— Алекс… Я хотела… хотела тебе всё объяснить… Но никак не решалась, — пролепетала чуть слышно.
Мужчина выпрямился. Его лицо исказила гримаса брезгливости и отвращения.
— Ты с ним спала? — презрительно процедил он. Красивые тёмные глаза пылали чёрным огнём.
— Да.
Признание прозвучало. В комнате повисла ужасающая пауза — наверное, такая же возникает за мгновение до того, как сорвётся вниз нож гильотины.
Я не выдержала.
— Прости меня, Алекс! — взмолилась отчаянно. Мне было ужасно стыдно, что я обманула его лучшие ожидания, оказалась недостойной его любви. — Пожалуйста, прости меня, милый! Я очень перед тобой виновата… Но… так получилось.
Последние слова произнесла едва ли не шёпотом.
— Подлатать себя успела?
— Что? — изумилась я.
— В «Авиценну» зачем ездила? Операцию уже сделала? Или отложила до свадьбы, а пока продолжаешь е**ться с Артемьевым? Я уже в ресторане почувствовал, что здесь что-то не так! Как вы пялились друг на друга!
Я потеряла дар речи, только с ужасом смотрела прямо в красивое, насмешливое лицо Алекса и не могла произнести ни слова.
А он вдруг коротко замахнулся и… залепил мне хлёсткую пощёчину.
Ауч! Больно же!
Моя голова мотнулась в сторону, так, что едва ли не хрустнули шейные позвонки, щёку обожгло пламенем, в ушах зазвенело…
Да он совсем с ума сошёл!
Не успела я открыть рот, чтобы возмутиться, как ещё одна пощёчина прилетела уже с другой стороны. Она была даже сильнее, чем первая. Как будто Алексу понравилось, и он вошёл во вкус.
У меня потемнело в глазах, сердце судорожно трепыхалось где-то совсем не там, где ему положено быть. Я попыталась вскочить с кресла, но Алекс поймал меня за волосы, схватил крепко — не вырваться.
— Маленькая тварь, — прошипел он, заставляя запрокинуть голову. — Целый год надо мной смеялась, да? Сколько у тебя их было, таких, как Артемьев? Целочку изображала, глазками хлопала. А сама — последняя б**дь!
Он выплюнул это мерзкое обвинение прямо мне в лицо.
Я смотрела Алексу в глаза — и не узнавала его. Это был совершенно другой мужчина, не тот, в которого я была влюблена.
В следующий момент накатило безразличие. В ушах по прежнему звенело, а тело словно обложили ватой. Я чувствовала боль — мужской кулак едва ли не выдирал мои волосы, от этого жгло затылок, а от пощёчин жгло щёки… Но всё это не важно. Алекс уже исчез из моей жизни, его больше для меня не существует. Осталось только потерпеть немного, пока он выплеснет гнев и обиду. А потом я вернусь домой и буду ждать звонка от Матвея.
Перед глазами замелькали картины… Вот около клумбы, где лежит мой ушастик, тормозит чёрный «крузер», и из него выскакивает Артемьев… Вот он обнимает меня в клинике, когда я слушаю приговор ветеринара… Вот я сижу, закутанная в плед, на террасе, глотаю слёзы, а вдали, на краю участка Матвей роет могилу для моей собаки… Вот он раздевает и целует меня в душе, и тёплые струи воды окутывают наши тела…
Алекс не ослабил хватку, казалось, он хочет с корнем вырвать у меня волосы и вывернуть шею. Он продолжал осыпать меня ругательствами, вперемешку русскими и итальянскими.
И если с физической болью я ещё могла как-то справиться, слушать всю эту грязь в свой адрес было совершенно невыносимо. Слёзы хлынули из глаз, я затряслась от рыданий.
— Пошла вон! — рявкнул Алекс и оттолкнул меня от себя.
Потеряв равновесие, я полетела на пол и основательно бы врезалась, если бы толстое и пушистое ковровое покрытие не смягчило удар.
Схватила куртку, не оборачиваясь, ринулась к двери и выскочила в коридор.
Глава 21
РУСТАМ
Огромный молодой мужчина-кавказец обречённо смотрел на врача, хрупкую шатенку в голубой медицинской форме. Женщина не доходила громиле даже до плеча, ей приходилось поднимать голову, чтобы посмотреть спортсмену в лицо. Они стояли в белом коридоре крупного медицинского центра.
