– Твоя мама тебе не позволяла, – ответила Румер.
– Но почему?
– Потому что… – его тетя запнулась, не зная, как же ему объяснить. По ее лицу Майкл видел, что она пыталась отыскать ответ. Тогда он был всего лишь ребенком, и наверняка существовали такие вещи, о которых она не могла – или не хотела – говорить ему.
– Пожалуйста, скажи мне, – попросил он.
– Я не могу, Майкл, – грустно ответила она. – Она моя сестра и твоя мать…
Майкл ждал, но она будто специально избегала его взгляда. От волнения у него участилось дыхание. Он знал: давным-давно между его тетей и его отцом словно кошка пробежала. Никто никогда об этом не говорил, но Майкл чувствовал нутром, что это имело отношение к той причине, по которой ему не разрешали навещать свою тетю на Мысе Хаббарда и даже упоминать ее имя – как будто одно упоминание о Румер Ларкин могло причинить им всем ужасные несчастья.
В то же мгновение открылась входная дверь дома, и оттуда вышел мужчина – Эдвард, тот фермер, с которым его тетя была на свадьбе. Стройный, подтянутый, с осанкой, как у какого-нибудь герцога, и белесыми волосами, ниспадавшими на ворот пижонской рубашки. Его высокие коричневые сапоги для верховой езды сияли, словно лакированное дерево. Ему навстречу из хлева вышел работник фермы. Заметив Румер с Майклом, Эдвард помахал им рукой.
– Хелло! – крикнул он. – Румер, мы с Альбертом пойдем оценим ущерб от потопа на сеновале – найди меня потом, хорошо?
Тетя Румер не ответила. Она просто стояла как вкопанная. Эдвард замялся, надеясь услышать ее ответ.
– О'кей! – крикнул Майкл, тем самым избавив свою тетю от мучений. Эдвард еще раз помахал им и пошел в хлев.
– Что такое, тетя Румер? – спросил Майкл.
– Спасибо тебе за это, – не поднимая головы, она пыталась скрыть от племянника набежавшие слезы.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, – кивнула она, по-прежнему глядя куда-то в сторону.
Взобравшись на ограду, Майкл уселся на спину старого коня, обеими руками вцепился в его гриву, легонько пришпорил Блю и поскакал в поле. Соленый морской воздух щипал ему глаза.
«Куин бы здесь понравилось», – почему-то подумал Майкл. Он живо представил, как пронесся бы мимо, подхватил девчонку одной рукой и посадил впереди себя, как это делали герои старых вестернов. Подставив лицо ветру, он пытался понять, почему в прежние годы в его семье никто не упоминал имя его тети; интересно, а что же он сам тогда думал про нее?
Что она умерла? Или что его родители ненавидели Румер?
А он очень любил ее, вот что было тогда. Теперь он вспомнил.
Повернув обратно, чтобы помахать тете и поблагодарить ее за воссоединение с Блю, он увидел, что она стоит у штакетника и, уткнувшись головой в сложенные руки, рыдает так, будто кто-то разбил ей сердце.
Следующее утро опять началось с проливного дождя. Румер сидела в своем офисе, слушая, как капли воды стучали по крыше и листьям деревьев. Чья-то машина вылетела с мокрой дороги и сбила колли. Румер и Матильда все утро провели в операционной, сражаясь за жизнь собаки. Теперь, после напряженной работы, они принимали последних посетителей из числа тех, кому было назначено на более раннее время.
– Ну и непогода, – вздохнула Матильда, когда дождь припустил еще сильнее. – Ничто так не навевает на меня тоску, как запах промокшей собачьей шерсти.
– Надеюсь, мой отец сейчас на улице, – сказала Румер. – Пусть он на миг представит себе, каково ему будет в океане.
– Я всегда считала его здравомыслящим человеком, – Матильда качала головой. – А может, это просто оттого, что у него такая здравомыслящая дочь?
– Ну, спасибо, Мати, – улыбнулась Румер. – Я передам ему твое мнение.
Они подлечили страдавшего от колик спаниеля, бассета с инфекцией верхних дыхательных путей и двух кошек с ушными клещами. Если начинал пиликать телефон, тут же включался автоответчик. Потом Матильда, как обычно, должна была прослушать поступившие звонки и оставить для Румер стопку сообщений на ее столе. Провожая последнего на сегодня пациента, Матильда многозначительно прокашлялась.
– Доктор Ларкин, к вам посетитель.
Оторвав взгляд от своих записей, Румер увидела, что в дверном проеме стоит Эдвард. От изумления у нее буквально отвисла челюсть. Матильда замялась, не зная как поступить, а потом выскользнула из комнаты, оставив их наедине.
– Я за лекарством от глистов для Оразио и Артемиды, – пояснил Эдвард.
– А разве оно уже кончилось? – удивилась Румер. – Я ведь могла и сама привезти его тебе на ферму.
– Правда? – натянуто спросил он. – А вчера ты могла хотя бы поздороваться со мной. Тот юноша дал мне понять: ты слышала, как я говорил, что буду в хлеву.
– Это мой племянник Майкл, – сказала она. Во рту у нее пересохло от волнения.
– Да, мы встречались на свадьбе.
– Ну, ты же знаешь эту молодежь, Эдвард, – она должна была срочно придумать какую-нибудь историю и устыдилась, что такой отговоркой стал Майкл. – После прогулки верхом он сразу решил вернуться домой… поужинать, повидаться с Куин.
– Неужели у тебя не хватило времени на то, чтобы просто сказать мне «привет»?
– Нет, – ощущая тяжесть в груди, ответила она. – Прости.
– Мы с тобой почти не видимся, – тихо сказал он. – С того дня…
– Просто у меня столько дел, – выпалила она. – Сейчас разгар туристического сезона, и у нас теперь больше пациентов. А вчера отец сообщил мне, что отправляется в дальнее плавание… эта новость выбила меня из колеи.
– Тогда кто же я для тебя? – шагнув к ней, спросил он, прикоснувшись пальцами к ее лицу и нежно погладив щеку. – Друг, которому ты не можешь позвонить, даже когда тебе плохо?
– Нет, конечно, – ответила она, тяжело дыша. – Ты очень хороший друг, Эдвард. – От его физической близости Румер бросило в пот, а в голове у нее вертелись воспоминания о том, что едва ли не произошло между ними. Она еще никогда раньше никого не использовала вот так, никогда не обращалась с другим человеком, как с игрушкой, чтобы только удовлетворить собственные желания, обрести утешение и избавиться от страданий – но на прошлой неделе она почти переступила эту грань.
– Как насчет ужина? – спросил Эдвард.
– Ужина? – нервно сглотнув, переспросила она.
– Да, этим вечером. Мы могли бы пойти в «Ренвик-Инн» и послушать шум дождя, который падает на ветви ив, растущих у реки.
– Звучит заманчиво, – пробормотала она.
– Тогда ответь «да». Я смотаюсь домой, переоденусь, ты сделаешь то же самое, а потом я заеду за тобой…
– Прошу прощения, – послышался голос Матильды за дверью. Она постучалась и робко вошла. Ей явно было что-то нужно.
