ли ты меня после того, как…
— Как что? — Он явно не улавливал ход ее мысли.
— После того, как мы будем вместе. — Ну вот, она и сказала. — Я не знаю, чего ты от меня ждешь, то есть я хочу сказать, я еще не… — Она стала запинаться не только от нервозности, но и от того, что на его смуглом, красивом лице появилось недоверчивое выражение.