— Я за всю жизнь не встречалась с таким количеством великанов, как за последнюю неделю, — улыбнулась врач, стараясь разрядить атмосферу.
Первые сутки, когда жизнь Артемьева висела на волоске, вместе с Рустамом в коридоре больницы караулил Джибаров. Угрюмо пялился в стену, отчаянно переживал. Потом подтянулись лучшие друзья Матвея, тоже бывшие спортсмены. Один прилетел из Питера, второй — из родного города.
— Скажите, а если перевели из реанимации в палату, значит, ему уже лучше? — с надеждой посмотрел на маленькую женщину Рустам.
— Состояние Артемьева стабильное, но по-прежнему тяжёлое.
— Доктор, когда же он очнётся? Целую неделю уже валяется в отключке!
— Трудно сказать. Будем надеяться, что скоро. Травма, конечно, серьёзная, кровоизлияние обширное. Не могу обещать что-то определённое, последствия подобных травм непредсказуемы. Но и надежды лишать не хочу. Пока давайте будем радоваться тому, что ваш Артемьев остался жив.
— Походу, всё ужасно? — насупился Рустам. Он стал мрачнее тучи.
— Не отчаивайтесь, — врач дотронулась до локтя парня. — Привезите родных. Как знать, вдруг их присутствие поможет вашему другу выйти из комы.
— Из родных у него только сын… Маленький совсем, первоклашка. И… мы же из другого города. На самолёте два с половиной часа лететь.
— Да, я знаю.
— Но если надо, я сгоняю и привезу.
— Думаю, присутствие сына поможет. Главное, чтобы ребёнок не испугался того, как выглядит папа.
— Синяков-то наш Васька не испугается, он тренированный мужик, и не такое видел. Но вот то, что отец лежит на кровати без сознания… Это, конечно, совсем хреново… Знаете, я сейчас посоветуюсь с друзьями Матвея Николаевича и, если что, слетаю за его сыном.
— Хорошо.
— Ещё просьба у меня… Там, у нас в городе, Матвей Николаевич — известная личность, у него большая компания. В спортивных кругах тоже его хорошо знают… Я пока никому ничего не говорю, просто сообщил на фирму, что командировка затянулась. Если информация просочится, журналисты такого нафантазируют — туши свет. Начнут придумывать ерунду, будут сплетни распускать. Вы уж, пожалуйста, никаких интервью не давайте, ладно?
— Хорошо, договорились. Я вас понимаю, — коротко кивнула врач.
*****
В самолёте, поджав ноги и максимально скрючившись в лилипутском, по его меркам, кресле, Рустам продолжал проклинать себя последними словами. Именно этим он и занимался всю неделю, с того самого момента, когда публика в зале ошарашенно ахнула, а Матвей рухнул на ринг, отправленный в нокаут сокрушительным ударом Джибарова.
Не смог отговорить шефа от боя, остановить Артемьева было невозможно. Когда после переговоров поехали с новосибирскими друзьями в закрытый бойцовский клуб, там напоролись на Джибарова с его сопровождающими, и менеджер гиганта как бы в шутку предложил Матвею провести импровизированный бой-реванш.
Джибаров тут же загорелся этой идеей, оживился.
— А, Матвей? Согласен? Рискнёшь? — подзуживал менеджер, хитро блестя глазами. — Это ж какая удача, что мы случайно сошлись в этом месте. Давайте, ребята, а? Вот так сразу, без подготовки? Или ты, Матвей, не в форме?
— Матвей Николаевич, не ведитесь на это, — одними губами шепнул боссу Рустам.
— Соглашайся, Матвей, — насмешливо улыбнулся Джибаров. — Но если ты пас, я не обижусь. — Он повёл плечами, размял мощную шею, как бы намекая: мне понятен страх противника, да, я очень страшный.
Кто бы сомневался, что Матвей примет вызов?
Час они разминались в одном из спортивных залов клуба, готовились к бою. Шеф выглядел спокойным и сосредоточенным, но Рустам откровенно психовал. Он понимал, что настроение у шефа не то, чтобы сейчас вырубить Джибарова. У Матвея, похоже, появилась девушка, Рустам краем уха слышал их разговор. Босс только о ней и думает, витает в облаках, а значит он уязвим.
— Ладно, Рустам, не дрейфь, — приободрил помощника Матвей. — Буду придерживаться той же тактики, что в прошлый раз. Я уже знаю, где у него слабое место. Тогда мне же удалось его выключить.
