– Его честность, пожалуй. Мой муж – патологический лжец. Он лжет мне прямо в лицо, и настолько легко, что, я думаю, он сам вряд ли сознает, какую низость совершает. Но Уильям никогда не лгал. Он был прям и откровенен. Если он говорил, что мы не сможем встретиться, потому что ему необходимо уехать по делу, я знала, что это правда.
– Но как? – спросила Аманда. – Как вы могли это знать?
– Потому что он действительно был настолько прямолинеен, что говорил мне и такие вещи, слышать которые было не очень-то приятно. Так, однажды, в самом начале нашего романа, он сказал, что свидание не состоится, потому что он встретил другую женщину и этот вечер хочет провести с ней. В другой раз он, нисколько не смущаясь, заявил, что хочет устроить небольшой перерыв и нам следует на время расстаться. – Этан удивленно поднял брови:
– Это не похоже на большую любовь.
– Но зато честно! И к тому же Уильям мог быть таким искрометным и таким забавным, он умел внимательно слушать и мог починить в доме все, что угодно, в отличие от моего мужа, который даже лампочку не может заменить.
«Мог починить в доме все, что угодно»... Перед Этаном возникло лицо Ника Марроу. Интересно, как дела у этого худенького мальчишки? Изменил ли его отец свое мнение по поводу старой вафельницы?
Томми завозился в своей коляске, и даже кусочек кукурузной лепешки, который дала ему Аманда, не заинтересовал малыша. Ему здесь надоело, он хочет домой, подумал Этан, и, судя по выражению лица его мамы, ей хочется того же.
– Лара, спасибо большое, что согласились встретиться с нами. Нам пора, – сказал он.
Аманда была всецело погружена в свои мысли. Она вздрогнула и повернулась к Ларе:
– Да, спасибо, Лара. Мне кажется, что я сегодня узнала очень многое, пусть даже это было не совсем то, что мне хотелось бы узнать.
Несколько минут спустя Лара уже покинула их, а Этан и Аманда стояли у входа в «Старбакс», пытаясь привести в порядок свои мысли.
Этан залпом допил кофе, который захватил с собой из кафе.
– Ну что ж, я думаю, мы можем вычеркнуть ее из нашего списка.
Аманда задумчиво накручивала на палец прядь волос.
– Все это так странно... Я все еще жду, что кто-нибудь начнет рассказывать, каким замечательным человеком был мой отец, и испытываю огромное разочарование, когда слышу что-то негативное. Но я и так уже знаю, что он не был идеальным человеком. Он завел троих детей, а потом сделал вид, что нас не существует.
– Аманда, твоя двойственность вполне объяснима. Предполагается, что отец должен быть для тебя героем. В тебе изначально заложена любовь к нему. И предполагается, что по самому факту рождения ты имеешь право на любовь своего отца. Родственные отношения могут быть иногда очень запутанными.
Она подняла на него глаза, и Этан понял, что на сей раз, он нашел нужные слова.
Они отошли от ресторанчика всего на несколько шагов, как вдруг Аманда вспомнила, что пригласила к ужину Пола Суинвуда – отца ее малыша. Нужно было зайти в супермаркет.
И хотя меньше всего Этану хотелось идти в супермаркет, он не мог оставить Аманду одну. Особенно теперь, когда до сих пор было не ясно, кто же пытался ее убить. Этан предпочел бы провести это время как-нибудь по-другому, но Аманда поклялась, что поход в магазин займет не более получаса.
Полчаса! В супермаркете! Максимальное время, которое он когда-либо проводил в бакалейном магазине, – это десять минут. Помнится, за этот срок он успел нагрузить запасами полную тележку, чтобы продержаться во время бурана, предупреждение о котором передали в Мэне.
Но Этан прекрасно понимал, что Аманде требуется разрядка, какое-то относительно бездумное занятие, и пять минут спустя они уже были в большом продовольственном магазине. Подхватив магазинную тележку, Аманда просительно взглянула на Этана, и он, мысленно вздохнув, покорно покатил Томми. Везти коляску оказалось не так уж и страшно. Ребенок сидел спокойно и с любопытством глазел по сторонам. Не было необходимости брать малыша на руки, вытирать ему нос и слушать его воркование.
И не нужно было представлять, как бы смеялся его ребенок, или стал бы он точно так же тянуться к полкам с бананами...
«Если это будет мальчик, – сказала Кэтрин, – назовем его Этан Блэк-младший. А если девочка – Оливия, в честь твоей мамы».
Он был так переполнен этой вдруг нахлынувшей на него печалью, чувством бесконечно огромной утраты, что всерьез испугался, что может потерять контроль над собой прямо здесь, в проходе между рядами товаров. Каждый день в течение многих месяцев после гибели Кэтрин он испытывал именно такое чувство. Каждую минуту каждого дня перед ним зияла черная как смоль пустота, которая словно зыбучий песок затягивала его все глубже и глубже в пучину безысходности. Вины. Гнева. Печали. Боли, какой он никогда раньше не знал. Физическая боль, которую Этан испытывал раньше, казалась сейчас сущим пустяком.
Проходившие мимо женщины, толкавшие свои тележки или несшие хромированные корзинки, улыбались, глядя на них с Томми. За всю его жизнь ему не улыбались столько, сколько за эти несколько минут, проведенных в продуктовом магазине.
«Вот как бы все это было, – подумал он. – Вот что ты чувствуешь, когда у тебя есть семья, самая обычная семья, с которой ты делишь повседневные заботы и, как все прочие, ходишь в магазин за покупками».
Но Этан не был бы таким, как все, и прекрасно это понимал. Сам бы он и пяти секунд не провел в супермаркете и не стал бы катить коляску по улице, или по парку, или где там еще обычно гуляют с детьми. Он, как обычно, сидел бы в своем кабинете или в офисе.
– Ну, вот и все, – радостно произнесла Аманда. – Видишь, мы уложились в двадцать минут. Значит, у меня есть еще десять минут, чтобы зайти в булочную на Коламбус-авеню и купить пирог. У меня не остается времени самой испечь что-нибудь.
Этан смог лишь молча кивнуть в ответ.
Полчаса назад Аманда полностью и, по-видимому, с удовольствием погрузилась в приготовление обеда, и запах из кухни доносился восхитительный. Этан понятия не имел, что она готовит, но его нос подсказывал ему, что, по всей вероятности, это будет какое-то необыкновенно изысканное блюдо, центром которого будет цыпленок. Он заглянул на кухню и увидел Аманду, которая, наклонившись над большой миской, старательно помешивала какую-то аппетитную смесь, при этом, беспрестанно заглядывая в книжку рецептов, и пыталась сдуть упавшую на глаза прядь непослушных волос.
Она явно слишком усердствовала ради обеда с мужчиной, который бросил не только ее, но и своего сына. Понаблюдав за ней некоторое время, Этан двинулся, было в комнату, но тут его пронзило странное ощущение: он понял, что ему приятно видеть Аманду на кухне, приятно смотреть, как она готовит. Этан не был сторонником абсолютного патриархата, ему просто приятно было видеть, как она с удовольствием занимается делом, не имеющим никакого отношения к выяснению личности злоумышленника.
